Глава 22

А потом она закричала. Я уже слышала такие крики у бабушки на работе в фельдшерском пункте и знаю, что они значат. Кажется, эта женщина собирается родить прямо тут.

Тетя Марина вытащила блистер с обезболивающими таблетками из кармана.

- Может, совсем боль не уберет, но хоть чуть-чуть облегчит - пробормотала она и бросилась к женщине. А затем повернулась ко мне: - Лера, у тебя больше никаких лекарств нет?

Я покачала головой: лекарств у меня не было. Разве что пара пакетиков со смектой, но она врядли пригодится в текущей ситуации. Женщина перевернулась на израненную спину и сейчас выгибалась практически дугой, руками цепляясь за поддерживающих ее бабушек. Тетя Марина прогнала любопытных мужиков: "Все, уходите отсюда, нет тут ничего интересного. Посмотрите лучше, что зомби делают, а то она так орет".

Я тоже хотела разбрестись, то тетя Марина знала, что я помогала бабушке и решительно сказала: "Лера, иди сюда. Будешь помогать."

У меня в голове закрутились панические мысли: чем можно помочь в такой жуткой ситуации, в сарае, где нет не только лекарств и инструментов, но даже чистых тряпок и воды. Но я подошла. Тетя Марина ловко выдавила три таблетки обезбола и, чуть посомневавшись, добавила к ним четвертую: "На. Дай ей, пусть выпьет". Женщина орать перестала и внимательно смотрела на нас. Тетя Марина что-то ей сказала и она медленно кивнула. Я осторожно подошла и помогла ей проглотить таблетки и запить их.

- Как ее хоть зовут, теть Марин? - спросила я. - а то она тут рожает, а мы даже имени не знаем.

- Она сказала, что ее зовут Рия. - тетя Марина покачала головой - а понаверчено то на ней... Помоги мне с нее нижние юбки снять - это уже мне. Кажется, Рия была против незапланированного стриптиза, но бабушки держали крепко, а сама она была очень слаба. Очень скоро у нас в руках было две местами драные юбки из какого то тонкого и гладкого материала. На сатин похож, пронеслось у меня в голове. Рия смотрела волком. Хотя, между прочем, мы оставили ей одну юбку, самую верхнюю и толстую. Я посмотрела на нее: одежда ее напоминала ту, что носили местные мужчины, но была более плотной и закрытой, оставляя на виду только кисти рук, тоненькую шейку и личико, которое уже не казалось таким красивым.

- Ну, не злись - сказала я ей. - Все равно, ты больше одета, чем все мы. Никто ничего не увидит. А в это - я потрясла отвоеванными юбками - мы завернем твоего ребеночка. Я сделала жест, будто качаю ребенка и лицо ее стало поспокойнее.

Следующая схватка пришла меньше, чем через десять минут и, по моему, таблетки вообще не помогли. Потому что орала она так же, как и в первый раз. Так продолжалось довольно долго. Наши копатели под такие вопли как то взбодрились, вошли в раж и яма под стеной стала значительно больше. Каждый раз, когда Рия орала, мы нервно оглядывались на дверь, но зомби, на удивление, не реагировали на ее вопли. Они по-прежнему сонно стояли у стен двора и полностью игнорировали вопли, от которых даже у меня уже закладывало уши.

Я не знаю, сколько прошло времени. Тетя Марина уже не вылезала из-под юбки женщины, что-то там постоянно делая, сама роженица уже осипла и сильно устала. Ее лицо стало еще бледнее (хотя куда уже), под глазами появились черные круги, как будто кто-то невидимый дал ей в глаз сразу с двух кулаков, а сами глаза, черные, с лопнувшими капиллярами выглядели даже более жутко, чем буркала зомби. Тетя Марина что-то требовательно сказала ей и сильно надавила на верх живота. Рия задергалась, будто пыталась вырваться и снова закричала сорванным голосом. А затем, будто потеряв все силы, закатила глаза и вырубилась. Тетя Марина выматерилась и снова полезла под юбку, которую во время родов постепенно задрали и она уже была выше колен. Я услышала радостный возглас и увидела, как она достает что-то. Это что-то было младенцем. И явно не человеческим. Об этом свидетельствовал чуть синеватый цвет кожи и небольшой хвост с кисточкой.

Впрочем, разбираться и разглядывать было некогда. Тетя Марина сразу же сунула еще привязанного к матери пуповиной ребенка мне в руки и скомандовала обтереть его. Младенец был покрыт кровью и слизью после рождения и, на самом деле, лучше было бы его конечно обмыть, но столько воды у нас не было. Только сейчас мы поняли, что пуповину, похожую на толстую сизую кишку перерезать нечем. Тетя Марина перевязала ее в двух местах: недалеко от животика младенца и еще раз - ниже сантиметров на десять и принялась пилить ее моим многострадальным мультитулом. Это оказалось не так просто, мультитул у меня дешевый, скорее декоративный, чем реально полезная вещь. Но он оказался все же крепче, чем плоть. Когда пуповина была перерезана, Рия задергалась в припадке, а младенец открыл черные водянистые глазки и заголосил. Голос ему явно достался от мамаши.

Рия дергалась недолго, очень быстро успокоилась и будто заснула, хотя тетя Марина и теребила ее, требуя родить послед. Рожать Рия явно больше ничего не собиралась. И, пожалуй, наглядевшись на роды, я уже тоже сильно сомневаюсь, что сама когда-то захочу рожать. Раньше бабушка хоть и привлекала меня для помощи в фельдшерском пункте, но на роды не допускала, да и принимала она их на моей памяти только один раз. Обычно все в город ездят.

Я вспомнила, что младенца нужно приложить к груди матери и подошла ближе, собираясь пристроить кое-как обтертое дитя рядом с Рией. Бабушки уже отпустили ее и разошлись и теперь она тихо лежала на нашей одежде и спала. Тетя Марина даже юбку ей одернула, чтоб когда проснется не смущалась.

С груди Рии ребенок мог соскользнуть, поэтому я тихонько переложила ее руку и пристроила младенца ей под мышку. И уже собралась отходить с чувством выполненного долга, как Рия открыла глаза и заворчала.