Глава 3

Когда Ся Сяошань вышел из дома, во дворе уже стоял шезлонг. Ся Сылан осторожно усадил младшего сына, а Ляньшэн тут же укрыл его толстой одеждой, словно одеялом.

— Этот ребенок так долго болеет… Если с ним что-то случится, как я, его А-ба, буду жить… Это все моя вина, тогда… — Ляньшэн не смог сдержать слез.

Ся Сяошань снова оказался в крепких объятиях Ляньшэна.

— Зачем ты опять об этом заговорил?! Ты же тогда не нарочно, как можно тебя винить?!

Ся Сяошань не знал, что произошло тогда. Он был прижат к Ляньшэну, который горько плакал, и слезы капали ему на шею и спину.

Горячие слезы словно обжигали кожу, вызывая в душе смятение. Все эти дни этот маленький худенький мужчина обнимал его, успокаивал, умывал и мыл ему ноги, а по ночам напевал колыбельные. И хотя Ся Сяошань сейчас не очень-то нуждался в такой заботе, он все равно был тронут.

Он не знал, какой должна быть мать. Из книг он узнал, что мать — это синоним нежности, тепла и любви.

И если так, то этот худой мужчина, несомненно, был прекрасной «матерью»…

— А-ба, не плачь! — мысленно вздохнул Ся Сяошань, чувствуя щемящую боль в груди.

Поначалу он действительно не хотел жить в этом странном мире и думал, что, если умрет здесь, то, возможно, вернется в свой прежний мир. Он не мог представить, что когда-нибудь выйдет замуж и родит ребенка… Но из-за некоторых людей, из-за некоторых событий, он начал колебаться!

Даже если он сможет вернуться, что будет потом? В том мире ему жилось несладко. У него не было родных, а друзья не были близкими.

Он был совершенно один, беден, беспомощен и не питал особых надежд на будущее. А здесь семья Ся Сяошаня дарила ему заботу и тепло.

Горячие слезы Ляньшэна стали последней каплей, прорвавшей плотину его сопротивления…

— …Сань'эр…

Ляньшэн сначала замер. С тех пор как Сань'эр заболел, он почти не разговаривал. Неожиданное обращение «А-ба» застало его врасплох. Только когда маленькая ручка нежно вытерла слезы с его лица, он почувствовал острую боль в сердце, словно предчувствуя что-то, и слезы хлынули с новой силой. Он обнял Ся Сяошаня и разрыдался.

Возможно, с этого момента Ся Му следовало называть Ся Сяошанем!

Ся Сяошань тоже плакал. Возможно, из-за юного возраста слезы легко текли из его глаз. Ляньшэн обнимал его и плакал, а в итоге сам Ся Сяошань никак не мог остановиться…

В конце концов, из-за возраста и слабости маленький Сань'эр, устав от плача, уснул в объятиях Ляньшэна.

Ся Сылан утешил Ляньшэна, у которого глаза покраснели и опухли от слез, а затем отнес спящего Сань'эр обратно в комнату. Все то время, пока его младший сын болел, он тоже страдал. Он работал день и ночь в поле, брался за любую подработку у односельчан, не стесняясь просить у соседей деньги в долг — все ради лекарств для сына. Некоторые в деревне говорили, что душу Сань'эр забрал горный дух, что он уже не вернется, и что его лучше отправить в храм.

Но пока у его ребенка еще теплилась жизнь, он не мог просто так оставить его.

Сегодня Сань'эр произнес слово «А-ба», и Ся Сылан почувствовал, что его сын наконец-то вернулся…

Сань'эр проспал долго. Ему, кажется, давали еду, пока он спал, но он, погруженный в сон, лишь машинально глотал что-то. Он окончательно проснулся только когда свет начал меняться.

Открыв глаза, он увидел, что у кровати сидит мальчик лет семи-восьми.

Это был Хуцзы, второй брат Сань'эр.

Хуцзы плел что-то из длинных травинок. Увидев, что Сань'эр смотрит на него круглыми глазами, он широко улыбнулся, сверкнув белыми передними зубами.

— Второй брат сплетет тебе кузнечика, хочешь?

Лежащий на кровати Сань'эр внутренне поморщился. Ему самому почти тридцать, и к плетеным из травы кузнечикам — детским игрушкам — он не испытывал никакого интереса.

