Глава 6. Молоко.

Когда Сюй Цзиннянь вернулся домой, было примерно десять часов вечера. Сюй Цзюсуй ещё не вернулась.

Когда он закончил принимать душ и вышел из ванной, Сюй Цзюсуй уже сидела на диване. Она была босая, поджала ноги и свернулась калачиком, словно маленький клубочек, провалившись в диван. Она сидела, прижав колени к груди, и длинные джинсы были подтянуты выше колен. Именно в этой области, которая обнажалась над коленями, виднелись татуировки: карп и «половина задней части самурайской кошки.

Она весело болтала в WeChat с кем-то по имени Цзян Сяо, обсуждая, что к ней придёт его друг делать татуировку.

[Цзян Сяо: Этот парень только что расстался. По его словам, он находится на том самом критическом рубеже: один шаг — и станет святым, другой — и скатится в бездну. Он хочет сделать на лопатке татуировку Тан Сэна, чтобы напоминать себе: снять зелёную шляпу, положить меч и стать хорошим человеком.]

П.п: историческая и легендарная личность, более известная как Сюаньцзан (玄奘), монах-путешественник, который в буддийской традиции отправился в Индию за священными текстами.

[Сюй Цзиннянь : Хахахахахаха, ик! Хахахахаха!]

Сюй Цзюсуй засмеялась, смешав свой смех с хрюкающим звуком, словно свинка.

[Цзян Сяо: Смотри сама, дизайн какой хочешь — наполовину монах, наполовину демон. Чёрно-белый, а глаза той демонической половины — красные.]

[Цзян Сяо: Желательно, чтобы тату была сложной, чтобы парень рыдал, страдал и наконец смог выпустить всё наружу — это моё личное предложение.]

[Сюй Цзиннянь : Хахаха, отлично!]

[Цзян Сяо: Хотя, честно говоря, интересно: стоит ли вообще делать такую татуировку с образом Будды? Не навлечёт ли это беду?]

[Сюй Цзиннянь : Ты что, воспитанник, подготовленный к социалистическим ценностям и ещё ветеран? Тату — не суеверие, суеверие — не тату, понятно, да?]

[Цзян Сяо: Понял, моя ошибка, старшая сестра.]

[Цзян Сяо: Я взял у сестры школьную форму, она согласилась.]

[Цзян Сяо: Уже посмотрел, полностью новая. Да я удивился, она уже во втором классе средней школы, а форма до сих пор новая!]

Сюй Цзюсуй весело поблагодарила Цзян Сяо, договорилась на следующую пятницу забрать форму в его баре и пообещала «как следует» устроить его другу, чтобы тот не рыдал, пока тату не закончена.

В разгар этой болтовни на её плечо упала капля воды с запахом мыла. Она повернула голову и заметила, что Сюй Цзиннянь стоит рядом, уставившись на экран её мобильного телефона, похоже, уже несколько минут подряд.

Почувствовав, что Сюй Цзюсуй оборачивается, он поднял руку, указал на экран телефона и безэмоционально сказал:

— Этот парень что, пытается с тобой флиртовать?

Сюй Цзюсуй убрала свой мобильный телефон и мягко оттолкнула его голову.

Сюй Цзиннянь, следуя её движению, выпрямился:

— А это кто такой?

— Брат твоего одноклассника… брат, который придёт делать «Глупого орла» из серии «Горы и моря…»ну, ты понял.

Сюй Цзиннянь сказал «Ох», задумался, пытался вспомнить этого человека и через некоторое время догадался:

— Это тот, что бар держит? Тот, что в армии был и получил травму?

— Да, — небрежно ответила Сюй Цзюсуй.

— Смотри, как он тебя развлекает, смеёшься, как умственно неполноценная курица. Разве это не здорово? С такими людьми стоит быть вместе.

— В чём «здорово»?

— Весёлый, высокий, сильный, богатый.

Сюй Цзюсуй издала «фырк» и сказала:

— Богатый? А я что, голодная и тебя кормлю?

Сюй Цзиннянь гримасничал, лениво вытер полотенцем волосы, собирался что-то сказать, когда вдруг кто-то постучался в дверь.

Брат и сестра обменялись взглядом: в их доме, когда оба дома, никто не стучит.

