Глава 2. Но – значит «обещание»

Ли Шиминь сидел в покачивающейся карете, возвращаясь во дворец. Занавески были опущены, и внутри царил полумрак.

Он то вспоминал недавние лакомства, то думал о выпитом вине, и чем больше думал, тем сильнее разгорался аппетит.

Внезапно Ли Шиминь, до этого сидевший с закрытыми глазами, резко открыл их и низким голосом приказал:

— Синбэнь, разузнай всё об этом трактирщике. Я уже уехал, но до сих пор не могу забыть ту еду. Боюсь, как бы тут не было подвоха!

Возница, сидевший снаружи, тихо отдал распоряжение стоявшему рядом человеку, но сам не ответил сразу. Вместо этого он откинул занавеску, вошёл в карету, приблизился к Ли Шиминю и тихо сказал:

— Ваше Величество, я знаю этого трактирщика. Можно сказать, он из людей нашей Старой резиденции князя Цинь. Да и дом этот, по сути, был пожалован Вами в своё время!

Услышав, что это человек из его старой резиденции, Ли Шиминь невольно расслабил нахмуренные брови и с лёгкой улыбкой спросил:

— Чей же это сын? Уж не из солдат-поваров ли? С таким мастерством ему впору быть императорским поваром!

Ли Шиминь был уверен в своих людях. Его резиденция князя Цинь в своё время была неприступной крепостью, его главной опорой. Тот, кому он мог пожаловать дом, непременно был человеком заслуженным и уж точно не стал бы ему вредить.

Возница по имени Синбэнь был старым слугой, много лет прослужившим Ли Шиминю. Находясь вне дворца, он позволил себе немного расслабиться.

— Ваше Величество, помните Старину Чжана, который раньше правил Вашей каретой? Тот самый, которому Верховный Император сломал ногу за то, что он тайком приносил Вам вино!

Ли Шиминь тут же всё понял. Он вспомнил, что до того, как Синбэнь появился рядом с ним, его возницей действительно был Старина Чжан.

Тогда он был ещё молод. Хоть и носил титул князя Цинь, имел под своим началом множество храбрых полководцев и завоевал для Великой Тан огромные земли, в глазах Ли Юаня он всё ещё оставался ребёнком, и отец был к нему очень строг.

К тому же братья Ли Цзяньчэн и Ли Юаньцзи уже тогда всячески ему мешали, отчего он часто пребывал в унынии.

Старина Чжан был одним из его личных охранников, а в свободное время правил каретой, так что он был одним из немногих доверенных лиц Ли Шиминя. Видя его подавленное состояние, Чжан тайком раздобыл несколько бутылок крепкого вина и принёс ему вместе с закусками.

Но кто бы мог подумать, что Ли Юаню взбредёт в голову навестить резиденцию князя Цинь, и он застанет их именно в этот момент.

Беда не приходит одна. В то время Ли Шиминь не смел перечить отцу и лишь беспомощно смотрел, как Старине Чжану сломали ногу и вышвырнули из резиденции.

Теперь он вспомнил, что это он приказал тайно передать Чжану купчую на дом и немного денег. Он даже не осмелился навестить его, боясь разгневать Ли Юаня.

Неожиданно, спустя годы, он стал Сыном Неба, восседающим в тронном зале, а сын его верного слуги и старого друга оказался вынужден трудиться на кухне. От этой мысли ему стало немного стыдно.

Ли Шиминь считал, что никогда не оставался в долгу перед своими заслуженными подданными. Но вспомнив Старину Чжана, который был рядом с ним с юных лет, защищал его в битвах и заботился о нём в повседневной жизни, он почувствовал укол совести.

Тем более что Чжан пострадал из-за него, а он лишь откупился деньгами и больше не интересовался его судьбой. От этих мыслей у него запылали щёки, и он поспешно спросил Синбэня о том, как сложилась жизнь Старины Чжана.

Синбэнь тоже вздохнул с сожалением:

— Когда Старину Чжана выгнали из резиденции, он сразу вернулся домой лечить ногу. Мы, старые братья, несколько раз тайно навещали его, хотели помочь, но он всегда отказывался!

— В тот дом, что Вы пожаловали Старине Чжану, он так и не въехал. В прошлом году они с женой оба тяжело заболели. Их сын потратил всё, что у них было, на лечение родителей, продал даже старый дом, но спасти их так и не удалось. В итоге он переехал в этот дом.

