Глава 9.15 (Часть 1)

Глава 9.15

Четвёртая школа Цинъян была лучшей частной старшей школой в городе Синьюнь. Название «Четвёртая школа Цинъян» не означало, что существовали ещё три такие же школы. Говорили, что основатель добавил «Четвёртая школа» к названию, чтобы она не слишком походила на частную.

Цюй Юэ не понимала смысла таких манипуляций. В конце концов, сейчас школа была широко известна как элитное учебное заведение для богатых в Синьюне. Сюда поступали два типа людей: либо те, у кого дома были деньги, либо очень способные ученики из обычных семей, которым полностью оплачивали обучение и проживание.

Цюй Юэ считала, что они с Цзи Чжэнь были идеальными представителями этих двух типов учеников. Цзи Чжэнь, благодаря отличным результатам на вступительных экзаменах, сразу же была выбрана представителем седьмого класса первой ступени старшей школы для выступления с речью на церемонии открытия.

А Цюй Юэ представляла тех, кто плохо учился и поступил, заплатив кучу денег.

Школа была очень красивой. Каждое здание походило на произведение искусства, почти без острых углов: библиотека овальной формы, напоминающая большой барабан; учебные корпуса разной высоты, соединённые крытыми переходами, словно лабиринт; общежития в форме круассанов.

Кстати, общежития Цюй Юэ тоже очень нравились. Были одноместные, двухместные, трёхместные и четырёхместные комнаты. Отец специально устроил так, чтобы Цюй Юэ и Цзи Чжэнь жили в двухместной.

Комната была не очень большой, меньше, чем личная спальня Цюй Юэ в доме Цюй. Две кровати стояли слева и справа, рядом с каждой — письменный стол и шкаф для одежды. У каждой было своё маленькое кресло. Стены были бледно-голубыми, а люстра — во французском стиле.

Был отдельный санузел и даже маленький холодильник высотой по пояс. Хоть комната и была небольшой, в ней было всё необходимое — мал золотник, да дорог. Но для Цюй Юэ было непривычно другое: впервые после смерти мамы она спала с кем-то в одной комнате.

Поэтому в первую ночь она не могла уснуть.

Однако она не могла понять причину бессонницы. Непривычка или волнение?

Может, она просто привередлива к кровати?

Ей казалось, что она не настолько капризна.

Цюй Юэ перевернулась на другой бок и посмотрела в темноте на кровать напротив. Она тихо позвала:

— Цзи Чжэнь.

— М? — отозвалась Цзи Чжэнь.

— Ты не спишь? — обрадовалась Цюй Юэ.

— Повторяю про себя завтрашнюю речь, — сказала Цзи Чжэнь.

— А, ты нервничаешь?

— Немного.

— И не скажешь, — сказала Цюй Юэ. — Ты хочешь завтра выступать по памяти? Можно ведь и с текстом.

— Я хочу выступить как можно лучше, — ответила Цзи Чжэнь.

Цюй Юэ кивнула: — Ты так серьёзно ко всему подходишь.

— Да нет, — сказала Цзи Чжэнь.

— Тогда не буду мешать тебе повторять, — Цюй Юэ подбодрила её. — Удачи завтра!

Цзи Чжэнь была не только серьёзной, но и скромной. На следующий день на церемонии открытия Цюй Юэ сидела внизу и смотрела на неё. Утром Цзи Чжэнь говорила, что немного нервничает, но Цюй Юэ совсем не видела признаков волнения у стоявшей на сцене девушки.

Цзи Чжэнь не только говорила без шпаргалки, но и держалась очень уверенно. Эта уверенность на сцене делала её совершенно непохожей на ту немногословную Цзи Чжэнь, которую она знала по дому Цюй.

Школьная форма в Цинъяне тоже была особенной: бледно-зелёная блузка и белая юбка до колен — воплощение юности и солнечного света.

