Финал

— Какой же ты умный, раз преследуешь вдову.

— Мне все равно, вдова ты или нет. Я преследую мою сестренку Юй.

— Ты хорошо подумал?

Нин Сяоцзюнь не ответил, лишь опустил голову и сосредоточенно осмотрел травму Юй Гай. Она подумала, что он колеблется, и уже собиралась что-то сказать, но Нин Сяоцзюнь внезапно снова посмотрел ей в глаза.

— Выходи за меня замуж.

Глаза Юй Гай словно наполнились водой, словно в них отразилось все звездное небо.

Нет, подумал Нин Сяоцзюнь, сейчас в ее глазах было только одно — он, Нин Сяоцзюнь.

Позже они стали жить вместе. Нин Сяоцзюнь относился к Ван Сюци как к родному сыну, после учебы следил за тем, как тот делает уроки.

Юй Гай достала все письма, которые Нин Сяоцзюнь ей писал. Они сидели на кровати, прижавшись друг к другу, при свете настольной лампы, и читали их одно за другим, словно пытаясь вернуть упущенное время.

Во дворе некоторые пожилые соседи, любившие посплетничать, смотрели на Нин Сяоцзюня и вздыхали, жалея такого хорошего парня, который связался с вдовой. Они говорили, что Юй Гай — бесстыдница, не знающая своего места.

Нин Сяоцзюнь делал вид, что не слышит. Они зарегистрировали брак, даже не устраивая свадьбы, лишь пригласили нескольких родственников в город на обед. Нин Цян громко ругал Нин Сяоцзюня, называл его слепым голодным волком, который готов схватить любую добычу, называл его дураком, который сам себя губит. Юй Чанхэ тоже сидел с недовольным лицом. Только Юй Сысы с аппетитом ел коувань, приготовленное Юй Гай, так что жир стекал по подбородку.

В конце обеда Нин Цян поставил ультиматум: если Нин Сяоцзюнь не бросит эту женщину, то может забыть дорогу в дом семьи Нин. Нин Сяоцзюнь не рассердился, а лишь спокойно ответил:

— Тогда я перелезу через стену.

Нин Цян чуть не упал в обморок от его ответа. Позже говорили, что на следующий день Нин Цян вернулся домой и надстроил забор на метр, а сверху посадил несколько колючих кактусов.

Лежа в постели и читая письма, они смеялись до слез. Юй Гай подшучивала над ним:

— Теперь тебе придется только подкоп делать.

Когда Юй Гай исполнилось тридцать, Нин Сяоцзюнь на сбережения нескольких лет купил ей золотое кольцо и золотой браслет. Они планировали продать два старых дома и купить большой, светлый. Нин Сяоцзюнь бережно взял руку Юй Гай и надел ей кольцо и браслет.

— Носи пока это. Не хватает еще золотого ожерелья. В следующем году я подарю его тебе вместе с домом.

— Ты подарил мне подарки, а что мне подарить тебе?

— Ты уже давно подарила.

Нин Сяоцзюнь открыл потайной карман у груди и достал оттуда кусочек красной веревочки.

Юй Гай взяла ее и долго рассматривала, прежде чем узнала ленту для волос, которую она вложила в конверт в те годы, когда Нин Сяоцзюнь только уехал учиться в уездный город.

— Сколько времени прошло, а ты все еще хранишь ее?

— Это же мой оберег.

Нин Сяоцзюнь продолжил рассказывать, как в первый год в Харбине ему не хватало теплой одежды и одеял, а денег на толстую куртку не было. Несколько раз он чуть не замерз насмерть. Тогда он стал повязывать эту красную веревочку на запястье и прятать под одеждой, чтобы никто не видел.

— Я спал с ней, и мне казалось, будто ты спишь рядом со мной, и становилось теплее.

Юй Гай прикрыла рот рукой и засмеялась.

— А ты, оказывается, тот еще хулиган.

Когда Юй Гай исполнилось тридцать три, Нин Сяоцзюня перевели преподавать в горную сельскую местность. Юй Гай помогла ему собрать вещи и проводила на вокзал. Нин Сяоцзюнь высунулся из окна поезда и помахал ей рукой, она улыбнулась в ответ.

— Жди меня. Когда в следующий раз пойдет снег, я вернусь.

Они по-прежнему часто писали друг другу письма.

