Глава 8

Никто не понял, почему Ши Ли тогда промахнулась. Последующие удары тоже были неудачными, она проиграла и была наказана несколькими стопками.

Она лишь обмолвилась, что у них с Бай Син не такие отношения, и больше ничего не объясняла.

Поскольку главная виновница обсуждения отстранилась и хранила молчание, гадать стало неинтересно, и все наконец-то сменили тему.

Однако разговор все еще вращался вокруг нее — на этот раз обсуждали найм ассистента.

Цзян Юньян изливала душу, в режиме стендапа рассказывая забавные истории с собеседований последних дней.

— Одна девушка спросила: «Нужно ли будет ассистенту учительницы Ши встречать ее утром и вечером, покупать кофе, носить пальто?» Я ответила, что нет, а она сказала, что именно этим и хочет заниматься.

— А другая заявила: «Я могу работать без зарплаты, лишь бы каждый день видеть учительницу Ши~»

— Ох! Еще несколько таких, и нашей компании вообще не придется платить зарплату!

Подруги слушали и заливались смехом, их голоса эхом разносились по бильярдной.

— Почему нынешней молодежи так нравится этот образ холодной умницы? Неужели не кажется, что с этим камнем скучно до смерти?

— Дело не в образе, а в лице. Даже если она будет просто стоять молча, за ней все равно будет бегать толпа поклонников, ясно?

— Зачем ты говоришь такую очевидную правду!

— Эпоха, когда судят по лицу…

Но Цзян Юньян не просто шутила, это действительно была головная боль. С тех пор как объявили о найме ассистента, каждый день приходили резюме: от опытных специалистов, выпускников престижных университетов, и даже от тех, кто сочетал и то, и другое, да еще и обладал сногсшибательной внешностью.

Вроде бы хорошо, но, к сожалению, все они были нацелены на Ши Ли.

Некоторые были настолько настойчивы, что, не пройдя собеседование, записывались на уроки фортепиано.

Конечно, были и те, кто ради кумира старался усерднее работать, но эта странная Ши Ли не любила, когда на ней слишком зацикливались, и требовала найти кого-то, кто был бы к ней совершенно равнодушен.

Право слово, Цзян Юньян уже смирилась. Выбирать ей ассистента было сложнее, чем жену. Весь вечер она ворчала на Ши Ли.

Му Юэ думала иначе:

— А мне вот интересно. Как думаете, если найдется кто-то еще более гордый и бесчувственный, чем она, кто совсем ее не будет любить, потерпит ли она фиаско?

— Ха-ха-ха, боюсь, это может быть только небожитель.

Услышав это, Ши Ли почему-то снова подумала о духе кактуса у себя дома.

Эта особа видела все, что не следовало, но оставалась спокойной, как гладь древнего озера. Значит, она ей действительно не нравится?

Если бы нашелся кто-то похожий на нее, Цзян Юньян не пришлось бы так мучиться. Но этот белый шарик ничего не понимает, вряд ли она сможет работать… Ши Ли вдруг поймала себя на том, что размышляет об этом.

Поиграв еще немного, она села на кожаный диван, слегка покачивая кубики льда в бокале, и сделала глоток с безмятежным видом. Казалось, ей совершенно все равно, но только она знала, какая досада гложет ее изнутри.

Она никому не могла рассказать о том, что с ней происходит в последнее время. Весь страх, беспокойство, беспомощность — все копилось внутри. А еще весь мир ошибочно полагал, что она прячет дома возлюбленную.

Хотя ей, по большому счету, было все равно, но когда об этом говорят слишком много, накапливается легкое раздражение.

Пока она в одиночестве глушила тоску выпивкой, Цзян Юньян сменила тему и заговорила о покупке дома с Му Юэ.

Они встречались уже давно, со времен университета, и теперь начали планировать серьезные шаги.

Их слова доносились до Ши Ли урывками. Суть была в том, что они переживали из-за невозможности записать дом на двоих, потому что Цзян Юньян не собиралась совершать каминг-аут перед семьей.

Пятеро друзей пробыли в бильярдной до десяти вечера, а затем разошлись по домам.

Бай Син ждала последнюю часть вечернего сериала. Она чинно сидела на диване. Рекламные паузы были длинными и повторялись изо дня в день, так что она уже выучила все слоганы и бормотала их себе под нос.

На коленях у нее лежала диванная подушка, руки покоились сверху — прилежный ребенок, смотрящий телевизор.

Услышав шум за дверью, она тут же повернула голову и пошлепала в тапочках к прихожей.

