Первый бриз (Часть 7)

Управляющий Сюй выглядел ошарашенным. Он зачерпнул ложкой из большой миски с тофу-пудингом, положил в свою тарелку, осторожно попробовал. Сладкий до приторности.

— Госпожа, он действительно сладкий. Вы любите сладкое, господин давно велел так готовить.

Цин Янь-янь шевельнула губами, посмотрела на тофу-пудинг в большой миске. В него явно добавили коричневый сахар, но у нее во рту он был соленым, а сэндвич оказался острым.

— Я немного устала, управляющий Сюй, пожалуйста, уберите со стола, — Цин Янь-янь сбежала в панике, спряталась в комнате, достала свои любимые цукаты, съела три штуки сразу, и от остроты у нее потекли слезы.

Потеряла самую желанную свободу, а теперь потеряет и любимые сладости?

Цин Янь-янь весь день не выходила из комнаты. Съев цукаты, от которых заболел желудок, она почувствовала полное отчаяние от этого переселения.

Как только Ся Чжишэнь вернулся, он узнал от управляющего Сюй о ее странном состоянии. Он бросился наверх, увидел небольшой бугорок на кровати в спальне, с улыбкой приподнял край одеяла и услышал, как человек на кровати тихо всхлипывает.

— Янь-янь, что случилось?

Цин Янь-янь отчаянно замотала головой.

— Я в порядке.

— Дай мне посмотреть.

— Я не хочу, я больше никогда не смогу есть сладкое… — волна обиды нахлынула, и Цин Янь-янь, наплевав на все, разрыдалась.

Ся Чжишэнь откинул одеяло и осторожно обнял человека на кровати.

— Все в порядке, я помогу тебе.

— Правда?

— Мм.

Цин Янь-янь с сомнением спросила:

— В этом мире действительно есть призраки?

Глядя на маленькую женщину, у которой слезы все еще стояли в глазах, Ся Чжишэнь нежно погладил ее длинные волосы.

— Есть.

И правда, и правда есть призраки… Ся Чжишэнь слишком уж честен, даже не умеет придумывать ложь, чтобы обмануть ее.

— Но они не причиняют вреда людям.

— Призраки всегда причиняют вред людям.

— Если в сердце доброта, небеса защитят.

— Я не верю! Я вчера вечером отчетливо помню, что кто-то, нет, призрак звал меня!

— …

— И еще, я думаю, это был злой призрак, который цепляется за меня. Я не хочу здесь жить!

— Нельзя переезжать.

— Вы точно заодно! Ся Чжишэнь, не думай, что ты…

— Тук-тук-тук… Динь-динь-динь~ — На этот раз звон колокола был очень громким, прямо у уха. Цин Янь-янь слышала его очень отчетливо.

— Есть, есть призрак, — Цин Янь-янь спряталась, как Кэюнь. Где же ее материализм? В секунду рухнул, вот так дела.

— Оставайся здесь, не выходи, — Ся Чжишэнь снял свою черную куртку и накрыл ее. Как и его одеяло, куртка слабо пахла сандалом. Она не осмеливалась открыть глаза, пряталась под одеялом и без конца повторяла «Ом мани падме хум». Это были шесть слов, которые дедушка чаще всего упоминал, рассказывая истории. Тогда она была слишком маленькой и запомнила только, что они используются для изгнания призраков.

Она услышала звук разбитого вазы, затем снова шаги и плач ребенка. Цин Янь-янь могла только повторять «Ом мани падме хум» еще громче. Внешне трусливый, но смелый духом — вот правильный путь.

— Сестра, перестань повторять, у меня голова болит, — до ее ушей донесся голос, похожий на бабушкин (прим. пер.: в оригинале странная фраза, скорее всего, имеется в виду детский голос). Цин Янь-янь все еще не осмеливалась открыть глаза, несколько раз отчаянно ударила по воздуху перед собой и продолжила повторять мантру из шести слогов.

— Сестра, я знаю, что был неправ, сестра…

Цин Янь-янь все еще не могла быть уверена, что слышит голос призрака или божества, пока Ся Чжишэнь не сказал:

— Янь-янь, он признал свою ошибку.

Только тогда Цин Янь-янь замолчала, тихонько открыла глаза и увидела, что Ся Чжишэнь держит в руках маленького мальчика. Он был одет в маленький костюмчик, но его личико было покрыто серой грязью, а на нем были пять ярких отпечатков пальцев. Кто так жестоко ударил ребенка? Это слишком плохо!

— Ся Чжишэнь, это нормально, что дети бегают! Зачем ты его ударил! — Цин Янь-янь почувствовала такую жалость, поспешно слезла с кровати и обняла мальчика.

— Милый, больно? Дядя только что ударил тебя?

Мальчик обиженно прижался к Цин Янь-янь.

— Лицо болит, дядя только что ударил меня несколько раз.

Ся Чжишэнь: — … — Ему было нечего сказать. Он только что принес этого ребенка, как увидел, что Цин Янь-янь, наплевав на все, начала размахивать руками и бить.

— Тебя зовут Аньань? — Цин Янь-янь вытерла слезы с его лица и нежно спросила.

— Мм, сестра, меня зовут Синьань.

— Синьань, покой на душе, хорошее имя. Твои родители, наверное, хотели, чтобы ты был в порядке.

— Сестра не любит Аньаня?

— Что ты, сестра больше всего любит детей.

— Тогда почему сестра меня не поцелует?

Цин Янь-янь думала, что у него какие-то другие просьбы, а он просто ребенок.

Она надула губки, но не успела коснуться лица Аньаня, как ее остановила чья-то большая рука. Она недовольно посмотрела на Ся Чжишэня.

— Это всего лишь ребенок, нормально, что он капризничает и милашничает.

— Он не человек.

— Это ты не человек, — Цин Янь-янь почувствовала себя непонятой.

— Ом мани падме хум, — затем Ся Чжишэнь тихо произнес шесть слогов. Аньань упал на пол, закрыл голову руками и начал кататься. Цин Янь-янь видела, как милый мальчик, который только что выглядел обиженным, постепенно превращается в чистый белый нефритовый кулон, лежащий у нее на ладони. Температура кулона была точно такой же, как температура тела Аньаня.

На этом сайте нет всплывающей рекламы, постоянный домен (xbanxia.com)