Безымянное море (Часть 2)

— Я просто тебя ненавижу. Ты ведь должна знать, что случается в нашей школе с теми, кто идет против меня?

Я лишь немного слышала об этом.

В начале прошлого семестра я своими глазами видела, как она у ворот школы при всех дала пощечину одной девочке. Потом та девочка перевелась, и я ее больше не видела.

— И что с того? Я ведь ничего плохого не сделала?

Не только Лим Ынхи, но даже Квон Сунён посмотрел на меня с изумлением.

Лим Ынхи, стиснув зубы, резко ушла.

— Как ты вдруг стала такой смелой?

Квон Сунён усмехнулся, все еще под впечатлением от того, как твердо я разговаривала с Лим Ынхи.

Я улыбнулась: — Спасибо тебе, ты придал мне смелости.

Неожиданно у Квон Сунёна, который казался таким легкомысленным и несерьезным, после моих слов мочки ушей заметно покраснели. Он неловко почесал голову и обратился ко мне с просьбой.

— Ся Хань, давай после уроков пойдем домой вместе? В качестве благодарности за то, что дала мне посмотреть книгу.

Я замерла. Спустя мгновение, глядя в его ясные глаза, озаренные мягким светом, я улыбнулась: — Хорошо.

-

День пролетел быстро. Квон Сунён быстро собрал рюкзак, закинул его на одно плечо и, время от времени поглядывая на меня, торопил собираться быстрее.

Я что-то невнятно отвечала, но руками двигала быстрее.

У школьных ворот Квон Сунён попросил меня подождать его здесь. Хоть я и не поняла зачем, но послушалась.

Не успел он отойти, как я увидела Лим Ынхи с несколькими подругами, которые агрессивно направлялись от учебного корпуса к воротам. Я ужасно испугалась, боясь стать следующей, кто переведется, и побежала в ту сторону, куда ушел Квон Сунён.

Я вбежала в круглосуточный магазинчик. Квон Сунён как раз разогрел две порции острых рисовых клецок и, увидев мое испуганное лицо, очень удивился: — Ты почему здесь?

Я молча указала в сторону школьных ворот.

Он тут же все понял, протянул мне клецки: — Оставайся здесь. Жди, я вернусь за тобой.

Сказав это, Квон Сунён бросил рюкзак и пошел к воротам.

Мне было страшно смотреть, но я беспокоилась за него.

Видя, что у ворот собирается все больше зевак, я не выдержала. Попросив продавца присмотреть за вещами, я со всех ног бросилась к выходу.

Я еще не успела подбежать, как их окружила толпа.

Я громко кричала, расталкивая людей, и увидела Квон Сунёна, который прижимал какого-то парня к земле.

— Квон Сунён!

Услышав мой голос, он замер от удивления и посмотрел на меня: — Я же просил тебя ждать в магазине?

— Отпусти его.

— Но он...

Я продолжала смотреть на Квон Сунёна. Ему ничего не оставалось, как разжать руки и отпустить парня. Толпа зевак тоже начала расходиться.

— У тебя форма порвалась, — я указала на дырку на рукаве его школьной куртки. — Дай мне пиджак, я дома зашью.

Квон Сунён опешил: — А? Ты хочешь зашить мне одежду?

— Да, — я легонько хлопнула его по плечу. — Давай сюда. Я должна это сделать.

Но Квон Сунён все равно не соглашался, твердя, что нельзя просто так давать девушке зашивать свою одежду. Мне пришлось временно отступить.

Мы вернулись в магазин. Острые рисовые клецки уже остыли и слиплись в комок.

— Давай я куплю новые? — Квон Сунён снял школьный пиджак и перекинул через плечо. — Это уже несъедобно.

Я покачала головой, купила бутылку воды, немного налила в контейнер с клецками, размешала палочками и поставила в микроволновку: — Вот так должно быть нормально.

— Ух ты! — воскликнул Квон Сунён с восхищением.

Я усмехнулась. Обернувшись к нему, я заметила, что у него разбит лоб — небольшая, но кровоточащая ранка. Я инстинктивно подняла руку, чтобы дотронуться, но Квон Сунён сначала замер, а потом, почувствовав тепло моих пальцев, быстро отстранился.

— Ты... ты что делаешь?

Я беспомощно развела руками и указала на его лоб: — Рана кровоточит. Если вовремя не обработать и пойдет заражение, не плачь потом.

Квон Сунён покраснел. Я прошла мимо него и купила йод, ватные палочки и несколько пластырей.

Разогретые клецки были готовы. Мы сели рядом и, глядя на прохожих за окном магазина, болтали о том о сем.

Квон Сунён спросил, почему я приехала в Корею.

— Дома меня никто не выносил, вот отец и отправил меня сюда.

Потом я подперла подбородок рукой и шутливо добавила, глядя на него: — Можно сказать, сослали.

В глазах Квон Сунёна появилось сочувствие: — Тогда можешь часто приходить к нам домой. Мои родители и сестра — очень хорошие люди.

— Хорошо.

Небо окрасилось в оранжево-красные тона, лишь кое-где на облаках виднелись белые мазки.

Пройдя полпути, я потянула Квон Сунёна к ближайшему пляжу. Мы сели, я достала йод, привычно открутила крышку, обмакнула ватную палочку в раствор и поднесла к его лбу.

— Почему ты с ним подрался?

Квон Сунён запнулся и промямлил: — Он говорил про тебя много гадостей. Я не выдержал и ударил его.

Я осторожно обрабатывала ему рану. Его слова меня не удивили — это было в духе Квон Сунёна. — Помогая другим, нужно прежде всего думать о собственной безопасности. В следующий раз не будь таким импульсивным, понял?

— Но я же...

Квон Сунён хотел возразить, но я строго посмотрела на него, и он замолчал, пробормотав: — Понял.

Я убрала флакончик с йодом. Подняв глаза, я увидела перед собой бескрайний пляж и море. Я указала вдаль: — Мой дом там, на другом берегу моря. Но я не могу туда вернуться.

— Ничего страшного. Мои родители теперь — твои родители в Корее.

Квон Сунён сказал это так легко. Мне стало смешно, и я спросила в ответ: — А дядя, тетя и твоя сестра знают, что у них ни с того ни с сего появилась дочь и сестра, с которой у них нет кровного родства?

— Нет, конечно, — без колебаний ответил Квон Сунён. — Но какая разница? Я хорошо знаю свою семью, они не такие уж бессердечные.

Глядя на песок, я встала, присела на корточки и пальцем написала несколько иероглифов. Квон Сунён подошел ближе и, нахмурившись, уставился на незнакомые закорючки: — Что это? Китайский?

— Да, — кивнула я. — Это мое имя. Ся Хань.

— Ся... Хань...

Квон Сунён повторял по слогам, словно ребенок, который только учится говорить.

— Давай так: я буду учить тебя корейскому, а ты меня — китайскому?

Пока я стояла в изумлении, Квон Сунён, следуя моим чертам, аккуратно и старательно, с непередаваемой серьезностью, обвел палочкой написанное мной имя.

— Согласна? — Квон Сунён посмотрел на меня. Он стоял против света; поднялся легкий ветерок, играя с его волосами.

Я кивнула: — Да.