Глава 5: Предсмертная записка в десять тысяч иероглифов

Утешив себя таким образом, Хань Шу коснулась следов от удушения на своей шее.

Кто же этот безжалостный человек, снова покушавшийся на её жизнь? И неужели никто в княжеском дворце не заметил, что Хань Шу уже один раз умирала, прежде чем её облили собачьей кровью?

А её служанка Сяо Цао?

Хань Шу посмотрела на Сяо Цао, которая суетилась в зале, и множество вопросов нахлынуло ей в голову.

— Госпожа, что вы пишете? — с любопытством спросила Сяо Цао, увидев, как Хань Шу быстро строчит что-то за столом.

Обычно Хань Шу не занималась письмом.

Точнее говоря, за весь год её редко можно было увидеть за этим занятием.

— Предсмертную записку в десять тысяч иероглифов, — ответила Хань Шу, не поднимая головы, и продолжила писать свою так называемую предсмертную записку.

Если уж ей суждено бесследно исчезнуть из этого мира, то нужно оставить хоть какое-то свидетельство, что она побывала в этом мире, где главенствовали мужчины…

Тем временем, после ухода Хань Шу, Цинь Чжуйюэ долго стоял на месте как громом поражённый.

— Наследный принц, разве вы сегодня не собирались лишить Хань Шу жизни? Почему же вы так легко её отпустили? — высказал своё недоумение Чжао Сюань.

Намерения Цинь Чжуйюэ всегда было трудно разгадать, а на этот раз он и вовсе не мог его понять.

Хань Шу была любимой дочерью Хань Цюйчжи, «жемчужиной на его ладони», и её всегда баловали.

Хань Цюйчжи же был влиятельной фигурой при дворе. Если семью Хань нельзя было использовать в своих интересах, Цинь Чжуйюэ собственноручно уничтожил бы будущего противника.

— Эта девица стала куда как хитрее. Раньше она дрожала при одном моём виде, а сегодня так долго со мной препиралась и ничуть не выказала страха. То ли она и раньше водила меня за нос, то ли есть иная причина. Не поздно будет с ней расправиться, когда я всё выясню. Её никчёмной жизни можно дать ещё несколько дней, — равнодушно произнёс Цинь Чжуйюэ.

Он только что заметил на шее Хань Шу отчётливые следы удушения. Если бы кто-то не замыслил убийство, на её шее не осталось бы таких глубоких отметин.

Значит, кроме него, кто-то ещё хотел лишить Хань Шу жизни. Кто этот человек и каковы его намерения?

Глядя на потемневшее небо, Цинь Чжуйюэ тихо пробормотал: «Судя по небу, грядут перемены…»

Чжао Сюань молчал.

Цинь Хуай в последние два года проявлял подозрительную активность, а сегодня ещё и женился на Хань Шу, приняв её в свой дворец. Похоже, он заключил какое-то соглашение с семьёй Хань.

Каждый был погружён в свои мысли, и время медленно текло.

После полудня в княжеском дворце стало ещё оживлённее. Высокопоставленные чиновники и знатные вельможи прибывали нескончаемым потоком, даже нынешний император и императрица явились вместе.

Княжеский банкет продолжался два шичэня. Когда гости начали постепенно покидать дворец, Цинь Чжуйюэ, увидев, что время подходит, отправился, как и было условлено, в Павильон Созерцания Звёзд.

Едва он приблизился к павильону, как увидел Хань Шу, которая воровато оглядывалась по сторонам.

Он быстро подошёл к ней сзади и пнул её по ягодицам.

Хань Шу, не ожидавшая такого, была сбита с ног и неуклюже растянулась на земле.

Её лицо слегка побагровело. Тихо выругавшись, она поднялась и прошептала: «Почему ты только сейчас пришёл? Представление вот-вот начнётся…»

Если бы не статус Цинь Чжуйюэ, и если бы она не была всего лишь слабой женщиной, она бы непременно пнула его в ответ.

Подумав об этом, она украдкой взглянула на ягодицы Цинь Чжуйюэ.

Внезапно ей стало нестерпимо любопытно, и она протянула руку и шлёпнула Цинь Чжуйюэ по ягодицам.

На ощупь было превосходно: упругие, что надо.

Она не смогла сдержаться, и, не уняв зуд в руках, ещё пару раз ущипнула и помяла их…

Цинь Чжуйюэ почувствовал что-то странное сзади и не был до конца уверен, не позволила ли себе вольность эта ядовитая девица Хань Шу.

— Это… я только что увидела, как комар кусал наследного принца, вот и помогла прихлопнуть. Не стоит меня так благодарить, зовите меня просто Лэй Фэн, — Хань Шу отдёрнула свою шаловливую руку и, оскалив два ряда идеально белых зубов, улыбнулась невозмутимому Цинь Чжуйюэ.