Глава 2 (Часть 1)

Переодевшись в спортивный костюм, я поехала на завод на окраине города.

Папин завод находился в глухом месте. Я считала его грязным и за последние годы почти не приезжала сюда.

Я уже не могла добраться по памяти, пришлось включить навигатор и следовать его указаниям.

По пути появилось много новых жилых комплексов. Только что проехала мимо рекламы: «Жилой комплекс «Кансинь Юэбаньвань» приглашает вас оценить!»

А вот ещё одна: «Жилой комплекс «Кансинь Циньшуй Хупань Цзяюань» — гавань вашей мечты…»

Миновав вереницу высотных зданий, последние сто метров я ехала по извилистой дорожке, ставшей настоящим испытанием для подвески машины.

Наконец в поле зрения показался заводской корпус с едва различимой синей крышей.

Я посигналила, но никто не вышел открыть ворота.

Я нажала на клаксон сильнее — снова тишина. Только я собралась выйти из машины, как из ворот, лениво шаркая тапками, вышел старик. Он отодвинул засов раздвижных железных ворот и с грохотом распахнул их.

Я нашла место, которое выглядело посвободнее, и припарковала машину.

Старик поспешно подошёл ко мне и спросил на местном диалекте:

— Ты кто такая?

— Я дочь Гао Пинькуя, Гао Цзяни! — ответила я, выходя из машины и закрывая дверь.

Он протянул «о-о-о» и сказал:

— Сегодня все отдыхают! На заводе никого нет!

Я обернулась и взглянула на него:

— Я знаю!

Я пошла вглубь территории. В воздухе витал запах ржавчины.

Повсюду валялись ржавые отливки и скрученная пружинами металлическая стружка, оставшаяся после обработки рам.

Мои белые кроссовки не успели сделать и двух шагов, как покрылись слоем пыли.

Я искренне поразилась стойкости жизни: листья нескольких камфорных деревьев были настолько покрыты пылью, что зелёного цвета почти не было видно, но они всё ещё были живы!

Я вошла в цех. Повсюду беспорядочно валялись песчаные формы для литья, рядом стояли модели. Некоторые из них уже были покрыты клеем, другие — пустые.

Рядом с ними — тут провода, там арматура — пройти было трудно.

Я случайно ударилась головой о железный крюк, свисавший с кран-балки. Было очень больно. На полу толстый слой пыли, я пожалела, что не надела маску.

Выйдя из литейного цеха, я попала в кузнечный. Стены с обеих сторон были продуваемыми. Огромный пресс возвышался посредине, рядом беспорядочно громоздились кованые детали.

Затем был механический цех. Пол покрывал толстый слой маслянистой грязи. Рядом со старыми токарными станками виднелись лужи молочно-белой эмульсии. Окон в цеху было много, но каждое было затянуто толстым слоем чёрной, похожей на снежные хлопья, пыли, которая не пропускала свет.

Обойдя весь завод, я вышла.

Старик подошёл и спросил:

— Наш завод продавать собираются, да?

Я посмотрела на него, но не ответила ни да, ни нет, лишь сказала:

— Я просто приехала посмотреть, где работал мой отец.

Он больше ничего не спросил, только покачал головой.

Я уехала. На полпути датчик показал проблему с давлением в шинах. Я вышла из машины и увидела, что в переднюю шину вонзился кусок металла.

Пришлось кое-как дотянуть до знакомой автомастерской…

Когда я вернулась домой, Цинь Хао уже сидел там и болтал с мамой. Мама беседовала с ним очень весело, словно я никогда не рассказывала ей о том инциденте.

Когда я вошла, мама удивлённо воскликнула:

— Нини! Как ты так испачкалась?

Я недоуменно посмотрела на неё. Цинь Хао взял бумажную салфетку и подошёл ко мне. Он был на полголовы выше меня. Когда он приблизился, моё сердце неудержимо забилось. Раньше я бы подумала, что это от радости, но сегодня мне показалось, что у меня проблемы с сердцем.

Он вытер мне лоб и показал салфетку — на ней было чёрное пятно.

Только тут я вспомнила, как ударилась о крюк в цеху.

