12. Застав ее лунатящей

12. Застав ее лунатящей

— Ты опять к родителям? Почему не останешься в общежитии еще на одну ночь? — спросила Линь Шухэ, заходя с балкона с собранным бельем, обращаясь к Чи Му, которая с начала второго курса уже бессчетное количество раз брала отгулы, чтобы поехать домой.

— Нет, я еду в Залив Чжунсинь.

Еще бы! Дома ее ждал невероятно красивый парень с полудлинными волосами, свято верящий в правило «никакой откровенной одежды в местах общего пользования». Разве Чи Му могла не хотеть вернуться в Залив Чжунсинь?!

Чи Му как обычно собирала учебники и вещи, практически игнорируя сообщения от куратора и слова Линь Шухэ. Спустя какое-то время она наконец медленно произнесла: — Мне кажется, университет — это тюрьма.

— Что?! — Раньше Линь Шухэ никогда не слышала от Чи Му подобных слов. Она всегда считала ее настоящей фанаткой учебы.

Неужели даже отличница, которая постоянно занимает первые места в рейтинге, считает университет тюрьмой?

Линь Шухэ тут же все поняла. Она приблизилась к Чи Му и таинственно спросила: — Ты в последнее время так часто ездишь в Залив Чжунсинь, неужели ты кого-то там прячешь?

Теперь настала очередь Чи Му удивляться.

Внешне она казалась спокойной, но ее сердце бешено колотилось, готовое выпрыгнуть из груди!

— По твоему виду сразу понятно, что это правда. Дай-ка угадаю, кто это может быть? — Линь Шухэ сощурилась, улыбаясь. На самом деле, у нее уже был один кандидат на примете. — Ладно, не буду говорить, а то ты еще подумаешь, что я ясновидящая.

Чи Му с облегчением вздохнула, про себя молясь, чтобы Линь Шухэ не узнала, что у нее живет Ши Чжоу.

Ведь никто не знал, что она влюблена в Ши Чжоу.

И сам Ши Чжоу не знал.

А что насчет Ши Чжоу?

Нравятся ли ему она?

Я сижу в сумерках поздней зимы и пишу незаконченное письмо, клубящийся туман превращается в обрывки воспоминаний на кончике пера. Сквозь толстую зимнюю оболочку, запоздалый снег этой ночи растопил тепло, которое я хранила в своем сердце. Далекие невысокие горы кажутся лишь смутным силуэтом.

Ты — теплое солнце снежной зимы, а я, впитывая твое тепло, чувствую, как бешено бьется мое сердце. Пронизывающий холодный ветер касается моего покрасневшего носа, пока я иду по пустынным улицам.

Ты берешь мою прохладную руку, в твоих глазах — тепло всей зимы. Озеро в моем сердце покрывается рябью, наполняясь жизнью.

Куда ни глянь, везде царит вечность.

Воспоминания путешествуют сквозь время и пространство, вновь касаясь струн наполовину сыгранной мелодии. Я раскрываю пожелтевшую пленку, заложенную в дневник, а за окном меня пленяет пятнистый лунный свет.

Твой образ не выходит у меня из головы.

Я пишу о зиме, описывая весенние краски для тебя.

Ради тебя я готова ждать еще один век снега.

Небосклон окрашивается в оранжево-желтые тона, закат оставляет после себя легкое сияние, а поверхность моря мерцает.

Вечерний бриз ласкает кожу, сумерки танцуют в ритме приливов и отливов.

Внезапно чайка с зарей в клюве прилетает к берегу. Солнце садится, зажигаются первые огни, и сумерки, превратившись в пену волн, исчезают в морской пучине.

Ветер несет с собой сумерки, а ночная тьма зажигает далекие звезды. Все это так похоже на ее быстротечную жизнь.

Трава не благодарит весну за свой рост, а деревья не жалуются на осень за опавшие листья.

Когда Чи Му вернулась домой и открыла дверь, Ши Чжоу сидел на диване и крутил кубик Рубика.

Парень был высоким, с длинными ногами. Его ноги небрежно скрещены, и в брюках они кажутся еще длиннее и стройнее.

Кубик Рубика в его руках практически не останавливался.

