Неустанная практика

Последующие дни Лита состояли из строгого распорядка дел.

В течение дня, когда он был завернут в ткань, он сосредотачивался на практике дыхательной техники и узнавал как можно больше о своей семье и языке.

По ночам он практиковался в магии до тех пор, пока не засыпал от усталости. Затем, когда просыпался, он повторял все сначала, пока не вставала Элина. Не раз он пытался сделать перерыв, но ненадолго. Быть ребенком нелегко. Напротив, это очень напряженно.

Он не мог произнести даже те слова, которые уже понял, чтобы не напугать свою семью. Он не мог пошевелиться. Он ничего не мог делать, кроме как наблюдать, спать, есть и облегчать кишечник.

Он не привык быть таким беспомощным и зависеть от кого-то другого в каждой мелочи. Слишком много свободного времени привело бы его на грань безумия.

Итак, он практиковался и практиковался, пытаясь приспособиться к своей новой реальности, не задумываясь о том, насколько абсурдной была его ситуация.

По мере того как силы Лита увеличивались, рос и его контроль. Через несколько недель он почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы попробовать магию земли и воды.

Он всегда был осторожен, никогда не наколдовывал больше нескольких капель воды и не манипулировал больше чем горстью грязи. Он обнаружил, что можно заставить элементы парить в воздухе, меняя их форму и размер, непрерывно расходуя ману.

После этого он переключил свои ночные тренировки на концентрацию и контроль, а не на силу. Его мана была очень ограничена, и он предпочитал выполнять несколько сложных трюков в совершенстве, а не много чего, но рискуя раскрыть свою тайну. Независимо от того, насколько распространенной была магия, Лит сомневался, что младенец, практикующий ее, не был бы явлением шокирующим, или даже ужасающим.

Лит боялся, что его семья бросит его или, что еще хуже, убьет.

Он снова боялся смерти, так как теперь ему было слишком много чего терять. Каковы были шансы найти другой мир, где существовала магия и родиться в любящей семье?

Никаких. Абсолютно. Ноль надежд. Мечтай дальше, Дерек.

Он должен был хорошо разыграть свои карты и сделать это настолько скрытно, насколько возможно. Прежде чем раскрыть хотя бы намек на свой талант, ему нужно было знать, каковы стандарты этого мира.

Какой талант считался хорошим? Насколько сильно отличаются те, кого считают гением, от тех кого считают монстром?

Его разум был полон тревог, и только тренировка могла облегчить его беспокойство.

Через три месяца он стал достаточно хорош в безмолвной магии, чтобы попробовать магию огня на камине.

Огонь уже был разожжен, и когда все были заняты разговорами и едой во время завтрака, он попробовал заставить пламя танцевать по своему желанию. Это закончилось неудачей, так как пламя было слишком сильным, а расстояние слишком большим, чтобы его магия возымела какой-либо эффект.

Тем не менее он продолжал пытаться, так как все еще мог ощущать поток магии, идущий от него к камину. Это была хорошая тренировка для расширения его восприятия маны и диапазона действия магии.

Единственным недостатком всех этих тренировок было то, что Лит быстрее голодал. К счастью, он был не первым обжорой Элины, и у нее не было недостатка в молоке.

Прошел еще месяц, и Элина начала отнимать его от груди.

Это событие было значимым по двум причинам. Во-первых, Лит заметил, что в его доме еда была не в изобилии, поэтому хотя у него был еще ограниченный словарный запас, он все же мог читать обеспокоенные выражения лиц своих родителей каждый раз, когда его нужно было кормить.

Несмотря на то, что в глубине души Лит все еще оставался бессердечным, циничным мизантропом, он не мог не чувствовать себя виноватым из-за этого.

Они любили его, как ребенка, в то время как он считал их не более чем источниками пищи, как паразит в теле носителя. Единственными исключениями были Элина и Рена, его старшая сестра, единственная, кто, помимо матери, заботился о нем.

Своей постоянной любовью, привязанностью и заботой они сумели пробить брешь в его эмоциональной стене. Чем больше времени он проводил с ними, тем больше считал частью своей настоящей семьи, а не просто людьми, которых он использовал.

Он начал ограничивать свои тренировки, чтобы не съедать больше чем семья могла себе позволить.

Потребовалось немало попыток, чтобы найти нужный уровень нагрузки, поскольку слишком малый аппетит вызвал бы еще больше беспокойства, чем слишком большой.

Другой причиной были открытия, перевернувшие его мир с ног на голову.

Будучи вынужденным прекратить обучение магии настолько, насколько это было возможно, у Лита теперь появилось свободное время, которое он посвятил практике дыхательной техники, названной "Накопление".

Таким образом, его внутренняя энергия, которую он давно окрестил "ядром маны", росла быстрее, пока не достигла предела. Очевидно, его тело было недостаточно большим, сильным или и то, и другое, чтобы удерживать неограниченное количество маны.

Лит никогда не замечал этого раньше, потому что его детское тело быстро росло, и у него было не так много времени, чтобы расширить свое ядро маны.

Таким образом, сами того не осознавая, его тело и ядро маны развивались вместе.

Но теперь равновесие было нарушено, и практика накопления вызывала боль в каждой клеточке его тела, поэтому он был вынужден остановиться.

К счастью, он все еще был сыт и быстро развивался, так что, несмотря на то, что он не мог выполнять никаких физических упражнений, трудности продлились недолго.

Второе открытие было результатом того, что он был вынужден не практиковать магию и не использовать "Накопление".