Но, взглянув на свои тонкие, как спички, руки и вспомнив, что сейчас ему всего шесть лет, а затем увидев, как блестят глаза мальчика напротив, он все же кивнул.

— Ага! Я так и знал, что Сань'эр больше всего любит кузнечиков, которых плетет второй брат! Раньше я тебе их не давал! А сейчас, раз ты болеешь, я специально нашел листья зеленой пальмы, чтобы сделать тебе такого! Это будет самый красивый кузнечик в округе!

Мальчик гордо выпятил грудь.

Сань'эр невольно усмехнулся, услышав эти слова. Он не ожидал, что у мальчика действительно золотые руки.

Кузнечик, сделанный из пальмовых листьев, был размером с половину ладони Сань'эр, очень изящный и словно живой. Даже «взрослый» Ся Сяошань был очарован.

К спинке кузнечика была привязана ниточка из пальмового листа. Если потянуть за ниточку, кузнечик подпрыгивал, как настоящий.

Эту вещь смело можно было назвать произведением искусства, которое можно было бы выгодно продать на рынке!

— Хуцзы, чем ты занимаешься?! Опять дразнишь брата?! Если опять доведешь Сань'эр до слез, я с тебя шкуру спущу!

Ляньшэн, войдя в комнату и увидев, как второй сын размахивает руками у кровати, тут же начал отчитывать его. У этого сына был длинный список проступков, связанных с издевательствами над младшим братом. Стоило только отвернуться, как он мог довести Сань'эр до слез.

— Иди помоги старшему брату убрать со стола!

Крестьяне всегда ужинали до наступления темноты, чтобы в сумерках можно было убрать в доме, а когда совсем стемнеет — лечь спать.

Ужин был временем, когда вся семья собиралась вместе. Ся Сылан возвращался с поля, а Шитоу, который пас чужих коров, обычно приходил домой вместе с отцом.

Хуцзы был шаловливым и любил бегать по улицам, но к ужину всегда возвращался домой!

Видя, что Сань'эр выглядит гораздо лучше, чем раньше, Ляньшэн одел его и вынес во двор, где семья готовилась к ужину.

На столе стояли два блюда из овощей и миска с нешлифованным рисом.

Уровень жизни в этой семье был, мягко говоря, невысоким: желтоватый нешлифованный рис, темные овощи в большой миске. Посуда была из грубой красновато-коричневой глины. Чайник на столе выглядел как фарфоровый, но, очевидно, был очень старым, со сколами на носике и без крышки.

Конечно, несмотря на название «чайник», в нем обычно хранили только холодную кипяченую воду — семья Ся Сылана не могла позволить себе чай.

Ляньшэн раздавал всем рис, а Шитоу тем временем погладил Сань'эр по голове и добродушно улыбнулся ему.

Погода была жаркая, и семья ужинала прямо во дворе.

В простой деревенской семье не было особых правил поведения за столом. Все шумно ели и разговаривали.

Хуцзы, самый шумный, хотя и маленький ростом, перекрикивал всех, рассказывая о том, как он с Нюданом ловил креветок.

Сань'эр все еще сидел на руках у Ляньшэна. После полумесячной болезни он был слишком слаб, чтобы сидеть самостоятельно.

Он отказался от предложения Ляньшэна покормить его и сам медленно ел суп деревянной ложкой. Ляньшэн специально сварил ему небольшую миску супа с лапшой из белой муки и яйцом.

На вкус суп был так себе, но, глядя на еду в мисках остальных, Ся Сяошань решил не жаловаться.

Хотя все были детьми одной семьи, Шитоу и Хуцзы ели вместе со взрослыми грубую пищу.

Хуцзы был еще мал, и, поглядывая на миску Сань'эр, он явно завидовал и облизывался. Но он не капризничал и не просил такой же суп, а лишь сглатывал слюну и громко рассказывал, кого он сегодня победил!

Эта семья была бедной, но не унывала. Еда на столе была не самой вкусной, но все ели неторопливо и с удовольствием. Пятеро членов семьи сидели в сумерках во дворе и шумно ужинали.

Несмотря на скромный дом и простую еду, сердце Ся Сяошаня наполнялось теплом и уютом…