Сюй Цзиннянь догадался, кто пришёл, подтолкнул Сюй Цзюсуй, чтобы та села, и пошёл открывать дверь.

За дверью стоял Бо Ичжао. Он тоже уже принял душ и надел футболку и джинсы. Волосы были слегка растрёпаны, не так аккуратно, как обычно… выглядел моложе и менее строго, чем днём.

Когда Сюй Цзиннянь открыл дверь, Бо Ичжао не смотрел внутрь, просто строго посмотрел прямо перед собой и сказал:

— Мне нужно ненадолго выйти. Дверь оставлю открытой, потом можешь сразу пройти. В гостиной есть письменный стол, включи свет сам.

В момент, когда прозвучал его слегка холодный голос, Сюй Цзюсуй подпрыгнула, села на диван и начала в панике спешно надевать штаны, обувь, приводить в порядок волосы — в доме стоял настоящий хаос.

Когда она, наконец, приготовилась и кинула взгляд на коридор, Сюй Цзиннянь с издёвкой приподнял уголок губ:

— Не торопись, он уже ушёл.

Сюй Цзюсуй выглянула из-за него и убедилась, что в коридоре никого нет.

— А ты зачем к нему пошёл? — косо посмотрела она на Сюй Цзиннянь.

— Писать контрольную, — сказал он, отталкивая её голову пальцем. — Не знаю, кто это придумал, но у меня всю ночь в голове был только «Третий закон Кеплера». В первый раз в жизни учитель делал мне индивидуальное занятие… позор или нет!

Сюй Цзюсуй покрутила глазами, но Сюй Цзиннянь тут же сказал:

— Ты не пойдёшь.

— Пфф, — фыркнула она. — Его же нет дома, зачем мне идти?

Сюй Цзиннянь, увидев, что она так решительно отказывается, с выражением полного равнодушия на лице, слегка успокоился. Но всё же, чтобы поставить её на место, он зло посмотрел на неё и, предупредительно сверкая глазами, потянулся за своим рюкзаком и направился к соседней квартире.

***

Стук двери стих, и Сюй Цзюсуй снова повернулась к своим делам. Друг Цзян Сяо добавил её в WeChat, и в ту же минуту перевёл аванс за дизайн — три тысячи юаней.

Сюй Цзюсуй подумала и перевела Сюй Цзинняню тысячу, словно намекая: «Не думай, что можешь женить свою старшую сестру на каком-то толстосуме, жрущем и пьющем».

Когда всё было улажено, она положила свой мобильный телефон и отправилась в «кабинет» — вернее, в свою мастерскую. Там стоял письменный стол и книжный шкаф, предназначенные для Сюй Цзинняня: стол — чтобы делать домашние задания, шкаф — для справочной литературы.

Всё остальное пространство полностью принадлежало Сюй Цзюсуй: огромный стол для работы с красками, разбросанные черновики, кисти, акварельные краски и палитра. На столе лежали случайные маленькие зарисовки, сделанные ею «на ходу».

Сюй Цзюсуй села за стол и набросала образ «полу демона, полу Будды Тан Сэна», согласно пожеланиям клиента. Вскоре полностью погрузилась в работу.

Карандаш быстро скользил по бумаге, издавая тихий «шорох», и через короткое время набросок был готов — перед ней предстала полурельефная фигура.

На левом плече мужчина был в одеянии монаха, на голове —монашеская шапка, большие уши, взгляд пропитан состраданием — всё как у настоящей статуи Будды.

Но правая половина лица — это демон: злой, с яростным взглядом, на лбу — один рог, мышцы напряжены, клыки устрашающе торчали.

И всё же это не было просто демоническим лицом. Лёгкие штрихи на маске демона создавали эффект трещин, словно старая стена обрушилась и на её фоне проявилось спокойное и чистое лицо Будды.

Сюй Цзюсуй опустила голову, подкорректировала детали, а в правом нижнем углу черновика подписала тему: «Преображение Будды». Эскиз татуировки был готов.

Она глубоко вдохнула, отложила карандаш, потёрла плечо и подняла голову — уже было одиннадцать часов вечера.

