Прошлое (Часть 1)

Прошлое

Настольный календарь на письменном столе застыл на декабре 2012 года.

21 число было обведено черным маркером.

Настенные часы отчетливо тикали, стрелки показывали 12:20.

Вся эта странность вызывала у меня панику и растерянность. В последнюю секунду конца света, предсказанного майя, в последнюю секунду перед концом Пятого Солнца, какие изменения произошли в магнитном поле Земли, что вернули меня в этот мир, но уже в другом теле?

Люди часто говорят: «Если бы время повернулось вспять, я бы…», «Если бы все можно было начать сначала, я бы…», «Если бы мне дали еще один шанс, я бы…».

Теперь у меня были все эти «если бы», но я не знала, что делать дальше.

Время неумолимо шло вперед, не давая мне ни секунды передышки. Где я?

Кто я?

Куда делась прежняя я?

Абсурдные вопросы обрушивались один за другим, вызывая раскалывающуюся головную боль.

Я снова посмотрела на себя в зеркало. Это прекрасное, как цветок, лицо, юное и свежее, — что же пришлось пережить этой девушке, чтобы она так отчаянно отказалась от всякой надежды на жизнь, решив умереть?

Я открыла ящик стола. В нем аккуратно лежали восемь тетрадей, словно ожидая, когда хозяйка их просмотрит.

Я наугад открыла одну. Даже при слабом лунном свете я смогла разглядеть мелкие, плотно исписанные иероглифы. Тонкий, слабый почерк, ни одна черта не была написана размашисто. Должно быть, она была очень осторожным и робким человеком.

На первой странице дневника было написано: Имя: Се Шици. День рождения: 21 декабря 1989 года.

Получается, 21 декабря 2012 года ей исполнилось 23 года.

С жадностью, не обращая внимания на слабость в теле, я внимательно прочитала каждый дневник, пока уставшие глаза не перестали различать иероглифы на бумаге. Подняв голову, я увидела, что за окном уже светает.

Восемь дневников — это ее записи о прошлом, которые она делала каждую ночь. Они были полны горечи и обид, о которых никто не знал.

Обрела ли она теперь долгожданное освобождение?

Я снова легла на узкую кровать. Они… скоро должны появиться, верно?

Дверная ручка со щелчком повернулась, и дверь с грохотом ударилась о стену. Тяжелые и легкие шаги затихли у кровати.

— Ну и притворщица! Не утонула, так решила досмерти заспаться… — Голос молодой девушки был полон злобы, словно проклятие.

— Цзыцзе, как ты разговариваешь? Она все-таки твоя сестра, — медленно произнесла женщина средних лет таким тоном, будто одновременно и защищала, и одобряла.

— Мам, она уже два дня лежит. Ты так и позволишь ей валяться? — холодно спросила другая девушка.

— Лежать здесь всяко меньше хлопот, чем если бы она умерла. У старого Се в последнее время здоровье не очень, так что вы тоже ведите себя потише, — веско сказала женщина и повернулась, чтобы уйти. У двери она вдруг обернулась: — Вы чего стоите? Уходите отсюда. Скоро может прийти старый Се.

Хотя я лежала с закрытыми глазами, я чувствовала два взгляда, полных жгучей злобы, обиды и презрения.

Дверь с силой захлопнули. Все было похоже на сон.

Чжоу Цзыцзе и Чжоу Цзыцюэ — сестры-близнецы, на два года старше Се Шици.

Пятнадцать лет назад родная мать Се Шици погибла во время схода селевого потока по дороге на выступление в Юньнань. Через полгода отец Се Шици, Се Эньминь, женился на Лю Ли — родной матери этих близняшек. После этого мир Се Шици превратился в обрывки кошмаров.

Лю Ли владела небольшой риэлторской компанией, но считалась вполне успешной деловой женщиной.

Немногословный муж-примак Се Эньминь, холодная и властная Лю Ли, капризные и завистливые Цзыцзе и Цзыцюэ — все это стало «подарком» судьбы для восьмилетней Се Шици.

На людях сестры изображали гармонию, но за спиной год за годом разыгрывалась драма жестокости и унижений.

К сожалению, из-за робости и беспомощности Се Шици, ее отец Се Эньминь, вероятно, ничего не знал.

Шрамы, оставленные временем, были не только на ее руках и ногах — гораздо больше их накопилось в душе Се Шици.

Старшие сестры подвергали ее жестоким издевательствам год за годом. Они причиняли ей физическую боль, оставляя шрамы на теле, устраивали опасные ловушки, запирали в пугающих местах. Не гнушались они и психологическим насилием, распуская в школе грязные и лживые слухи о ней...

И все это она терпела.

Потому что знала причину их ненависти: парни, которые нравились сестрам, отказывали им, используя Се Шици как предлог.

Оказывается, парням больше нравятся красивые, слабые, хрупкие девушки, нуждающиеся в защите. Неудивительно, что меня, прожившую 30 лет в прошлой жизни, трижды бросали. Не потому ли, что я была обычной внешности, сильной, смелой, все могла сделать сама и никогда не показывала, что нуждаюсь в защите?

Так продолжалось до того дня, пока Се Шици случайно не услышала, что у Се Эньминя последняя стадия рака, и ему осталось жить не больше полугода. Он скрывал это от Лю Ли, боясь ее расстроить.

Эта страшная новость лишила ее последней надежды и смысла жизни. Вместо того чтобы ждать смерти отца и терпеть мучения после, она решила, что лучше умереть раньше него.

Поэтому в свой 23-й день рождения она решила покончить с собой, прыгнув в реку.

А я была вынуждена пожертвовать своей жизнью в свой 30-й день рождения, чтобы спасти ее.

Желудок свело от голода. Я только собралась встать с кровати, как дверная ручка снова повернулась.

Нерешительные шаги замерли у кровати, и раздался тихий, старческий, сдавленный голос: «Доченька, как же ты настрадалась…»

Даже будь я полной дурой, я бы поняла, кто это. Обвинения, готовые сорваться с языка, застыли от этого полного беспомощности и скорби голоса, и у меня на глазах выступила слеза.

— Шици, я знаю, что ты очнулась. Открой глаза, посмотри на папу, пожалуйста. Посмотри на своего беспомощного папу…

Я медленно открыла глаза и встретилась взглядом с изможденным лицом. Каким же красивым и привлекательным, должно быть, было это лицо в молодости! А теперь оно было испещрено морщинами, на нем застыло выражение усталости и болезни, без малейшего намека на жизненную силу и блеск.

Мой взгляд, должно быть, был слишком пронзительным. Он на несколько секунд замер, а затем на его лицо вернулось привычное выражение робости.

— Голодна? Тебе больно? Я попросил Ван Ма сварить кашу. Я принесу тебе…

— Не нужно, папа. Мне уже лучше. Я сама попозже поем, — ответила я. Ван Ма, хах, когда это она утруждала себя готовкой каши для Шици?

— О, ну хорошо, хорошо.