Ши Ли, открыв дверь и увидев ее здесь, слегка замерла, затем вошла и стала переобуваться.

— Ты вернулась, — с четкой дикцией произнесла Бай Син.

— Угу, — Ши Ли была не в настроении. Она прошла мимо нее, повесила сумку и пальто в комнате.

Поскольку та не обращала на нее внимания, Бай Син вернулась к телевизору.

На лице Ши Ли не было заметно следов алкоголя, но выглядела она уставшей. В остальном она была такой же, как и перед уходом.

Выйдя из комнаты в простой домашней одежде, она встала позади и некоторое время смотрела на экран.

Бай Син вывернула шею, чтобы посмотреть на нее, и заметила, что та все же немного другая.

— Ты пила алкоголь?

Ши Ли опустила взгляд:

— Как ты узнала?

— От тебя сильно пахнет алкоголем.

Разве она не различает кислое, сладкое, горькое, острое и соленое? Ши Ли не понимала:

— Откуда ты знаешь, что это запах алкоголя? Ты пробовала?

— Я видела, как пила учительница Хуань Лэ.

Услышав это, Ши Ли равнодушно хмыкнула и пошла брать одежду для душа.

Бай Син недоумевала. Неужели с ней случилось что-то плохое? Какая-то она холодная.

Сериал почти закончился, когда дверь ванной открылась изнутри. Рассеялся пар, и спустя некоторое время вышла Ши Ли.

В этот вечер она, на удивление, не заперлась в своей комнате, а направилась в ярко освещенную гостиную.

Неизвестно, ударило ли ей в голову выпитое, но на длинном диване было много места, а она села именно рядом с Бай Син.

Левую руку она лениво закинула на спинку дивана, правую ногу положила на левую. Миндалевидные глаза затуманились. Но самым необычным было то, что воротник ее халата был распахнут очень низко, открывая вид на грудь, а ниже пояса виднелись только ноги.

Темные волосы до плеч еще не высохли, пряди прилипали к щекам и шее, капли воды падали с кончиков, оставляя темные пятна на одежде.

?

Бай Син не понимала такого поведения.

Одна — холодно-притягательная и порочная, другая — невинная и наивная. Картина напоминала сцену, где плохой хулиган пристает к пай-девочке.

В голове Бай Син таких сценариев не существовало. Она сидела так же прямо, не отводя взгляда, ее ясные глаза несколько секунд встречались с глазами Ши Ли.

— Ты пьяна?

Длинные миндалевидные глаза медленно моргнули:

— Нет.

— Тогда хочешь спать?

— Немного.

— Так иди скорее спать.

На этот раз Ши Ли не ответила.

Глаза — зеркало души. Бай Син пыталась прочесть в них информацию, но ее познания о людях были слишком малы, чтобы понять эмоции Ши Ли.

Рука Ши Ли потянулась к коротким белоснежным волосам, она взяла маленькую прядь и стала играть ею кончиками пальцев. Ее движения и тон голоса были слегка двусмысленными:

— У тебя есть сердце?

Раз уж она приняла человеческий облик, Бай Син уверенно ответила:

— Есть.

Раз так, Ши Ли придвинулась еще ближе к Бай Син, ее голос стал низким и томным:

— А сейчас твое сердце бьется быстро?

Бай Син совершенно не понимала, в какой ситуации оказалась. Ее маленькое тело сидело прямо, не уклоняясь ни на сантиметр. Она серьезно спросила:

— А как это — быстро? Я не понимаю.

Этот вопрос требовал исследования.

Ши Ли отпустила ее волосы и вместо этого обняла ее за плечи, прижимая к себе. Другую руку она положила ей на грудь, туда, где должно быть сердце.

Пижама была тонкой, и Бай Син отчетливо почувствовала жар ее ладони на своей коже.

Теперь это было не просто двусмысленно, а самая настоящая непозволительная вольность.

Но для Бай Син, будь то грудь или любое другое место, это была лишь часть тела. Она ничуть не удивилась и не сопротивлялась.

А вот Ши Ли в момент прикосновения неожиданно почувствовала, как у нее сжалось сердце.

Она проигнорировала некую мягкость под ладонью и сосредоточилась на том, чтобы почувствовать биение сердца собеседницы.

Ответом Бай Син было такое же спокойствие, какое отражалось на ее лице. Сердце билось ровно и сильно, без ожидаемого учащения.

Она действительно ничего к ней не чувствовала.

Лицо Ши Ли похолодело на пару тонов.

Не умеющая читать по лицам Бай Син спросила:

— Быстро?