Отправив эскиз клиенту, Сюй Цзюсуй вышла в гостиную. Заглянув сквозь решётку своей двери, заметила, что дверь напротив всё ещё была открыта, и в квартире горел слабый свет.

Она подумала и пошла принять душ.

Когда вышла из ванной в одиннадцать пятнадцать, решила приготовить себе чашку мёдового молока и отнести Сюй Цзинняню.

Осторожно приоткрыла дверь, словно вор, оглядываясь вокруг.

Соседняя квартира была оформлена в тёмных тонах, пол — деревянный, перед журнальным столиком лежал густой белый ковер из искусственного меха — интерьер излучал холодную строгость.

Бо Ичжао ещё не вернулся. Сюй Цзиннянь сидел за письменным столом в углу гостиной, не поднимая головы:

— Заходи, воруешь что ли?

На лице Сюй Цзюсуй появилась лёгкая улыбка. Она сняла обувь, босыми ногами ступила на деревянный пол, подошла и поставила чашку с молоком:

— Держи, предок.

Тёплое молоко оказалось на столе, а Сюй Цзиннянь в это время быстро записывал формулы в последней задаче контрольной — после длинного ряда вычислений он ловко написал «a=3» и получил точный ответ.

— Ещё не закончил?

— Прошло всего полчаса. Те в классе тратят на эту же контрольную полтора часа.

— Ну вот, ты молодец, — улыбнулась Сюй Цзюсуй, глядя на его ручку. — Я просто спрашиваю, не спеши, завтра у тебя же нет уроков.

Сегодня пятница. Завтра в школе выходной. В школе №18, несмотря на её статус элитной, по субботам никогда не устраивают занятия, даже для выпускного класса средней школы, и так было ещё со времён, когда училась Сюй Цзюсуй.

— Завтра выходишь со мной, я приду в твой бар помочь… — сказал Сюй Цзиннянь, уже читая последнюю задачу. — Ты пока сиди, я закончу, и мы вместе вернёмся.

Сюй Цзюсуй послушно села на диван, стараясь не двигаться, держала руки на коленях, спину прямой, оглядываясь вокруг.

Квартира Бо Ичжао была так же строгой и аккуратной, как и он сам. Всё стояло на своих местах, ничего не было лишнего.

На столе лежали ключи от машины — судя по логотипу, дорогой. Сюй Цзюсуй осторожно провела пальцем по ним, не смея сдвинуть даже на миллиметр, затем убрала руку.

Она напряглась, чтобы «пошалить» с хозяином ключей, и в то же время слегка боялась его.

Сюй Цзиннянь дочитал условие задачи и понял, что она действительно непростая — возможно, придётся использовать даже математический анализ. Он хотел было поднять голову и сказать Сюй Цзюсуй, что придётся потратить некоторое время, как вдруг заметил её: спина ровная, сидит прямо, голова поворачивается то в одну, то в другую сторону — словно сурикат, только что вылезший из норы.

Смешная и одновременно милая.

Сюй Цзиннянь мгновенно рассмеялся:

— Что ты делаешь? Учителя Бо же здесь нет, зачем вести себя как первоклассница?

«…» — Сюй Цзюсуй смутилась, подняла руку и коснулась кончика носа. — Не подумай, сердце, конечно, дрогнуло, но сестра всё-таки немного побаивается таких людей… Наверное, это последствия тех времён, когда в средней школе завуч каждый день дежурил у входа и отлавливал опоздавших.

В старших классах старшей школы она была настоящим хроническим опоздавшим. Даже сломанная нога не могла заставить её перестать медлить и входить в класс ровно после звонка.

Сюй Цзиннянь снова взглянул на неё. К этому моменту Сюй Цзюсуй уже выглядела сонной: на ней была длинная белая ночная сорочка на лямках, но подол закрывал щиколотки — достаточно скромно. Девушка присела на тёмно-синий диван, контраст цветов привлекал взгляд, оторваться было трудно.

Она тихо опустила глаза, возилась с мобильным телефоно и вела себя послушно.

— Я скоро закончу, — снова подчеркнул Сюй Цзиннянь.

«…» — Сюй Цзюсуй кивнула, не поднимая головы.

Мальчик опустился над задачами, полностью погрузившись в них. Он так увлёкся, что потерял счёт времени, не заметив, как кто-то вошёл в дом.

