Глава 11. Потрясение

Пощечина Цуй Дагуану вышла знатной, его щека тут же распухла.

Казалось, Ян Эрцин выместил всю свою злость на Цуй Дагуане.

Цуй Дагуан же рвал на себе волосы от отчаяния. Он думал, что с помощью Ян Эрцина сможет отомстить семье Ли и вернуть себе лицо, но в итоге настроил против себя и его.

Больше всего Цуй Дагуана напугало то, что Ли Цян знаком с человеком, которого боится даже Ян Эрцин.

Превозмогая боль, он с заискивающей улыбкой вернул Ли Цзяньшэ 130 юаней и принялся извиняться, подбирая самые льстивые слова, боясь, что Ли Цян не простит его.

Однако Цуй Дагуан недооценивал Ли Цяна. Тому не было никакого дела до этого ростовщика.

С опытом прошлой жизни Ли Цян понимал, что даже без его вмешательства Ян Эрцин не оставит Цуй Дагуана в покое.

Секретарь Сунь, увидев, как Ян Эрцин и Цуй Дагуан извиняются, сказал:

— Эрцин, убирайся отсюда вместе с этим слепым Цуй Дагуаном и своими никчемными дружками. Не мозольте глаза Ли Цяну!

Ян Эрцин понял, что им разрешили уйти, и, боясь, что Ли Цян передумает, поспешно ретировался из деревни вместе со своей компанией.

Ли Цзяньшэ, глядя на деньги в руке, все еще не мог поверить в происходящее. Как и остальные жители деревни, включая старосту Ван Дэцая.

Ли Цян не стал ничего объяснять и даже не спросил у секретаря Сунь, какие у него отношения с Ян Эрцином. В прошлой жизни он часто сталкивался с подобным: ничего удивительного в том, что секретарь крупного предприятия знаком с местным хулиганом. Незачем было лезть в это дело.

Однако в глазах жителей деревни секретарь Сунь стал еще более загадочной и влиятельной фигурой.

— Цянцзы, кто этот человек, который тебя подвозил? — спросил староста Ван Дэцай.

— Друг, — небрежно ответил Ли Цян. Это была правда, но для старосты и остальных жителей деревни этот ответ прозвучал как гром среди ясного неба. Ведь этот секретарь напугал даже Ян Эрцина, которого все боялись.

Толпа разошлась. Когда жители деревни, вернувшись домой, немного пришли в себя, их ждало новое потрясение: Ли Цян спокойно достал больше тысячи юаней — огромную по тем временам сумму.

В те годы даже директора крупных магазинов и фабрик получали всего триста-четыреста юаней в месяц.

А в этой отдаленной горной деревне некоторые семьи не зарабатывали столько за целый год.

Как тут было не удивиться?

Жители деревни не знали, что в это время дома у Ли Цяна его родители, Ли Цзяньшэ и Сунь Чжаоди, ошеломленно смотрели на еще две тысячи юаней, которые сын выложил на стол.

— Чжаоди, ущипни меня! Мне кажется, у меня галлюцинации! Цянцзы только что отдал Цуй Дагуану больше тысячи, а у него еще две тысячи осталось? Я сплю?

— Цзяньшэ, я тоже не верю своим глазам! Ущипни меня, мне тоже кажется, что это сон!

Глядя на родителей, Ли Цян вспомнил их тяжелую жизнь в прошлой жизни и почувствовал укол совести.

В этот момент Ли Фан подошла к родителям.

— Папа, мама, что с вами? Мой брат молодец, он заработал эти деньги! Тут и стоюаневые купюры, и пятидесятиюаневые, и десятки! Какой сон? Вы что, с ума сошли от радости?

Ли Цзяньшэ и Сунь Чжаоди ущипнули друг друга, почувствовали боль и обрадовались, но, взглянув друг на друга, снова помрачнели.

— Фанфан, выйди и закрой за собой дверь. Мы с мамой хотим поговорить с твоим братом.

— Что? Папа, почему я не могу послушать, о чем вы будете говорить с братом? Зачем вы меня выгоняете? Вы что, решили, что раз брат теперь зарабатывает, то я вам больше не нужна?..

Не дав дочери дофантазировать, Ли Цзяньшэ выпроводил ее за дверь.

Ли Цян был озадачен таким поворотом событий.

Вскоре родители объяснили причину своего беспокойства.

— Цянцзы, скажи честно, откуда у тебя столько денег? Ты связался с плохой компанией? Ввязался во что-то незаконное?

— Цянцзы, скажи нам, этот господин Сунь, которого боится даже Ян Эрцин, он что, главарь банды? Мы с отцом всегда учили тебя, что бедность — не порок. Как бы ни было трудно, нельзя нарушать закон. Почему ты нас не послушал? Если ты попадешь в тюрьму, как мы будем жить?

На глазах Сунь Чжаоди появились слезы.

Ли Цзяньшэ вскочил, схватил со стола две тысячи юаней и потащил сына к двери.

— Цянцзы, никогда не поздно исправиться! Лучше горькая правда, чем сладкая ложь! Признание смягчает наказание, а сопротивление — усугубляет! Пойдем в полицию, сдадимся! Если ты признаешь свою вину, тебе скостят срок! Даже если ты проведешь несколько лет в тюрьме, если ты будешь хорошо себя вести и раскаешься…

Все произошло так быстро, что Ли Цян, и без того озадаченный, не знал, смеяться ему или плакать.

— Папа, мама, что вы делаете? Кто вам сказал, что я заработал эти деньги незаконно? Я заработал их честным трудом, своими знаниями! Господин Сунь — секретарь директора завода «Син Хуагун», какой он главарь банды?!

Видя, что родители ему не верят, Ли Цян достал из сумки контракты на оказание консультационных услуг, заключенные с «Магазином Дружба», «Син Хуагун» и еще двумя заводами.

Глядя на контракты с печатями, Ли Цзяньшэ и Сунь Чжаоди переглянулись и спросили:

— Цянцзы, это правда?

— Конечно, правда! Зачем мне вас обманывать? Вы же меня знаете, я никогда не стал бы делать ничего противозаконного.

Родители успокоились.

Сунь Чжаоди, указывая на строчку с зарплатой 300 юаней, спросила мужа:

— Цзяньшэ, смотри, тут написано 300 юаней. Это значит, наш сын будет зарабатывать 300 юаней в год? Тогда неудивительно, что у него столько денег.

Ли Цзяньшэ, взглянув на контракт, ошеломленно сказал:

— Чжаоди, ты мало училась и плохо читаешь. Это не 300 в год, а 300 в месяц, с выплатой раз в квартал.

— Что? 300 в месяц?! Мы за полгода выращивания свиней получаем триста-четыреста юаней!

Сунь Чжаоди ахнула.

Ли Цзяньшэ посмотрел на другие контракты и еще больше удивился.

— Тут тоже по 400 в месяц, с выплатой раз в квартал. Значит, эти две тысячи и та тысяча, которую он отдал Цуй Дагуану, заработаны честно?