Юй Гай писала, какую новую мебель она купила, как недавно на улице купила для Нин Сяоцзюня очень красивую куртку. Ей так хотелось увидеть его в ней прямо сейчас, что она нарисовала эту куртку в письме и написала:

— Примерь, посмотри, подходит ли по размеру?

Когда письмо пришло, Юй Гай долго смеялась. Нин Сяоцзюнь нарисовал в ответном письме человечка, вырезал нарисованную Юй Гай куртку, приклеил ее клейстером на человечка и рядом написал:

— Подходит, только рукава немного коротковаты. Как тебе кажется?

Письма из горной местности в уездный город шли несколько дней, но никто из них не торопился. Для них эти несколько дней были сущим пустяком. Они потеряли тридцать лет, прежде чем смогли быть вместе. Впереди у них была целая жизнь, у них было много времени.

Но судьба сыграла с ними злую шутку. Жизнь Нин Сяоцзюня оборвалась в тридцать шесть лет.

Деревянный дом, в котором он жил, был сметен потоком грязи и камней. Бурный поток устремился в долину.

Сель похоронил под собой целую деревню, а вместе с ней и короткую жизнь Нин Сяоцзюня.

Юй Гай узнала об этом лишь десять дней спустя. В тот момент она с радостью убирала новый дом. Она никак не могла поверить, что Сяоцзюнь вот так оставил ее.

Она держала письмо с извещением о смерти и плакала до тех пор, пока не потеряла сознание. Очнувшись, она снова плакала, пока слезы не иссякли, и остался лишь сухой вой.

Она приехала на место катастрофы, но увидела лишь землю, усеянную телами, накрытыми белой тканью.

Юй Гай поднимала ткань с одного тела за другим, всматриваясь в лица. Этот не он, и тот не он. Она осмотрела несколько тел, но ни одно из них не принадлежало ее брату Сяоцзюню. Она даже немного обрадовалась: может быть, кто-то ошибся? Может быть, брата Сяоцзюня просто унесло потоком к какому-нибудь берегу, и он еще не успел вернуться? Она подошла к очередному телу.

Она даже не успела поднять ткань, как разрыдалась.

На видневшемся из-под ткани запястье была повязана красная лента для волос.

Она нашла тело Нин Сяоцзюня, но не знала, как забрать его домой.

Она собрала лишь несколько вещей, которые он часто носил, его обувь, письма, которые они писали друг другу и которые удалось найти, те самые наручные часы и красную ленту. Из всего этого она сделала кенотаф и похоронила рядом с могилой Лян Хун.

Юй Гай бросила последнюю горсть земли. Эта горсть показалась ей тяжелой, как тысяча цзиней, она давила на нее так, что она не могла выпрямиться, словно вместе с этой землей ушли все ее силы.

Она рухнула на могильный холм, будто похоронив и себя вместе с ним.

После этого она часто приходила сюда и сидела целыми днями, постоянно повторяя одну фразу:

— Брат Сяоцзюнь, забери меня с собой.

Соседи говорили, что Юй Гай сошла с ума. Она ходила по улицам, и если кто-то звал ее по имени, она не откликалась. Иногда, встретив мужчину, чем-то похожего на Нин Сяоцзюня, она подходила к нему и снова и снова спрашивала:

— Вы брат Сяоцзюнь? Нин Сяоцзюнь, младший сын семьи Нин, Нин Сяоцзюнь…

Все считали ее сумасшедшей, говорили, что от горя у нее помутился рассудок.

Но только она сама знала, что не сошла с ума и не обезумела.

Она злилась. Злилась на судьбу, которая играла с ней, как капризный ребенок. Она роптала. Роптала на Небеса, которые пожалели для нее еще несколько дней счастья.

Она постепенно худела, иногда целыми днями не ела ни крошки риса.

Она знала, что ей осталось недолго. Однажды обычным вечером она взяла Ван Сюци за руку и сказала:

— Когда я уйду… похорони меня между твоей бабушкой и дядей Нином… я оставила себе там место…

Через несколько дней Юй Гай испустила дух.

Ван Сюци выполнил ее волю. Он не стал устраивать похороны, а просто похоронил ее в том грушевом саду, между двумя могилами.

Она говорила, что это ее маленькая прихоть — она хотела, чтобы после смерти рядом с ней лежали те, кого она любила.

В день похорон Юй Гай исполнилось ровно тридцать шесть лет.