Глава 9

Прошла примерно неделя, а может, и больше. В общем, аватарка Хэ Хуангэ уже скрылась под постами других, и я постепенно забыла о недовольстве и ожиданиях.

Поздняя осень на севере — это ковер из опавших желтых листьев и редкое лазурное небо. Низкие кусты по обочинам дорог из последних сил пытались сохранить летнюю зелень, и эти яркие краски напоминали полотно постимпрессионистов девятнадцатого века.

Медленно шагая по толстому ковру опавших листьев, слушая их хруст под ногами, на мгновение можно было вообразить себя героиней какого-нибудь романа.

Я не считала, что уныние осени и запустение зимы заслуживают печали. Напротив, это было проявлением активной жизни природы: все живое сбрасывало хрупкую, состарившуюся оболочку, затаив дыхание, отдыхало и набиралось сил, чтобы с приходом тепла вновь обрести молодость.

Пусть осенние листья опадают, лишь бы весной расцветали цветы и созревали обильные плоды, год за годом, бесконечно. Как само время — такое же безразличное, такое же эгоистичное.

— Похолодало, а студенты почему-то расселись подальше друг от друга, — только бородатый профессор международных отношений мог так шутить, глядя, как некоторые студенты в углу откровенно спят или сидят в телефонах.

Внезапно он с улыбкой посмотрел на первый ряд: — Эх, сегодня я заметил кое-что новенькое. — Поскольку профильные предметы всегда преподавались по группам, за почти три месяца профессор уже примерно запомнил всех тридцать с лишним студентов в классе.

Я, уткнувшись в стол, бездумно листала книгу. Услышав шевеление в классе, я подняла голову и посмотрела на первый ряд: Хэ Хуангэ и Цяо Ханьмин сидели там вдвоем.

Аудитория была небольшой, всего по пять мест в ряду. Соседки Хэ Хуангэ по комнате, вопреки обыкновению, отсадили её, а сами впятером уселись на втором ряду и теперь, из-за поддразниваний профессора, дружно смеялись.

— Кхм-кхм, серьёзнее. То, что государства устанавливают дипломатические отношения, — это вполне нормально, — он поднял руку, призывая к тишине. — Однако, уважаемые студенты, скажите, вы просто спутники или уже заключили союз?

Сквозь общий хохот я услышала её голос, свежий, как осенний ветер: — Разумеется, мы следуем неизменной особенности нашей страны — установлению партнёрских отношений.

Профессор наконец не выдержал и рассмеялся: — Хорошо, хорошо. Но иногда иметь потенциального союзника тоже неплохо.

Так, спустя три месяца после начала учёбы, по классу наконец-то пополз первый слух: Хэ Хуангэ и Цяо Ханьмин, пройдя путь от ненависти до любви, счастливо связали себя узами, соединив север и юг.

Было холодно. Я одна возвращалась в общежитие коротким путём через рощу, как вдруг наткнулась на Ли Жо.

— Видела? Хэ Хуангэ — натуралка.

Я тут же почувствовала сильнейшее отвращение: — Ну и что?

— Оставь её, она не из нашего мира.

Просто тошнит.

— Мы с тобой не из одного мира.

— Чан Няньинь, не увиливай, ты точно нетрадиционной ориентации, — её уверенная улыбка была отвратительна, словно голодный червяк, увидевший заплесневелый хлеб.

— Почему ты так говоришь?

— Ты так на неё смотришь, не отрываясь. Слишком уж по-лесбийски.

Я холодно усмехнулась: — А как я смотрю на тебя?

Она запнулась и, нахмурившись, сказала: — Любовь — это изначально духовное и плотское наслаждение. Но для гомосексуалов чистая любовь — слишком большая роскошь. Мы могли бы сделать её дешевле и всё равно получать от неё удовольствие, почему бы и нет?

— Няньинь, не цепляйся за то, что тебе не принадлежит.

Я глубоко вздохнула, чувствуя некоторую беспомощность: — Ли Жо, мы разные. Ты — стопроцентная лесбиянка, считаешь, что можешь завести роман с любой женщиной. Но таких людей, в конце концов, немного. После расставания ты была невероятно изголодавшейся, а потом увидела меня… и понадеялась, что я смогу тебя удовлетворить. А я… я просто… влюбилась в человека, чей характер мне по душе, и она… так уж вышло, оказалась девушкой.

Ли Жо саркастически рассмеялась: — Ну, я посмотрю, насколько свята твоя «любовь».