Бо Ичжао вернулся и первым делом заметил, что в доме появился посторонний.

Но этот человек был явно слишком аккуратен: кроме пустой чашки с остатками молока рядом с Сюй Цзиннянем, всё в квартире оставалось на своих местах, включая ключи от машины, которые он бросил на журнальный столик при уходе — ни угол, ни положение не изменились.

Девушка в белой ночной сорочке прижалась к коленям, свернулась клубочком на диване, положив лицо на колени и крепко заснула.

Подол ночной сорочки чуть открывал белые ножки — пальцы округлые и румяные, подошвы слегка розовые, упирались в край дивана.

Её рот был приоткрыт, волосы слегка шевелились при дыхании, брови расслаблены, она спала сладко и безмятежно, с едва заметным румянцем на щеках — нежная, как младенец, которого хочется схватить и пощипать.

Бо Ичжао: «…»

Бо Ичжао некоторое время смотрел на неё, оценивая эту картину, затем отвёл взгляд и подошёл к столу:

— Ты закончил?

Он не заметил, что сам подсознательно понизил голос, когда говорил.

Сюй Цзиннянь вздрогнул, осознав, что Бо Ичжао вернулся, кивнул:

— Учитель… скоро, уже почти готово.

Действительно, оставалась последняя задача — одно уравнение, и контрольная была бы полностью готова.

Бо Ичжао посмотрел на часы: он отсутствовал около полутора часов, а Сюй Цзиннянь потратил на контрольную, наверное, всего час, а то и меньше. Если бы он так же сосредоточенно работал на вечерней подготовке, был бы первым, кто сдавал лист.

Он мысленно похвалил его и хотел ещё добавить пару слов о том, чтобы в будущем учился сосредоточенно. Но ещё не успел открыть рот, как с дивана раздался шорох.

Оборачивается — а маленькая девушка, свернувшаяся клубочком, проснулась. Её миндалевидные глаза слегка опущены, сонные, на щеках ещё видны следы от рук, румянец не исчез. Она выглядела ошарашенной и абсолютно беззащитной.

Сюй Цзюсуй подняла голову и встретилась взглядом с чёрными спокойными глазами Бо Ичжао.

Сюй Цзюсуй: «…»

— Эээ..?

Ситуация была настолько внезапной, что первой реакцией Сюй Цзюсуй было проверить уголки рта, не осталось ли там слюны. Затем она стремительно подпрыгнула:

— Учитель… вы уже вернулись?! Вы не голодны? Сегодня вы же только хлеб ели? Хотите молока? У нас ещё есть молоко!

Бо Ичжао лишь приподнял бровь и молча наблюдал.

За ним Сюй Цзиннянь, стиснув зубы, позвал:

— Сюй Цзюсуй, спускайся!

Она на мгновение оцепенела, затем поняла — угол зрения неправильный.

Бо Ичжао явно выше её на полголовы, а сейчас она смотрела на него сверху.

Опустив взгляд, она осознала, что стоит на диване, держась за подол сорочки, босиком.

Сюй Цзюсуй буквально окаменела на три секунды, кровь моментально прилила к лицу, румянец сменился багровым, и она закричала, прыгая с дивана.

Доска пола глухо зазвенела под её ногами — словно Годзилла топнул по побережью Тихого океана. Её лицо горело, хотелось провалиться сквозь землю.

Выбегая в коридор, она ещё слышала тихий и ровный голос мужчины:

— Надень обувь…

А дальше она уже ничего не слышала.

Чем быстрее она пыталась исправить ситуацию, тем всё становилось хуже. Услышав его голос, она автоматически, громко и решительно ответила:

— Не хочу!

***

После того как Сюй Цзюсуй убежала, в квартире Бо Ичжао воцарилась давящая, почти осязаемая тишина. Казалось, прошла целая вечность, словно век.

Мужчина наконец отвёл взгляд от дверного проёма, медленно повернулся и, голосом одновременно удивлённым и колеблющимся, обратился к стоящему за столом мальчику:

— Что она сказала?

Сюй Цзиннянь: «…»

Он стоял неподвижно, с каменным выражением лица, затем повторил «подвиг» своей старшей сестры:

— «Я не хочу».