Он ущипнул меня за пухлую щёку и сказал:

— Иди умойся! Вся как чумазый котёнок!

В обычное время от таких нежных слов моё сердце бы растаяло, я бы почувствовала себя неотразимой.

Но не сегодня. Я промычала «угу» и побежала на третий этаж. Войдя в свою комнату, я решила принять душ и нанесла лёгкий, почти незаметный макияж, прежде чем выйти.

Когда я спускалась по лестнице, он, очевидно, был доволен моим видом. Он подошёл, обнял меня за талию и сказал маме:

— Тётушка! Мы пошли!

Мама улыбнулась:

— Не задерживайтесь допоздна! Возвращайтесь пораньше!

Куда пошли? Я согласилась поужинать с ним только потому, что ещё не приняла окончательного решения, иначе я бы не захотела проводить с ним время наедине.

Даже если он вызывал у меня всплеск адреналина, от которого уши краснели, даже если его мужская аура туманила мне голову, словно я попала в заколдованный круг, я не хотела быть с мужчиной, который крутит романы на стороне. Это значило бы не ценить себя, предать всю ту любовь и заботу, которой отец окружал меня столько лет.

В этом городе второго эшелона его семья жила в лучшем районе, в лучшем доме. Ещё бы, ведь они застройщики!

Но даже так, это было не похоже на описанные в романах белые поместья, гордо стоящие в безлюдных местах на склонах гор.

Безлюдные места обычно являются обителью нечисти.

А гордо высятся чаще всего женские бюсты, особенно те, что с силиконом.

Поэтому они жили в коттеджном посёлке. Их участок был больше нашего, около двух му, как говорили.

Во дворе были искусственные горы, мостик и даже маленькое водяное колесо.

В пруду тоже плавало много карпов кои, многих из которых выбирал мой отец.

Он взял меня за руку, и мы вошли в дом. У них была гостиная с высоким потолком.

В отличие от домов богачей в сериалах, здесь не было белых стен и диванов с тканевой обивкой.

Стена за телевизором была украшена огромной деревянной резьбой, изображавшей целую мифологическую историю — от Хоу И, стреляющего в солнца, до Чанъэ, улетающей на Луну.

Резьба была настолько тонкой, что можно было разглядеть даже отдельные волоски на головах персонажей.

Резное панно было закрыто большим цельным стеклом, которое слегка отсвечивало.

В углу у дивана стоял аквариум высотой в половину человеческого роста. Он был вырезан из цельного куска сюяньского нефрита, с искусно вырезанными карпами. Но сейчас в воде одиноко плавала одна ярко-красная золотая рыбка. Когда-то их запустили туда гораздо больше, но, к сожалению, они умирали со скоростью одна рыбка в день.

Очевидно, современные золотые рыбки не приспособлены к таким старинным аквариумам.

Только эта одна оказалась такой стойкой.

Многие, кто знакомился с дядей Цинем, могли догадаться, что его дружба с моим отцом началась именно из-за увлечения рыбами.

— Ии! Спускайся скорее! Нини пришла! — Тётя Цинь позвала сестру Цинь Хао. Тётя отличалась от моей мамы, хотя обе они очень хорошо выглядели.

Тётя Цинь была высокой красавицей. Честно говоря, сейчас она выглядела лет на сорок, не больше.

Лишнего жира на её теле, вероятно, было меньше, чем у меня.

У неё был проницательный взгляд, но со мной она всегда улыбалась!

По правде говоря, если бы сказали, что Цинь Хао — её родной сын, многие бы поверили.

Цинь И была очень похожа на мать — тоже высокая красавица с удлинённым лицом, длинными руками и ногами.

— Сейчас спущусь! — ответила она сверху и быстро сбежала по лестнице.

— Сестра! — позвала я.

Она быстро подошла, взяла меня за руку и сказала Цинь Хао:

— Одолжи мне Нини ненадолго!

Глядя на эту сцену, кто бы мог предположить, какие сложные отношения были между братом и сестрой.

Цинь И повела меня наверх, в свою комнату. У изголовья кровати стояла её свадебная фотография: красивый мужчина, прекрасная женщина — идеальная пара.