Серебристо-белый куб менялся с каждым движением пальцев Ши Чжоу, издавая тихие щелчки, которые многократно усиливались в пустой комнате.

Чи Му просто смотрела, гадая, когда он ее заметит.

Что ж, этот парень все такой же хвастун, как и несколько лет назад, хотя болтает он теперь поменьше.

Эта поза... Он что, боится, что кто-то не знает, что его рост — метр восемьдесят пять?

Скромная и сдержанная Босс Чи немного устала.

Ши Чжоу наконец поднял глаза и увидел ее. Его развязная поза стала чуть сдержаннее, кубик Рубика замер в его руках.

Он мгновенно стряхнул с себя лень и напрягся, словно перед ним стояла не она, а его собственная мать: — Босс Чи, почему ты не попросила меня забрать тебя из Венчурной группы? У второкурсников пары заканчиваются гораздо раньше, чем у вас.

— Не нужно, — ответила Чи Му, вешая сумочку на крючок в прихожей. — Тетя Фу сказала, что завтра ты пойдешь со мной в компанию. У тебя как раз нет пар на финансовом. Завтра у меня совещание в Венчурной группе, ты тоже пойдешь, поучишься управлению, чтобы было что рассказать своим родителям.

Для Ши Чжоу это был удар.

Но раз уж он сможет увидеть Босс Чи в деловом костюме, ведущую совещание с проницательным взглядом бизнес-леди, то, пожалуй, пойти с ней и поучиться чему-нибудь — неплохая идея. В конце концов, не так уж и плохо.

Ши Чжоу вдруг вспомнил фразу, которую где-то прочитал: «В студенческие годы можно увидеть только сорок процентов интеллекта человека, а на работе — все шестьдесят».

Он чуть не рассмеялся.

— Новый генеральный директор Венчурной группы, госпожа Чи, наследница огромного состояния, блестящий бизнес-ум — ваша репутация полностью оправдана, — Ши Чжоу прислонился к столу в кабинете Чи Му, опершись на него одной рукой, и с улыбкой смотрел на только что вернувшуюся с совещания Чи Му. Его голос был игривым.

Чи Му положила на стол несколько папок с документами: — Тебя звали, а ты не пошел. Зачетные единицы тебе больше не нужны?

Ши Чжоу поднял брови, его красивые глаза-персики слегка прищурились, отчего отвести от него взгляд было просто невозможно.

— Зачетные единицы можно пересдать. А вот такую красавицу, как Босс Чи, если упустить, то только в следующей жизни увидишь.

Что-то в голове Чи Му щелкнуло. Она обернулась и ошеломленно посмотрела на него.

Что он имел в виду?

Что она чувствовала к Ши Чжоу: запоздалую любовь или возрождение старых чувств?

У Чи Му всегда был четкий режим дня.

В половине двенадцатого ночи Ши Чжоу, протирая глаза, вышел из ванной и вдруг увидел на диване неподвижную фигуру, словно фарфоровую куклу.

Ши Чжоу испугался. Он подошел ближе, невольно замедляя дыхание.

Это была Чи Му.

Он никогда не видел ее такой.

Девушка с закрытыми глазами выглядела очень спокойной, ее кожа была настолько белой, что казалась почти прозрачной, словно отражая лунный свет из окна.

Алые губы, белые зубы... Даже зная ее семнадцать лет, Ши Чжоу никогда не видел Чи Му такой.

Он хотел спросить, что случилось, но Чи Му вдруг встала и направилась к своей комнате.

С закрытыми глазами она шла удивительно ровно, настолько ровно, что Ши Чжоу стало не по себе.

Но вдруг Чи Му остановилась у двери.

Ши Чжоу опешил, слегка присел и тихо спросил: — Чи Фэйвань, открыть тебе дверь?

Он говорил почти шепотом.

Чи Му не ответила.

Она продолжала стоять с закрытыми глазами, словно не слыша ни единого звука вокруг, включая голос Ши Чжоу.

Посреди ночи, в тишине, шелестели листья и стрекотали цикады.

Звук ветра, проносящегося сквозь деревья, в эту ночь казался каким-то тревожным и пугающим.

Дверь открылась, и девушка оставила парню лишь свой одинокий силуэт.

—