— Видимо, от бедности и нужды, чтобы как-то прокормиться, сын Старины Чжана открыл этот маленький трактир. Хоть какой-то заработок, чтобы не умереть с голоду.

Синбэнь замолчал. Ли Шиминь долго не произносил ни слова.

Он окончательно вспомнил Старину Чжана. Тот был одним из старых охранников, последовавших за ним ещё со времён Тайюаньского мятежа. В мирное время он был весел и разговорчив, а в бою – храбр и беспощаден.

Когда-то Ли Шиминь хотел пожаловать ему чин и титул, но Старина Чжан отказался, сказав, что не силён ни в науках, ни в военном деле, и так и остался простым охранником.

Воспоминания нахлынули одно за другим.

Неудивительно, что каллиграфия на стене в трактире показалась ему знакомой. Ведь это он сам написал её в юности, когда его почерк был ещё незрелым, и подписался детским именем Ли Эр.

Он вспомнил, как в кабинете размашисто написал «Старина Чжан – молодец!», как упрашивал Чжана принять этот подарок и обещал ему в будущем высокие чины и богатство. Сейчас Ли Шиминю хотелось провалиться сквозь землю от стыда.

Однако император есть император. Ли Шиминь признал свою ошибку, но тут же подумал, что вина лежит не только на нём.

Старина Чжан был рядом с ним даже раньше, чем нынешние придворные вроде Фан Сюаньлина, Ду Жухуэя, Чэн Яоцзиня и Ню Цзиньда. В своё время он был дружен с этими высокопоставленными чиновниками и генералами.

Неужели никто из них не подумал помочь ему?

Ведь когда-то они были братьями по оружию, вместе рисковали жизнью, завоёвывая Поднебесную. Неужели, разбогатев, они стали смотреть на старого товарища свысока?

Едва Ли Шиминь задал этот вопрос, Синбэнь с горькой усмешкой ответил:

— Ваше Величество, Вы же знаете Старину Чжана, он всегда был очень гордым. Хромая на одну ногу, он считал, что больше не может служить Вам, и не хотел обременять тех, кто добился успеха и славы.

— Насколько мне известно, господин Чжансунь, господин Фан, генерал Чэн и другие не раз пытались его навестить, но он их даже на порог не пускал. Подарков тоже никаких не принимал, жил своей скромной жизнью.

— Даже когда он тяжело заболел, он не брал денег ни у нас, ни тем более у этих господ.

— К тому же, в последние годы обстановка стала напряжённой, и эти господа не хотели втягивать простого человека, как Старина Чжан, в неприятности. Поэтому они прекратили всякие явные контакты, хотя тайно всё же позаботились о нём.

— Иначе как, по-Вашему, Чжан Но – так зовут сына Старины Чжана – не достигший и возраста совершеннолетия, смог удержать дом в Районе Кайхуа? Дом хоть и небольшой, но находится рядом с Проспектом Алой Птицы, и стоит он немалых денег.

Ли Шиминь снова закрыл глаза. Хотя выражение его лица почти не изменилось, Синбэнь, хорошо знавший императора, понял, что Его Величество недоволен.

Спустя долгое время Ли Шиминь тихо спросил:

— Я помню, когда этот мальчик родился, я даже держал его на руках. Мы тогда напоили Старину Чжана и говорили, что в будущем мальчик сможет запросто называть Гуаньиньби невесткой. Имя ему тоже дал я.

— Чжан Но. Но – как в «обещание дороже золота»! Похоже, Старина Чжан так и не увидел исполнения моего обещания. Это всё моя вина!

На этот раз Синбэнь не осмелился ответить. Он лишь молча стоял рядом, согнувшись в поклоне. Несмотря на тряску кареты, его фигура оставалась неподвижной.

Вскоре карета подъехала к боковым воротам императорского дворца – Воротам Яньси. Перед тем как войти во дворец, Ли Шиминь сказал:

— Позже тайно распорядись, чтобы никто не мешал Чжан Но вести его дела. Иначе я сделаю так, что виновный пожалеет, что родился на свет!

Не дожидаясь ответа Синбэня, Ли Шиминь выпрямился и вышел из кареты. На его лице уже не было и следа недавнего стыда, лишь суровое величие.