Глава 3 Глаза Инь-Ян

Увидев, что он согласился, Нин Мэн почувствовала облегчение. Она боялась, что события будут неумолимо следовать сюжету новеллы. К счастью, Система возражать не стала, хотя звучала неуверенно. 

Как только этот вопрос был решен, тяжесть, сдавившая ее грудь, исчезла, в результате чего тело старухи медленно расслабилось. Позже Нин Мэн, которую пара сестричек заставила лечь в постель на весь день, наконец, обнаружила, что ее зрение улучшилось. Несмотря на то, что ее глаза все еще закрывала пелена, всю комнату залил теплый желтый свет. Он был не слишком ярким и не слишком палящим, а наоборот — давал чувство комфорта. 

Система снова выскочила, как призрак: 

[Это Массив Ци. После того, как вы переселились, вы стали обладать глазами Инь-Ян.] 

Нин Мэн была очень встревожена: 

— Глаза Инь-Ян? Теперь я буду видеть призраков? 

Система была поражена ею: 

[Да, однако вы не увидите их в доме Ши… Но так как ваши глаза плохо видят, то и призраков вы будете видеть размыто.] 

Нин Мэн вздохнула с облегчением. Она даже обрадовалась, что плохо видит и сможет различить лишь силуэт призраков, иначе она перепугалась бы до смерти.

Возможно, Система передала ей воспоминания Старой Госпожи в качестве компенсации. Жизнь Старой Госпожи можно было просматривать, как сериал, в котором властный президент влюбляется в обычную девушку. Муж, который скончался рано, искренне любил свою жену, родившуюся в семье простого рыбака, и пока Нин Мэн наблюдала, как мелькают эти приторно слащавые воспоминания, от этой сладости у нее заболели зубы. 

К счастью, ее мужа давно нет в живых. Если бы он был все еще жив, Нин Мэн не имела ни малейшего представления о том, как встретилась бы с ним. 

На самом деле в переселение в тело Старой Госпожи не было ничего страшного. Но чтобы просто встать, нужно было приложить много усилий. Переворот занимал по меньшей мере минуту, а иногда встать не удавалось вовсе. Наконец-то она поняла, что значит быть старой. Каждое ее движение требовало огромных усилий в сравнение с молодым телом: они как будто были на разных уровнях. 

У старухи было такое плохое зрение, что она даже перепутала Ли Чунь с Ли Ся, выставив себя дурой. После хорошего отдыха ей удалось существенно восстановиться, и ее зрение также стало немного четче: все не казалось столь размытым. 

Наблюдая за Ли Чунь, которая энергично крутилась весь день и всю ночь вокруг прикованной к постели Нин Мэн, она немного позавидовала. Стоило ей сделать какие-то чрезмерные движения, у нее начиналось головокружение, что казалось настоящим адом. Нин Мэн мысленно вздохнула. Ах как приятно быть молодым! 

Она оглядела комнату, которая казалась великолепной по сравнению с вчерашней размытой картинкой. В ней была сдержанная роскошь, что на первый взгляд казалось слегка необычным. 

В новелле семья Ши описывалась как по-настоящему богатая и могущественная, и хотя родная семья Нин Мэн тоже была довольно обеспеченной, она не создавала такого резонанса в обществе. 

Фактически, просто для сравнения, ее семья была больше похожа на богатых выскочек. Семья Ши же заслуженно пользовалась престижной благородной репутации. 

Она села на кровать, сделала несколько вдохов и приложила много усилий, чтобы погладить себя по спине. В то же время Ли Чунь толкнула дверь и вошла, держа в руках еще один красивый букет свежесрезанных цветов, и Нин Мэн, любившая растения, с удовольствием посмотрела на него. Ли Чунь поставила цветы прежде, чем прийти ей на помощь: 

— Старая Госпожа, вам не следует безрассудно передвигаться. Доктор сказал, что вам нужно больше отдыхать. 

Нин Мэн махнула рукой и сузила глаза, сказав: 

— Ли Чунь, подай мне зеркальце. 

В этот день она наконец-то четко увидела разницу между девушками: Ли Чунь была просушкой, а Ли Ся — немного острее на язык. Хотя у Нин Мэн были воспоминания старухи, она все еще боялась, что ее поймают на обмане и поместят в лабораторию, посчитав сумасшедшей. 

