Затем я вдруг вспомнила, что когда входила, хотела пересчитать углы у пентаграммы на полу. Теперь мне почти ничего не мешало, разве что зомби слева загораживал вид немного. Один - угол с Варей, два - сразу за ней - Стас, три - Виктор, который шевелит губами, будто молится или тоже что-то считает, четыре - пять - шесть - семь - восемь. Восьмым был угол справа от меня с пюпитром и ребенком. Ребенок вел себя удивительно тихо, он вообще не орал с того первого крика, когда родился, даже когда его тащил вниз головой зомби, не шевелился и не подавал признаков жизни. В голове у меня мелькнула страшная мысль, что младенец от такого обращения мог и помереть под шумок, но я отогнала эту мысль. И тут вдруг я поняла, что мое наведенное спокойствие испаряется. Оно бултыхалось осадком в глубине души как накипь в чайнике, но, по крайней мере я уже могла мыслить. И мысли мне не нравились.
Искры из мужика сыпались уже не переставая, будто его к подстанции подключили и протянулись к нам всем. Если б не висела, наверное, упала бы на пол. Мужик, продолжая декламировать наконец дошел до меня и сразу еще сильнее накатила слабость. Перед глазами появилась серая пред обморочная пелена, а мир казалось выцвел.
И снова обрел краски, когда этот извращенец достал из рукава нож. От ужаса меня бросило в пот, а он уже отвернулся от меня и продолжая что-то говорить, сделал два шага к ребенку. В голове будто заиграла песня группы Канцлер Ги "Нефилим" - "Ножик точат ритуальные убийцы"...А уж когда он поднял этот ножик и собрался воткнуть его в ребенка... Накатила удушающая злость: разве для этого Рия носила этого малыша и в муках рожала? Для этого стала зомби? Для этого мы все переживали и помогали ей, неужели все это было для того, чтобы безумный маньяк сейчас оборвал маленькую жизнь?
Много сделать в своем в прямом смысле слова подвешенном состоянии я не могла, но дать выход своей злости было необходимо. И я сделала то единственное, что мне еще оставалось: оттолкнувшись от столба, влепила смачный пендель душегубу. Может, потому, что пинок оказался очень сильным, или стоял он в неудобной позе, но мужчина сделал вперед целый шаг и воткнул нож не в ребенка, как планировал, а рядом, в пюпитр. И заорал. Заорал так, что у меня едва барабанные перепонки не полопались. "Сегодня все слишком много орут" - подумала я, а потом мыслей не осталось. Потому что искры, которые до этого били в нас, появились снова. Но теперь они больно жалили, действительно напоминая разряды тока и эти удары становились все сильнее. В какой-то момент я просто отключилась от очередного удара.
Когда я пришла в себя, я уже не висела на столбе, а лежала у его подножия. На моих ногах лежал зомби, который до этого стоял рядом, второй валялся чуть дальше. На пюпитре заливался вибрирующим воплем младенец. Орал он с полной самоотдачей, так что его вопль эхом отдавался во всем зале. Душегуб валялся ничком около пюпитра.
- Надо подниматься - сказала я самой себе. Люблю грешным делом поговорить с умным человеком. Подняться не получилось. Хотя силы, казалось, вернулись, руки и ноги дрожали, пальцы почти не гнулись и вообще ощущались чужими. - вот это меня приложило....
Кое-как я доползла до маньяка. Он казался гораздо тоньше и худее, когда лежал, чем раньше и когда я его перевернула, поняла почему. От общем-то красивого, полного сил и здоровья мужика осталась сухая мумия, правда, украшенная великолепными волосами. Я с тоской вздохнула и провела по прядям рукой: маньяк уже сдох, но его волосы все еще были красивее самого лучшего парика, что я когда-либо видела.
"Вот ты больная" - пропел внутренний голос. - "Сидишь среди трупов и пялишься на волосы мумии. Надо валить."
- Ну,- возразила сама себе вслух - Ребенок вон точно не труп. От его воплей у меня сейчас голова лопнет. Трупы не орут.
"А ты то откуда знаешь? - внутренний голос стоял на своем - Те трупы, что нас сюда привели, говорить могли, почему не смогут кричать?"
- Надо проверить. - ответила я самой себе и попыталась встать, цепляясь за пюпитр.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|