Осмелишься поднять руку? (Часть 2)

— Умру, умру!

— Не показывайте мне!

— Не показывайте мне, а-а-а!!!

— Здесь так страшно, у-у-у-у, сестрёнка, я хочу домой!

— Я не хочу здесь оставаться, я умру, правда умру!

— Как страшно, как страшно!!!

Каждый раз, когда здоровяк в костюме с грубым лицом подводил Агацуму Зэницу к очередной забрызганной кровью кабинке, тот исправно начинал истошно вопить и рыдать.

И громкость голоса, и тон выражали глубочайший ужас, лицо искажалось типичным для смертельно напуганного человека выражением, а слёзы катились градом. С какой стороны ни посмотри, даже если бы на месте оказался психолог, он бы заключил, что этот золотоволосый мальчишка определённо напуган до полусмерти.

Здоровяк в костюме с грубым лицом думал так же.

Проработав много лет в комнате для допросов, он вынужден был признать свою дурную привычку: каждый раз, видя, как приведённые новички бледнеют и дрожат от страха, он испытывал искреннее удовлетворение и радость.

Чем сильнее был испуг новичка, тем больше он радовался. Поэтому, по идее, видя, как этот мальчишка напуган до такого состояния, он должен был бы испытывать удовольствие… Но почему его крики такие громкие?

На лице здоровяка отразилось лёгкое недоумение. Он потёр ладонью уши, затем потряс головой, весь его вид говорил о том, что он только что подвергся какой-то звуковой атаке и чувствует себя разбитым.

— В ушах звенит, неужели я оглохну?

Здоровяк снова сжал виски, чувствуя боль, и с трудом собрался с духом.

— И ещё, этот мальчишка кажется немного странным.

Он действительно выглядел перепуганным, как тот и ожидал. Но он так выглядел, увидев первого заключённого, и второго, и третьего, и четвёртого… Более того, будь то предатель с ужасными внешними ранами или пленник без явных повреждений, мальчишка реагировал на всех одинаково — испуганными криками, даже громкость не менялась. Разве это не немного странно?

Кстати говоря, только что перед ними по полу прополз таракан, и крик ужаса мальчишки был даже громче, чем при виде окровавленного предателя. Он чуть ли не подпрыгнул на месте от страха… Это нормально?

Неужели тараканы страшнее ужасных допросов?

— …Остался последний пункт.

— Ладно, посмотрим последнее, напугаем его как следует и поскорее закончим эту процедуру.

Голос у этого мальчишки был просто ужасающим. Хотя ему и нравилось видеть испуганные лица, его уши уже не выдерживали.

Подумав так, здоровяк снова потёр голову. Почувствовав, что звон в ушах постепенно стихает и слух возвращается к норме, он снова нацепил на лицо жестокое и страшное выражение, чтобы напугать дрожащего Агацуму Зэницу, и повёл его к последней кабинке.

Заключённые в предыдущих кабинках выглядели достаточно жалко, но по сравнению с тем, кто находился в этой последней, они всё же смотрелись не так страшно.

Он был в ужасном состоянии, покрыт ранами и следами ожогов, едва дышал. Сил кричать у него уже не было, он хватал ртом воздух, и казалось, что он может умереть в любую секунду.

— Это специальная комната для упрямых предателей. Тот, кто хочет предать Портовую Мафию, должен быть готов к бесчеловечным мучениям…

Здоровяк зловеще усмехнулся.

— Что, страшно? Такова цена предательства. И это ещё не конец. Если после допроса этому парню «повезёт» остаться в живых, его ждёт казнь для предателей.

— Ужасный способ умереть, правда? Уж лучше умереть прямо здесь, в комнате для допросов… Как насчёт того, чтобы помочь ему избавиться от мучений? Даю тебе задание: убей его прямо здесь. Ну что, осмелишься, мальчишка?

Здоровяк продолжал угрожать с хищной усмешкой.

Эти слова, естественно, были обычной угрозой, частью стандартной процедуры для новичков. Нормальные новички в такой ситуации обычно теряли самообладание от страха, испытывая максимальный ужас перед последствиями «предательства».

Даже те, кто осмеливался стрелять на улице, после такого «осмотра» цепенели от страха и не могли пошевелиться. Обычно на этом этапе рутинный «осмотр» и заканчивался.

Но в этот момент здоровяк, похоже, ещё не осознал, что текущая ситуация была не совсем «обычной».

— Как страшно, как страшно… А, э?

Дрожащий золотоволосый мальчишка всё ещё испуганно бормотал «как страшно», но, услышав последние слова здоровяка, он на мгновение замер. Затем, всё ещё со слезами на глазах, словно услышав обычную просьбу вроде «подай мне вещь», он совершенно спокойно кивнул и шмыгнул носом:

— Ох… Понятно.

Совершенно не ожидавший такой реакции здоровяк: «?»

Здоровяк: «Что значит „ох“? Неужели ты собираешься…»

Однако он не успел договорить, вторая половина фразы оборвалась без всякого предупреждения.

Причина была проста: этот золотоволосый мальчишка, который казался ему невероятно трусливым и с самого начала не переставал плакать, с тем же испуганным и робким выражением лица, будто делая что-то совершенно обыденное, с молниеносной скоростью, не давая опомниться, привычно поднял руку. Из рукава выскользнула отвёртка. Затем, без малейшего изменения выражения лица, он невероятно ловко нанёс удар.