Глава 6

Я продержалась всего две недели, исправно посещая занятия, начинающиеся в восемь утра. Потом интерес пропал.

Я слишком привыкла к свободной жизни. Часто прогуливала общие предметы и ездила к Цзи Юйчжу. У него тогда не было постоянного жилья, он жил в отеле «Зеленое озеро», недалеко от моего университета. Можно было добраться туда на автобусе всего за два юаня.

Чайная была его основным местом для деловых встреч. В то время он занимался ломбардом, хотя сам не разбирался в драгоценностях, антиквариате и предметах коллекционирования. Как он сам говорил: «Среди моих предков были спекулянты, но к нашему поколению этот дар угас. Я в этом деле полный профан. Просто балуюсь, чтобы не скучать».

— Ты совсем не похож на бизнесмена, — съязвила я. — Скорее на моего классного руководителя из старшей школы. Он тоже постоянно ворчал, как заведенный.

— А как, по-твоему, должен выглядеть бизнесмен? — он искоса посмотрел на меня. — Ты хоть кого-нибудь из этой сферы знаешь?

— Конечно.

Не хвастаясь, скажу, что у меня были знакомые из самых разных слоев общества. В моем телефоне было полно контактов — от бизнесменов до безработных. Иногда я даже не помнила, кто есть кто, и просто сохраняла их как «мужчина/женщина + профессия».

В баре я познакомилась с одним мужчиной средних лет, которым носил золотую цепь и вертел в руках четки из грецких орехов. Он называл себя коллекционером и постоянно говорил о бизнесе, только и слышалось от него: «В мире антиквариата…»

— Сейчас покажу, и ты сразу поймешь, о ком я, — я скопировала его манеру поведения, начав перебирать браслет из сандалового дерева, словно четки, и продекламировала с выражением: — В нашем мире антиквариата никто никого не обманывает, все честно и прозрачно. И ты в этой игре — просто свинья на заклание.

— Лао Дун.

Он, конечно же, знал этого человека.

Цзи Юйчжу посмотрел на меня с неодобрением, но голос его оставался спокойным. — Он похотливый, жадный и лживый тип. Держись от таких подальше.

Я пожала плечами и спросила: — А ты-то что с ним якшаешься?

— Каждый человек может быть полезен по-своему.

В Чуньчэн начался сезон дождей. Лило с утра до вечера. От кипятка запотели стекла. Лицо мужчины напротив расплывалось. У него не было резких черт лица, но в нем чувствовалась зрелость, интеллигентность и умение скрывать свои истинные намерения.

Он взял чайник из исинской глины и неторопливо наполнил свою чашку на три четверти, затем налил мне. — Шу пуэр. Попробуй.

Несмотря на насыщенный аромат чая, я смогла различить только один вкус. — На мой взгляд, пиво лучше.

Цзи Юйчжу не обратил внимания на мою шутку и продолжил: — Такими людьми легко управлять. Достаточно предложить им что-нибудь заманчивое и заполучить какой-нибудь компромат, и они будут танцевать под твою дудку, — он постучал пальцем по столу. — В бизнесе решения принимаются не на основе личных качеств, а исходя из выгоды.

Я знала, что он разрешил мне прогуливать занятия и приезжать к нему в чайную не для того, чтобы я отдыхала. Он пытался изменить мой круг общения, разделив моих друзей на «полезных» и «бесполезных».

Но меня это не волновало. Меня интересовало другое. — А чем я могу быть полезна тебе?

— Хочешь услышать правду?

— Ага.

— Ни один мужчина не откажется от молодой и красивой спутницы в среднем возрасте, — он откинулся на спинку дивана, приняв расслабленную, но достойную позу. — И я не исключение. Чжун Ли, я не святой. Лучше не трать на меня время. Я того не стою.

— Ладно, — равнодушно ответила я.

Только после длительного общения я начала понимать его, видеть его настоящего. Несмотря на скрытность и бурную молодость, я признавала, что он — человек незаурядный.

— То есть ты знакомишь меня с этими людьми, чтобы дать мне практические навыки общения? — спросила я, прерывая молчание.

Перед выходом из общежития я тщательно накрасилась.

Вытерев запотевшее стекло, я посмотрела вниз, на шумную Наньпинскую улицу. Молодые парни и девушки веселились, обстреливая друг друга искусственным снегом из хлопушек. Это было последнее беззаботное веселье, которое Куньмин подарил своей молодежи.

В последующие годы начался экономический спад, люди стали меньше тратить, запретили иностранные праздники, а потом началась самоизоляция.

Но это было потом.

А в тот день был канун Рождества.

Мне не хотелось любоваться ночным городом. Я держала в руках чашку и спросила: — Какие у тебя планы на мое будущее?

— Заведи полезные знакомства, получи диплом и начни самостоятельную жизнь. Не завись ни от кого, — он посмотрел на меня. — Надеюсь, ты найдешь надежных партнеров, будешь работать над собой и не позволишь чувствам взять верх над разумом.

— Угу… постараюсь, — кивнула я.

Тогда я еще не знала, чего хочу от жизни. Я смотрела на чайные листья в чашке, наблюдая, как они разворачиваются в горячей воде.

Я до сих пор не понимаю разницу между шен и шу пуэром, но знала, что, слушаясь его, делаю ему приятное. Поэтому я послушно следовала его советам, хотя мне были не нужны ни деньги, ни карьера. Я просто хотела проводить с ним как можно больше времени.