Изучая свои возможности он обнаружил, что можно изменить дыхательную технику, убрав этап задержки дыхания. Таким образом, энергия просто входила бы в его тело и выходила из него, заряжая, как хороший ночной сон.

Лит назвал эту новую технику "Ободрение". После нескольких попыток он обнаружил, что так может бодрствовать в течение нескольких дней, хотя не бесконечно.

С каждым разом эффект "Ободрения" длился меньше, а сон восстанавливал его эффективность.

Но самое важное открытие, как это почти всегда бывает, было сделано случайно.

После того как он скорректировал свой рацион питания, самым большим врагом Лита стал голод. Не тот слабый аппетит, который можно утолить шоколадным батончиком, и не та жажда после напряженного утра.

Это был вид голода, который никогда не проходит, всегда подстерегает, даже сразу после еды. Несмотря на то, что Лит не умирал с голоду, это было нечто такое, чего он никогда не испытывал.

Среди всех несчастий его первой жизни еда никогда не была проблемой. Он всегда мог есть сколько душе угодно, даже позволяя себе быть разборчивым в еде.

Но сейчас он был так голоден, что съедал все до последнего кусочка, и если бы организм позволял, без колебаний вылизал бы тарелку дочиста.

В хорошие дни, когда порции были больше, голод был как белый шум, раздражающий, но легкоигнорируемый. Однако в плохие дни, либо из-за того, что рацион был меньше, либо из-за того, что он увлекся магией и потратил много маны, это проблема точила его самочувствие.

Он был бы так голоден, что весь день испытывал головные боли, чувствовал головокружение и неспособность сосредоточиться. Еда была единственным, о чем он мог бы думать и мечтать. Конечно, он был не единственным голодным в семье. Помимо Элины, кормить его было поручено только его брату и сестре Орпалу и Рене.

В то время как у Рены было большое сердце, и она стремилась быть похожей на свою мать, Орпал с каждым днем становился все злее и голоднее. Он часто мечтал о тех днях, когда он и его сестра-близнец были единственными детьми в доме.

Теперь ему приходилось каждый день бороться не только за внимание родителей, но и за еду и одежду.

Когда-то у него была отдельная комната, но теперь ему приходилось делить ее с Трионом. Это был всего лишь вопрос времени, когда Лит придет и заберет то немногое личное пространство, которое у него еще было.

Орпал не мог понять, почему в такой бедной семье, как его, продолжают рождаться дети. Стояла зима, так что работы было не так уж много. Следовательно, у них было не так много возможностей пополнить запасы продовольствия, и их должно было хватить до весны.

Это было самое трудное время года для всех фермерских семей, поскольку еда предназначалась не только для людей, но и для животных.

Орпалу надоело видеть, как Лит поглощает всю еду, до такой степени, что он окрестил его "Пиявкой".

Поэтому всякий раз, когда приходила его очередь кормить маленького вредителя, он забирал несколько ложек себе, но Лит был не из робких.

Как только он замечал, что ложка направлена не в его сторону, он начинал безумно плакать, и Элина подбегала к нему, срывая план Орпала. Лит никогда не плакал, если его не нужно было покормить или переодеть. Это делало их родителей одновременно по-настоящему счастливыми и параноидальными по отношению к нему. Поскольку он никогда не плакал за зря, они очень серьезно относились к каждому воплю.

Тот день был особенно плохим для Лита. Он голодал из-за резкого роста, и настала очередь Орпала заботиться о нем.

Обоих родителей не было дома. Одна из коров, по-видимому, страдала от обморожения.

Орпал взял тарелку, полную сливочного супа для младенца, и проглотил полную ложку.

Лит тут же заплакал, но рядом не было никого, кто мог бы его услышать.

"Плачь сколько хочешь, *Пиявка*", - теперь Лит мог понимать большинство распространенных слов, включая насмешку Орпала - "Сегодня только ты и я. Никакой мамы в сияющих доспехах, которая пришла бы тебе на помощь", - сказав это, он залпом выпил еще одну.

Лит чувствовал, что сходит с ума. И снова он был беспомощен. Его так называемая магия была бесполезна в трудную минуту. Что он вообще мог сделать, кроме как раскрыть свое прикрытие?

Подуть на него? Намочить его? Использовать огонь было слишком опасно. Одна единственная тарелка не стоила сожженного дотла дома.

Голод Лита съедал его, заставляя его ярость выйти за пределы того, что он считал возможным.

'Ты, ублюдок!', - он мысленно завопил.- Чувствуешь себя крутым, грабя ребенка?

Затем он увидел, как третья ложка приближается к самодовольному лицу Орпала. Добрая половина его ужина была практически съедена.

Гнев Лита достиг нового пика, его ненависть пылала подобно огню.

'Ты мне не брат! Ты всего лишь грязный вор. Мусор!'

И затем, вместо щелчка, он почувствовал, как что-то ломается внутри него, как плотина, которая больше не могла сдерживать бушующие воды.

'ПОДАВИСЬ ТЫ ЭТОЙ ЛОЖКОЙ, ГОВНЮК!', - Лит замахнулся рукой на Орпала в последней попытке сопротивляться, и тогда это произошло.

Лит почувствовал, как мана, исходящая из его тела, достигает ложки, уже находящейся во рту Орпала, и с силой опускает ее вниз.

Орпал начал задыхаться, и после того, как он вынул ложку из горла, его вырвало.

Лит был так поражен, что почти забыл и о своей ярости, и о голоде.

Он открыл в себе нечто удивительное, силу, которой, казалось, больше ни у кого в семье не было.

Лит открыл духовную магию!