Возможно, потому что Цзи Чжэнь всё ещё соблюдала траур по дяде Цзи, за тот месяц, что Цюй Юэ её знала, одежда Цзи Чжэнь была либо чёрной, либо белой. Цюй Юэ ни разу не видела её в одежде третьего цвета.

Этот яркий бледно-зелёный цвет подчёркивал одухотворённость и красоту Цзи Чжэнь.

Стоящая на сцене Цзи Чжэнь была невероятно обаятельна.

Когда речь закончилась, Цюй Юэ так сильно хлопала, что ладони чуть не отбила. Это было действительно здорово! Если бы не официальная обстановка, Цюй Юэ даже хотелось бы кричать от восторга в поддержку Цзи Чжэнь.

Благодаря особой договорённости отца, Цюй Юэ и Цзи Чжэнь оказались в одном классе и сидели за одной партой. После выступления Цзи Чжэнь на церемонии открытия её знали все первокурсники старшей школы. Она мгновенно стала маленькой знаменитостью кампуса.

Классный руководитель хотел назначить Цзи Чжэнь старостой, но та отказалась, сказав, что хочет просто сосредоточиться на учёбе.

Цзи Чжэнь, казалось, действительно любила учиться. Цюй Юэ, сидевшая рядом с ней, ощущала это лучше всех: на уроках она внимательно слушала и делала записи, а на переменах, если не выходила в туалет, сидела на месте и повторяла то, что только что объяснял учитель.

Цюй Юэ была двоечницей. В средней школе её соседи по парте, спереди и сзади, тоже учились примерно так же, как она. Отличники всегда сидели далеко от неё. Впервые в жизни она так близко наблюдала за жизнью отличницы.

Хорошие оценки действительно достигались упорным трудом.

Теперь, рядом с отличницей Цзи Чжэнь, её собственная глупость казалась совершенно очевидной. Заботливый план отца — посадить их вместе учиться — заключался в том, чтобы они помогали друг другу, и чтобы оценки Цюй Юэ перестали быть такими плачевными, как на вступительных экзаменах.

Цюй Юэ тоже старалась внимательно слушать на уроках, но всё равно с трудом поспевала за программой старшей школы. Ей и в средней школе учёба давалась нелегко, а уроки в старшей школе были для неё словно китайская грамота.

Давление возросло, и после поступления в старшую школу Цюй Юэ каждую ночь страдала от бессонницы.

Цюй Юэ развернула свой стул на колёсиках. Цзи Чжэнь, склонив голову, очень усердно делала домашнее задание, её ручка, казалось, не останавливалась ни на секунду. Неужели у неё не было заданий, которые она не знала, как решить?

Ей стало любопытно. Оттолкнувшись носком от пола, она подъехала на стуле к Цзи Чжэнь.

Цюй Юэ широко раскрыла глаза. Перед Цзи Чжэнь лежала вовсе не тетрадь с домашним заданием, а нотная тетрадь!

Цзи Чжэнь услышала звук подъезжающего стула и повернула голову: — М?

— Ты… — Цюй Юэ посмотрела на нарисованные ею ноты и неуверенно спросила, — рисуешь?

Цзи Чжэнь фыркнула от смеха: — Думаешь, я — это ты? Любишь везде рисовать.

Цюй Юэ действительно любила рисовать. Иногда в тетради, иногда, когда не понимала урок, прямо в учебнике. Рисовала всё, что видела, без всякой системы.

Цюй Юэ закатила глаза, но когда Цзи Чжэнь засмеялась, она тоже улыбнулась: — Тогда что ты делаешь? Домашнее задание не пишешь?

— Домашнее задание я закончила. Я сочиняю музыку.

— Кхм! — Цюй Юэ поперхнулась слюной. Цзи Чжэнь одной фразой сказала две вещи, которые её потрясли. — Закончила домашнее задание? Сочиняешь музыку?

— Угу, — очень спокойно кивнула Цзи Чжэнь.

Цюй Юэ посмотрела на ноты в тетради, немного растерявшись: — Так значит, ты сейчас творишь, да? Сочиняешь мелодию?