— Нет.

Она потрогала ее, и Бай Син тоже захотела потрогать:

— А твое быстро?

Маленькая белая ручка потянулась к ее груди, но на полпути была перехвачена.

Бай Син: ?

Почему ей можно трогать, а ей нельзя?

Они словно играли в тайцзи: одна упрямо тянула руку вперед, другая не уступала.

Хорошо, Бай Син попыталась отдернуть руку, но Ши Ли крепко ее держала.

Сегодня она реагировала с запозданием, вела себя странно. Что все это значит?

Ши Ли действительно была не совсем трезва. Разве она сделала бы такое в ясном уме?

Невозмутимость Бай Син необъяснимо раздражала. К тому же, у Ши Ли накопилось невысказанное напряжение, которому некуда было деться, и сейчас, под действием алкоголя, оно вырвалось наружу.

Разве может мозг, одурманенный алкоголем, мыслить здраво? Ши Ли подумала: если она ее поцелует, нарушит ли это спокойствие в озерной глади глаз Бай Син?

Ее темно-карие глаза остановились на маленьких, но пухлых губах. Тело медленно наклонилось вперед, рука, обнимавшая Бай Син, потянула ее на себя.

Бай Син не знала, что нужно уклоняться. Но Ши Ли запнулась на полпути, словно на миг протрезвела, но затем алкоголь снова взял верх. Веки сомкнулись, и она всем телом повалилась вперед.

Она рухнула, как камень. Бай Син не успела среагировать и оказалась прижата к дивану.

— Эй?!

К счастью, Бай Син еще не научилась ругаться, поэтому в такой ситуации лишь пожаловалась:

— …Что ты творишь?

Силы у нее было мало. Она попыталась оттолкнуть лежащую на ней:

— Эй, проснись!

Разбудить не получалось, сдвинуть тоже. Она сменила тактику: ущипнула ее за щеку, попыталась разлепить веки — зрачки уже закатились, она спала мертвым сном.

Человек без сознания был очень тяжелым, не двигался ни на миллиметр. Маленькая Бай Син была слаба и беспомощна.

А еще говорила, что не пьяна?

Маленькая фея устала. Ей надоело возиться, и она решила махнуть на все рукой, отдыхая под тяжелым гнетом.

Халат на Ши Ли и так был надет небрежно, а от возни сполз почти полностью, обнажив гладкое плечо.

Ее кожа прижималась к пижаме Бай Син, человеческое тепло бесцеремонно вторгалось.

Когда обе затихли, Бай Син вдруг почувствовала биение сердца Ши Ли у своей груди. Ритм сильно отличался от ее собственного — ее сердце действительно билось быстрее.

По мере того, как Ши Ли погружалась в сон, ее сердцебиение замедлялось, и два сердца забились в унисон.

Лицо Ши Ли было совсем близко. Бай Син впервые рассматривала ее с такого расстояния. С закрытыми глазами холодность в ее чертах немного смягчилась. Ресницы лежали на бледной коже, нос был с высокой переносицей, тонкие губы — розовыми.

Духи-феи не имели понятия о человеческой красоте или уродстве. Она лишь чувствовала, что дыхание, вырывавшееся из ее носа, было горячим и неприятно обжигало кожу.

Бай Син зажала ей нос двумя пальцами.

Через несколько секунд Ши Ли недовольно хмыкнула и во сне отмахнулась от мешающей руки, но не проснулась. Она лишь устроилась поудобнее на мягком белом теле, прижимаясь к нему, как к подушке.

Бай Син потеряла дар речи. В доме столько подушек, почему нельзя было обнять одну из них?

Нет, нужно было обнимать именно ее! Из-за этого она не смогла досмотреть телевизор, там уже финальная песня закончилась.

Бай Син враждебно посмотрела на Ши Ли. Сдерживая подступающее раздражение, от которого зачесались зубы, она укусила ее за шею, а затем растворилась в воздухе, превратившись в струйку дыма.

Опора под ней внезапно исчезла, и Ши Ли упала с дивана.

Бай Син далеко не ушла, она материализовалась в паре шагов и искоса посмотрела на лежащую.

Она не рассчитала силу. От ее злобного укуса на шее Ши Ли остались два ряда красных следов от зубов.

Слегка выпустив пар, Бай Син уплыла в свою комнату.

На диване осталась лежать Ши Ли с влажными волосами, в одежде, едва прикрывающей тело, без одеяла и подушки.

Свет в гостиной горел всю ночь.

На следующий день протрезвевший человек подумал, что ночью его избил призрак.