Глава 1

Когда ему бывало невесело, он чувствовал, будто рассыпается на части.

Но у него было воображение. Он представлял, как склеивает эти осколки себя воедино — блестящие, прочные, крепкие. Однако вскоре, иногда не проходило и дня, как эта только что собранная личность снова рассыпалась.

От долгой болезни он сам стал лекарем. Например, видя печального, разбитого человека, он мог помочь ему быстро восстановить себя. Но он редко брался помогать кому-то так основательно.

Ему нравилось наблюдать трогательные мгновения в жизни окружающих. Даже у привыкших ко лжи людей моменты искреннего волнения должны быть настоящими, верно?

Сон для него был временем воспоминаний и самовосстановления. Он просыпался, лишь когда усталость тела и души отступала, словно морской прилив, волна за волной... Он знал, что некие помехи мешали ему спать и видеть сны.

Он старался сделать свой сон осознанным, чтобы суметь перехитрить эти помехи.

В то утро он проснулся и перешел в соседнюю комнату. Одна служанка, расчесывая ему волосы, сказала, что он красив. Другая заметила:

— Многим нравится Гунцзы, но Гунцзы никого не выбирает. Когда состарится и останется без спутницы, будет очень горько, и винить тогда будет некого.

Одна из служанок уволилась. У нее умер муж, и она вместе с сыном увозила его гроб на родину. Ее сыну было года четыре-пять, крепкий, пухленький мальчик. Гроб ее мужа был прямоугольным, сделанным из белого дерева, похожего на кость.

Он видел это и сказал:

— А я хочу, чтобы мой гроб был маленьким и круглым, помещался на ладони, стоял на столе. Прочный и красивый, как изящная шкатулка.

— Мой прах будет храниться внутри, и какая-нибудь прекрасная сестра, которая мне понравится, сможет любоваться им, как украшением.

Тут же он услышал голос в своей душе: «Но так ты никогда не сможешь переродиться».

Он на мгновение замер, размышляя: если гроб — это оболочка, а внутри — душа... Душа подобна семени, которое должно пробиться сквозь внешнюю оболочку, чтобы прорасти. И пока семя не встретит подходящую среду для роста, оболочка защищает его от повреждений...

Он взглянул на несколько новых замков на соседнем столе и подумал: когда замок теряет свой редкий ключ, то, чтобы открыть дверь, войти внутрь или выпустить того, кто внутри, остается только сломать его.

Когда замок сломан, он больше не может выполнять свою функцию, он становится обычным куском металла. Если он захочет снова стать замком, ему придется пересоздать себя.

Но почему тело — это гроб?

Неужели души страдающих людей заперты в их телах?

Не найдя нужного ключа, они разрушают друг друга?

И это приводит к тому, что и он разрушается... Но почему их разрушение влечет за собой и его разрушение?

Пока он размышлял, служанка сообщила, что обед готов. Он прошел в переднюю залу и сел за стол. Во время еды он, как обычно, был молчалив.

Он незаметно достал из кармана закладку в виде листа дерева и протянул младшему брату, который читал книгу.

Младший брат радостно принял подарок, его глаза засияли ярким светом. Ему нравилось видеть брата таким счастливым, и поэтому он часто дарил ему маленькие подарки.

После обеда он немного прогулялся снаружи, затем вернулся в свою комнату и плотно закрыл дверь. Никто не смел входить в его комнату и беспокоить его — таково было правило, даже для его родителей.

Но было одно исключение — дух Хуан-Хуан мог входить в его комнату.

Хуан-Хуан был маленьким зверьком с треугольным носиком, раздвоенной губой, узкими глазками, усами и длинными ушами...

Ему казалось, что Хуан-Хуан его не любит, что его душа витает где-то не в его комнате. Он задумался: если он женится, и душа его жены тоже будет не в его комнате, но ее тело будет здесь — должен ли он будет любить ее, как Хуан-Хуана?

Или если ее душа будет в его комнате, а тело — нет, должен ли он будет любить ее?

Эх, какой сложный вопрос.

Но ведь он и сам не мог гарантировать, что его собственные душа и тело всегда будут едины, неразлучны, не предадут друг друга...

Он гладил шерстку Хуан-Хуана и думал, какой же он красивый.

Хуан-Хуан кусал его за волосы, а он в ответ кусал его за усы. Зверёк снова кусал его волосы, а он — его шерстку. Хуан-Хуан озадаченно отстранился от его рта и уставился на него... Какой же Хуан-Хуан красивый... Пора заняться проектированием замков.

Он был мастером-замочником, унаследовавшим семейное дело.