Видимо, он догадался, что я не вернусь к учебе, и начал брать меня с собой на различные мероприятия: аукционы, рынки нефрита, в рестораны, чайные, клубы и ночные заведения.

Моя роль была очевидна.

Мне нужно было только хорошо выглядеть, улыбаться и поддерживать беседу, перемещаясь с ним с одной вечеринки на другую. И, конечно же, обо мне начали справляться.

Меня представляли не как студентку, и не упоминали о моих отношениях с ним. Просто говорили: — Это, наверное, еще одна двоюродная сестра Цзи.

Все многозначительно переглядывались, и я догадалась, что именно так он познакомился со своей бывшей женой, и что их отношения были скорее деловым партнерством.

Но я никогда не спрашивала его об этом, и он никогда не рассказывал.

Из-за того, что я часто ночевала вне общежития, и меня подвозили разные машины, по факультету снова поползли слухи.

Можно было догадаться, что это те же сплетни.

Что меня «содержат».

Что я «всего четыреста за ночь». Хотя нет, с учетом инфляции, цену, наверное, подняли до четырехсот десяти или четырехсот пятидесяти.

В начале учебного года у меня было несколько подруг по комнате, с которыми можно было поболтать. Но сплетни сделали свое дело, да и близкими подругами мы не были. Просто делились друг с другом едой, а в трудные моменты никто не приходил на помощь.

В какой-то момент мне надоела эта жизнь по чужой указке, и я увлеклась учебой. Ходила на все лекции и семинары, даже записалась на факультатив по психологии, пропадала в библиотеке, а разряженный телефон валялся под подушкой. Цзи Юйчжу перестал искать встречи.

Иногда я даже злилась: «Ну и ладно, не хочет общаться — и не надо. Забуду про него».

Но тихими ночами, лежа в темноте, я думала о нем: «Чем он сейчас занимается? Может, вспоминает обо мне, как и я о нем?»

В тот день я не ложилась спать рано.

Вдруг на телефон, который я только что поставила на зарядку, пришло сообщение: «Чжун Ли, ты спишь?»

Я отложила курсовую, пошла в ванную, умылась холодной водой и ответила: «Нет еще».

Он написал: «Выходи, поужинаем вместе».

Я ответила: «Хорошо, жди меня через десять минут».

Он не приехал за мной, но я все равно взяла такси и поехала по указанному адресу. В тот вечер он напился, а я, абсолютно трезвая, даже немного раздраженная, отправилась искать его в Куньду.

Только тогда я поняла, как трудно найти человека в этих переполненных барах.

Оказалось, что его там вообще не было. Его друг, взяв его телефон, написал мне неправильный адрес. В конце концов, я нашла его в уличной забегаловке. Он, несмотря на свое состояние, заказал мне кашу с мясом и яйцом «пидан», а себе — простую рисовую кашу.

— В твоем возрасте надо беречь здоровье! — сказала я, смеясь и сердясь одновременно.

— Какая ты дерзкая, — он, еще не совсем пьяный, приподнял бровь. — Ты что, учить меня вздумала?

На ночном рынке стоял удушливый запах жареной еды. К тому же начался дождь. Я закатила глаза и сказала продавцу: — Две каши с собой, пожалуйста.

— Хорошо! Каша с яйцом и мясом — пятнадцать, рисовая — пять, контейнеры — два. Итого двадцать два. Наличными или через платежную систему?

Я полезла в сумку, но там было пусто.

Он достал телефон из кармана, но и у него, как и ожидалось, не было денег… Телефон-то был у его друга.

Но хуже всего было то, что мы вдвоем, два человека, которым в сумме почти пятьдесят лет, не могли наскрести двадцати двух юаней.

— Извините, кашу мы не будем брать, — я встала и, уходя, сказала: — Если хочешь поесть, пошли ко мне. Я тебе сварю.

От него слегка пахло табаком, наверное, пропитался в баре. Но взгляд был ясным. Такие, как он, даже пьяные, никогда не теряют контроля над собой.

— Чжун Ли.

— Говори уже.

— Который час?

— Три сорок утра, — я сдержалась, чтобы не выругаться. — Я целую неделю готовилась к экзамену, а ты своими попойками снова срываешь мне зачет.

Не знаю, притворялся он пьяным или действительно был таким, но выглядел он довольно жалко.

— Теперь ты знаешь, каково это — искать кого-то посреди ночи, — он, кажется, только сейчас задумался, куда мы идем. — Чжун Ли, ты что, умеешь готовить кашу?

Я снова закатила глаза.

Он говорил так, словно я какая-то избалованная принцесса, не знающая, что такое кухня.

И вот, в моей скромной квартирке появился первый гость.

Он, наверное, и представить себе не мог, что у меня так чисто и уютно. Пока я спокойно мыла рис на кухне, он стоял в прихожей, раздумывая, не купить ли новые тапочки.

Я знала, что у него нет ни денег, ни телефона, но все равно не удержалась от подколки. — В шкафу у входа есть одноразовые тапочки. Чего ждешь? Может, мне тебе их подать, мой дорогой принц?

— Чжун Ли, — он рассмеялся и со вздохом произнес: — Я редко кем-то восхищаюсь, но ты… у тебя такой острый язык!