Ли Чунь взяла маленькое зеркальце и резко отозвалась: 

— Старая Госпожа, зачем вам зеркальце? 

После нескольких дней болезни ее цвет лица стал неприглядным, и в ближайшее время лучше не станет. Если Старая Госпожа, всегда бывшая привлекательной, испытает шок, что будет…

Нин Мэн прикоснулась к своему лицу: 

— Я просто хочу взглянуть. Дай мне его, я не разозлюсь.

От сухой и морщинистой кожи у нее пробежали мурашки по коже. 

Спустя долгое время ожидания ничего не произошло, и она нахмурилась: 

— Ли Чунь! 

Испуганной Ли Чунь не оставалось ничего, кроме как дать ей зеркальце.

Зеркало имело отпечаток благородной старины, форму гусиного яйца с декоративными деревянными вставками, с элементами в виде облаков, обвивающих деревянную ручку. Даже его запах был приятным. Взвесив его в руках, Нин Мэн почувствовала, что многие вещи старухи были довольно старыми. 

Возьмем для примера это зеркало. Его ей передала как семейную реликвию свекровь. Ему было как минимум несколько сотен лет. Старинные вещи, скорее всего, имели темную и злую ауру, однако вещи в комнате старухи были чрезвычайно теплыми на ощупь. Видимо, так было не всегда. Это старое зеркало тоже было окружено слоем теплого желтого тумана.

Система серьезно пояснила: 

[Обычно благоприятные и светлые ци имеют теплый оттенок, из них теплый желтый цвет — самый мирный и редкий. Темные и злые ци имеют холодные цвета, такие, как черный и серый. Что касается злых духов, то их цвета, как правило, более разнообразны.] 

Тогда это старинное зеркало было действительно потрясающим. Нин Мэн отбросила свои мысли и поднесла зеркало к лицу. Открыв глаза, она была готова хорошенько рассмотреть себя. 

Лицо в зеркале оказалось лицом самого обычного пожилого человека. На открытом лбу и в уголках глаз виднелись морщинки, из-за чего она выглядела милой, однако в целом ее внешний вид был угрюмым и бестолковым. 

Теперь владелец этого лица сменился. В ее глазах, невинных как у младенца, отразилось недоумение. 

Нин Мэн уставилась на это морщинистое лицо, слегка нахмурившись и чувствуя, что что-то не так. Спустя некоторое время она поняла причину. Это лицо… было так похоже на ее собственное. 

Когда она была на первом курсе, посещение какого-нибудь кружка было обязательным, и так уж случилось, что она заинтересовалась драматическим. 

В школе было много красавиц, и на их фоне ее маленькое и мягкое нефритовое личико не выделялось особенной красотой. Она не знала, как наладить отношения, поэтому, естественно, не могла играть главную роль, и обычно довольствовалась небольшими второстепенными. 

Перед окончанием семестра ей досталась роль бабушки главной героини, которая была грубой, неразумной, и из-за нее по сюжету должна была распасться главная пара пьесы. Чтобы добиться большей реалистичности бабушки, участники хорошо загримировали ее лицо. После того как она надела парик, над ее видом еще долго смеялись. 

Лицо в зеркале сейчас выглядело почти таким же, как когда ей нанесли грим. Отличался только характер персонажей. Это было похоже на пробуждение ото сна и переход в будущее к старой версии себя. 

При виде старухи, все еще ошеломленно смотрящей на себя в зеркало, сердце Ли Чунь екнуло. После тяжелого заболевания в семнадцать-восемнадцать лет даже девочка обретает некрасивый цвет лица, не говоря уже о пожилых леди. Это точно. 

Нин Мэн отставила зеркало в сторону и сказала: 

— Ничего особенного я там не увидела. 

В мире и без того хватало странных вещей, например, тот факт, что ее душа переселилась. Не было ничего удивительного в том, что люди похожи друг на друга. Более того, в этом не было ничего страшного, просто немного неловко. Однако это все же лучше, чем смотреть на совершенно незнакомое лицо. К тому же система казалась очень застенчивой и ни к чему не принуждала.

Пока все было хорошо. Нин Мэн подумала так, отводя этому вопросу второй план. Затем внезапно задала вопрос: 

— Семнадцатый уже прибыл? 

