Глава 6. Четыре Священных Зверя

Хая, древнеегипетский полубог разложения, окутанный черным плащом, от которого исходило густое зловоние смерти, медленно поднял правую руку. В ней сгущался клубок пульсирующей энергии разложения.

Всё пространство по-прежнему было наполнено божественной аурой. Цинь Сунмин и Лэй Чаншэн чувствовали, как их внутренности сдавливает невидимая сила. У обоих изо рта потекла кровь — они были на пределе.

Внезапно раздались драконий рык и птичий крик. Над головой Цинь Сунмина возникли призрачные образы Лазурного Дракона и Красной Птицы. Из копья и лука полились струйки золотого света, которые медленно стекались к сердцу Цинь Сунмина.

— Хм? — Хая был удивлен. Откуда у простого смертного такая сила?

Но это не имело значения — для него юноша был всего лишь муравьем, которого можно раздавить одним движением.

Лэй Чаншэн был потрясен увиденным. Лазурный Дракон, Красная Птица… Неужели это четыре священных зверя Китая? Они действительно существуют?

Он посмотрел на Цинь Сунмина и чуть не вывихнул челюсть от удивления.

— Сунмин, ты что, превратился в золотую статуэтку? — Лэй Чаншэн вытаращил глаза, глядя на друга с недоверием.

Цинь Сунмин тоже почувствовал перемену. Как только золотой свет проник в его тело, давление со стороны бога разложения ослабло.

Он медленно поднялся на ноги, пытаясь управлять золотым светом внутри себя.

Хая с издевательской улыбкой наблюдал за ним.

— Муравей всегда останется муравьем. Даже если он встанет на ноги, это ничего не изменит.

В следующее мгновение давление усилилось.

Цинь Сунмин метнулся к Лэй Чаншэну, зажмурился и приготовился к удару.

Секунда… две…

— Ого, Сунмин, ты крут! — воскликнул Лэй Чаншэн.

Цинь Сунмин открыл глаза и увидел, что друг тычет пальцем в золотую сферу, которая окутывала их обоих, защищая от ауры Хаи.

«Интересно», — подумал Хая, но не придал этому значения. Для него эти двое по-прежнему были всего лишь ходячими трупами.

Одним усилием воли он направил сгусток энергии разложения в золотую сферу. Затем создал второй, третий, четвертый… Сгустки один за другим врезались в защитный барьер, превращаясь в лужи черной зловонной жидкости, разъедающей золотое сияние.

Цинь Сунмин одной рукой прикрывал Лэй Чаншэна, а другой поддерживал барьер.

— Так долго мы не продержимся. Лэй Чаншэн, видишь там щит и два меча? — Цинь Сунмин кивнул в сторону окна, под которым лежали деревянный щит и пара мечей.

— Я отвлеку его, а ты беги к окну, хватай оружие, выпрыгивай и беги к краю кампуса. Я догоню.

Лэй Чаншэн кивнул, готовый сорваться с места.

На поверхности золотого барьера, разъедаемого энергией разложения, появились трещины.

— Беги! — крикнул Цинь Сунмин, перекатываясь в сторону. Лэй Чаншэн, словно ужаленный, бросился к окну, схватил щит и мечи, выбил стекло и выпрыгнул наружу.

Наблюдая за ловкими действиями друга, Цинь Сунмин удивленно приподнял бровь. Он никогда не видел Лэй Чаншэна таким проворным.

Юноша быстро сосредоточился на Хае, в руке которого формировался шар энергии разложения размером с метр в диаметре.

«Барьер этого не выдержит», — подумал Цинь Сунмин. В его голове созрел рискованный план.

Усилием воли он удержал барьер на месте, схватил мешок с песком и подбросил его в воздух. Сгусток энергии разложения врезался в мешок, подняв облако пыли.

В этот момент огромный черный шар пробил завесу пыли и врезался в золотой барьер, который тут же рассыпался на осколки.

Но Цинь Сунмина там уже не было. Воспользовавшись моментом, он бросился к окну.

Разъяренный Хая, видя, что промахнулся, создал новый шар энергии и метнул его в юношу.

Цинь Сунмин уже выпрыгнул из окна. Стена позади него, пораженная энергией разложения, превратилась в лужу гнили.

Лэй Чаншэн, выбравшись из здания, добежал до стадиона. До края кампуса оставалось всего сто метров.

Цинь Сунмин быстро догонял его, уворачиваясь от летящих «снарядов» и толпы мертвецов.

Вскоре он догнал Лэй Чаншэна на стадионе.

— Лэй Чаншэн, дай мне щит и мечи!

— Держи! — Лэй Чаншэн бросил ему оружие.

Цинь Сунмин поймал щит и мечи, сосредоточился и направил свою духовную энергию в оружие. На поверхности щита и мечей появились золотые узоры в виде Сюаньу и Байху.

Он уже заметил, что любое оружие, к которому он прикасается, покрывается изображениями священных зверей, а его прочность и сила значительно увеличиваются.

Цинь Сунмин отдал щит Лэй Чаншэну, а сам встал в боевую стойку, держа мечи, словно острые когти Белого Тигра.

В воздухе появился разъяренный Хая. Он потерял всякое терпение — эти смертные снова и снова ускользали от него, бога!

Хая призвал свою божественную силу. Вокруг него закружились клубы черной энергии, а за спиной возникла огромная зловещая маска, которая грозно смотрела на юношей.

Толпа мертвецов окружила Цинь Сунмина и Лэй Чаншэна.

В этот критический момент Цинь Сунмин закрыл глаза. Его сознание перенеслось в Свободное Пространство. Проведя взглядом по величественному дворцу, он открыл глаза. В его взгляде мелькнул золотой отблеск.

— Я — сын Поднебесной, под защитой богов, носитель высшей души, продолжатель наследия моей страны! И пусть сегодня я в опасности, во мне живет дух воина! Священные звери, готовы ли вы сражаться со мной?! — крикнул Цинь Сунмин, подняв мечи.

Четыре луча — лазурный, белый, красный и черный — вырвались из оружия юношей и комнаты с инвентарем и соединились над головой Цинь Сунмина. Вспыхнул ослепительный свет.

Цинлун, Байху, Чжуцюэ, Сюаньу — четыре священных зверя Китая, хранители тысячелетнего наследия страны, материализовались.

Они встали вокруг Цинь Сунмина, образуя защитный круг.

Лэй Чаншэн смотрел на друга с завистью. Когда Сунмин стал таким могущественным?

Решив не отставать, он поднял щит и провозгласил:

— Я — сын Поднебесной, под защитой богов, носитель высшей души, продолжатель наследия моей страны! И пусть сегодня я в опасности, во мне живет дух воина! Священные звери… ой, они уже здесь… Святые бессмертные, готовы ли вы сражаться со мной?!

Внезапно небо расколол гром, тучи заклубились. Хая с тревогой посмотрел на небо — его охватило предчувствие опасности.

Через пару секунд гром стих, тучи рассеялись, словно ничего и не было.

Лэй Чаншэн неловко улыбнулся и тихонько опустил щит.