Глава 2. История из реальной жизни (Часть 1)

Во втором семестре первого года обучения в старшей школе, когда Чжи Синь с неохотой смирилась с тем, что Я Ян и И Ни стали популярными членами нашей компании, я начала пропускать наши встречи. Я пропустила бесчисленное количество совместных просмотров фильмов, лепки пельменей, поедания лапши и болтовни.

Меня много раз предупреждали, что меня исключат из компании за прогулы. Все потому, что я снова решила "всерьез" заняться рисованием.

После бесчисленных разочарований во мне, мама все же нашла мне хорошего учителя, господина Цзяна. Он был, как минимум, моим четвертым, нет, как минимум, пятым учителем рисования.

Я начала учиться рисовать в три с небольшим года, когда после посещения зоопарка нарисовала углем целую вереницу обезьян, чем привела в восторг нашу соседку, преподавательницу рисования в Доме детского творчества.

Я пробовала себя в акварели, рисунке, китайской живописи тушью, пейзажах, портретах в стиле гунби и даже немного в масляной живописи. Каждый учитель поначалу считал, что у меня есть потенциал, но за десять лет я потратила кучу родительских денег, извела горы бумаги, красок и кистей, переполнила голову идеями, но так и не создала ни одной стоящей картины. Как только мне становилось тошно смотреть на свои работы, а уверенности и терпения переделывать их не хватало, я переключалась на что-то новое.

В доме этого учителя я познакомилась с его сыном, Цзян Сяотянем.

Казалось, господин Цзян и Цзян Сяотянь никогда не сходились во мнениях ни в чем, от того, открывать ли окно, до будущего Сяотяня.

Пока господин Цзян сыпал заумными художественными теориями, от которых у меня кружилась голова, Сяотянь уже успевал набросать на бумаге забавный портрет своего отца, сочетающий в себе черты бегемота, павлина и осла.

Тогда я восхищалась им, потому что его мысли были настолько стремительны, что мне было трудно даже уследить за ними.

Даже разбитая отцовской рукой в порыве гнева тарелка превращалась в историю о духе с прошлым и будущим, который сегодня рассыпался в прах, обратился в дым и развеялся по ветру.

В шестнадцать лет я безмерно восхищалась этим полетом фантазии, похожим на "предвестник маниакально-депрессивного психоза", о котором я узнала позже на практике в психиатрической клинике, и решила попробовать подражать ему.

Глядя на одеяло, тарелку, одежду или ракетку, я не могла придумать истории, но зато могла превратить всех окружающих, например, Я Яна, Нин Фэна, Хань Сюя, И Ни и Чжи Синь, в древних людей в развевающихся одеждах с широкими рукавами и вписать их в захватывающую, романтичную историю.

Так, мое очередное решение "всерьез" заняться рисованием привело к созданию комикса, который я не закончила до сих пор.

В этом комиксе Я Ян и я — сестры, странствующие по свету и вершащие правосудие.

Я Ян — искусная воительница с благородным сердцем, которая скачет по просторам Поднебесной на коне, способном учуять злодея за версту. А я — знахарка с волшебными руками, способная вылечить любую рану и снять любой яд. Но у меня есть странная привычка: чтобы я согласилась кого-то лечить, другой человек, неважно кто, должен выполнить для него несколько невероятно сложных заданий.

Я многозначительно говорила: "Если в этом мире никто искренне не желает твоего существования, зачем тебе мучиться и жить?"

Видите, я тогда еще не знала слова "фантазировать", но уже вовсю это делала.

Нин Фэн — самый красивый и могущественный воин на свете, которого никто не может победить. Но у него есть слабое место, и он постоянно попадает в неприятности: то на него упадет метеорит, то врежется птица, и он теряет сознание. Его подбирает какая-нибудь красавица, которая, преодолев множество трудностей, узнает о знаменитой знахарке Хай'эр и, выполнив все мои задания, спасает его.

Он открывает глаза, говорит "спасибо", целует ее в лоб и исчезает.

Чжи Синь — прекрасная хозяйка ледяного дворца на снежной вершине. Перед ней склоняются бесчисленные люди, включая Сяо Кана, но я нарисовала его не ползущим на коленях, как остальных, а стоящим за ее спиной в почтительном поклоне.

Хань Сюй — благородный сын министра, а Гао Юн — молодой генерал.

А И Ни? И Ни…

Однажды после школы я шла домой с Гао Юном и рассказывала ему о своем комиксе. Я все никак не могла решить, какую роль дать И Ни и во что ее одеть.

— Пусть будет возлюбленной министерского сына, — предложил Гао Юн.

Я удивилась: — Я что, настолько отстала от жизни? Хань Сюй и И Ни…?

— Не совсем так, — почесал затылок Гао Юн. — Но позавчера ты не пошла на «Гегемона Западного Чу» и пропустила пикантную сценку. Фильм шел в кинотеатре с непрерывным показом, без мест. Перед началом сеанса у входа толпилась такая очередь, словно голодные крестьяне у амбара. Как только двери открылись, все ринулись внутрь. Нин Фэн первым делом бросился занимать места. И Ни в толпе… хм… упала в объятия Хань Сюя.

— То есть ее толкнули?

— Она так и осталась висеть у него на шее! Причем… можно же было отскочить в другую сторону, к стене. Я Ян вот оттолкнули к стене, но она, видимо, не такая сообразительная, как И Ни. Она еще и два ведра попкорна тащила, так что даже увернуться не смогла. В итоге порвала куртку на спине.

— Ты что, не мужчина? — возмутилась я. — Заставил девушку покупать попкорн, да еще и не спас ее в трудную минуту!

— Откуда я знал, что она такая неуклюжая? Возомнила себя героиней боевиков, наверное. Я бы с радостью ее "спас", но разве Я Ян позволит себя спасать? Еще подумает, что я к ней пристаю, и влепит мне пощечину.

Впрочем, он был прав. Я Ян не только никогда не нуждалась в защите, но и сама по привычке предлагала свою помощь. Когда мы ездили вместе на автобусе, и в салоне была давка, она всегда инстинктивно прикрывала собой детей и старушек, пытаясь своим, отнюдь не богатырским, телом защитить их от толпы.

В своем комиксе я нарисовала Я Ян отважной и непобедимой воительницей, перед которой расступались все злодеи.

Но шестнадцатилетняя Чжу Я Ян в 1994 году не была такой бесстрашной. Ростом всего 164 см, в давке у кинотеатра она не только порвала куртку, но и подвернула ногу, из-за чего долго не могла играть в баскетбол.

Я Ян очень расстраивалась, что не может участвовать в смешанном баскетбольном матче против 2 класса, наблюдая, как Янь Фэй, заменивший ее, постоянно упускает возможности. И Ни сказала:

— Милочка, в следующий раз учись правильно оценивать свои силы. Хотя Хань Сюй выглядит худым, на самом деле на него очень удобно опираться. Все лучше, чем об стену.

— Ты уже опередила меня, — глядя на площадку, ответила Я Ян. — Мне теперь остается только на стену опираться.

— Вон еще Гао Юн есть, он еще крепче. Просто опереться, никто же замуж за него не зовет.

Я тогда беззаботно рассмеялась над шуткой И Ни и, еще более беззаботно, перегнувшись через Я Ян, сказала И Ни:

— На самом деле, если присмотреться, у нашего Хань Сюя, помимо удобства, есть еще много, много, много достоинств.

И Ни улыбнулась и перевела разговор на игру.