Ли Чунь прищурилась и озорно ответила: 

— Вчера Молодой Мастер сказал, что если не произойдет ничего дурного, он позволит молодому мастеру Ци прийти сюда и поселиться в особняке. 

Даже если старуха неправильно поняла и, однажды ошибившись, продолжала называть его Семнадцатым, слугам не позволялось называть Мастера этим именем. 

Услышав это, Нин Мэн хлопнула себя по бедрам, но особо не почувствовала никаких ощущений на своих мягких выпуклостях. Она надула губы. Чем раньше это произойдет, тем лучше, потому что, будь она рядом с ним, точно было бы меньше несчастных случаев. 

Прошлое ее родной семьи не было столь богатым на события, и она относилась к семье Ши отстраненно, будто смотрела сериал, снятый по новелле. 

В новелле жизнь Ши Ци не была достаточно удостоена вниманием и описывалась как мрачная, безрадостная, и, в конце концов, он превратился в такого персонажа, потому что определенно через многое прошел. 

Неизвестность всегда пугала больше всего. 

Нин Мэн не могла не начать соединять хитрые заговоры и схемы, ее сердце похолодело. Во время сна она прошла через все воспоминания Старой Госпожи и теперь познакомилась с этой семьей Ши. 

В новелле не упоминался настоящий возраст Ши Ци, поэтому она попыталась вспомнить. Третий сын ушел из дома почти восемь лет назад и, судя по обстоятельствам того времени и с учетом всего, ребенку должно быть не меньше семи-восьми лет, верно? Это должно быть не сложнее, чем вырастить фасолину.

Она небрежно спросила: 

— Сколько лет Семнадцати? 

Ли Чунь поспешно ответила: 

— Семь лет. Он того же возраста, что и молодой мастер Цун. 

Когда Нин Мэн услышала упоминание Ши Цуна, она не знала, что и думать. Ши Цун был ребенком ее второго сына, и Старая Госпожа очень любила этого ребенка, чрезмерно опекая его. Однако он обычно не любил приезжать в особняк: в конце концов, в главной резиденции было гораздо больше забавных вещей. 

Нин Мэн не испытывала к этому ребенку никаких добрых чувств. 

Во-первых, она помнила о поведении ребенка по отношению к старухе. Она чувствовала, что паршивец был слишком озорным и излишне высокомерным. Из-за этого сопляка она многое пережила, поэтому все же предпочла бы послушного ребенка. 

Во-вторых, Ши Цун и его старшая сестра сыграли свою роль в тяжелом детстве Ши Ци. В будущем, когда Ши Ци завладел семьей Ши, их конец был довольно плачевным. 

Старики страдают от головной боли, когда слишком много думают, поэтому Нин Мэн потерла виски и снова легла на кровать, неторопливо говоря: 

— Дай мне знать, когда он придет. 

Ей нужно было дать ребенку, оставшемуся без родителей, немного семейного тепла. 

Если бы она смогла прожить долго, даже не нуждаясь в том, чтобы Ши Ци хорошо к ней относился — пока он не пугал ее, с ней все было бы в порядке. 

Ли Чунь кивнула, уложила ее и, тихонько прикрыв дверь, ушла. И хотя она лежала в постели, Нин Мэн не могла заснуть, поэтому обратилась к Системе: 

— Чем в последнее время занимается старший сын Госпожи? 

Система ответила: 

[Подождите, я посмотрю.] 

Через несколько секунд Система вернулась и ответила: 

[ Два дня назад к вашему старшему сыну пришел мужчина и сказал, что его дочь играла в фею пера с другими в школе, и что-то пошло не так.] 

— Фея пера?

Нин Мэн была потрясена. Она знала, что с феями пера трудно иметь дело. В различных книгах и фильмах ужасов феи пера не раз выступали в роли злодеев. Также это была одна из самых известных игр о вызове духов. В конце концов, фея пера оказалась вовсе не феей, а призраком. 

Система подтвердила: 

[Три человека, живущие в том же общежитии, где и его дочь, уже умерли. Более того, все они умерли по разным причинам, yj их смерть была ужасной и мрачной. Следующей станет его дочь.] 

Нин Мэн сразу поняла. Им не удалось избавиться от феи пера — она сама подловила их.