Глава 12. Часть 2

Хуа Ян тут же раскрыла веер и устремила взгляд вдаль.

Чэнь Цзинцзун подбросил в руке камешки и спросил: 

— Хочешь попробовать?

— Слишком грязно, — с отвращением отозвалась Хуа Ян.

— Я буду держать, а ты просто бросай камешки. Обещаю, грязи на тебя не попадёт.

В любой момент в саду мог кто-нибудь появиться. Не могла же Хуа Ян позволить себе дурачиться с ним на глазах у всех?

Она встала, держа зонтик, и её расшитая белоснежная юбка заколыхалась, будто водная гладь, по мере того, как она удалялась.

Чэнь Цзинцзун наблюдал за тем, как стройная и грациозная фигура исчезает из виду, потом улыбнулся и, опустив голову, принялся бросать камешки.

С наступлением жары Хуа Ян больше не хотелось ходить в сад и смотреть, как Чэнь Цзинцзун работает.

Незаметно подошёл конец пятого месяца. Чэнь Цзинцзун вернулся с работы в сумерках, весь покрытый потом. В это время Хуа Ян безмятежно сидела в тени деревьев. На столике рядом с ней стояла тарелка с оранжевой мушмулой и пурпурно-красной шелковицей.

— Хорошо устроилась.

Чэнь Цзинцзун умирал от жажды, поэтому протиснулся к шезлонгу Хуа Ян, схватил единственную чашку чая на столе и сделал глоток.

Чао Ю на кухне уже собиралась выходить, но, увидев эту сцену, тут же отступила.

Чао Юнь, прислуживавшая принцессе, поспешила в комнату для умывания, и в мгновение ока во дворе осталась только эта пара.

Хуа Ян не могла помешать Чэнь Цзинцзуну пользоваться её чашкой, поэтому просто прикрыла рот и нос веером и поторопила его: 

— От тебя потом и пылью несёт, иди сначала умойся!

Чэнь Цзинцзун поставил тарелку с шелковицей на колени, склонил голову набок и стал отправлять ягоды в рот.

Несмотря на то, что он был занят обустройством сада, он всё равно время от времени выбирался в горы и каждый раз приносил какую-нибудь дичь. Одну часть — Третьей невестке в передний двор, чтобы поддержать её во время беременности, а другую — чтобы побаловать себя и жену.

Внешность Чэнь Цзинцзуна почти не изменилась, чего нельзя было сказать о Хуа Ян. Похудевшая во время путешествия, она снова обрела прежние формы. Её белоснежные щёки округлились, напоминая распустившийся пион во всей его красе. Стоя, она всё ещё сохраняла достоинство принцессы, не допускающей святотатства, но стоило ей лениво разлечься, как её тут же хотелось сорвать, словно цветок.

— День выдался тяжёлым, у меня руки болят, поднять не могу. Разотри мне их, — попросил Чэнь Цзинцзун будничным тоном.

— Мечтай дальше. Если не можешь поднять, пусть Чжэнь Эр или Чжу Эр прислужат тебе, — усмехнулась Хуа Ян.

Служанки, окружавшие Хуа Ян, были с ней в разных отношениях. Чао Юнь и Чао Ю выросли вместе с ней, и ей не хотелось просить их массировать грубую кожу и толстые мускулы Чэнь Цзинцзуна.

Чэнь Цзинцзун согнул свои обнажённые предплечья, посмотрел на неё и сказал: 

— Я знаю, что тебе я неприятен, но моё тело — не то, что любая женщина может увидеть или потрогать.

Хуа Ян вдруг подумала о двух стражниках в доме своей тёти.

Она не могла отрицать, что и она, и её тётя восхищались телосложением этих стражников, но будь на их месте Чэнь Цзинцзун, он бы и не подумал выставлять своё тело напоказ, чтобы кому-то угодить.

— Тогда три сам, — отрезала она.

Хуа Ян ни за что не стала бы этого делать. Она даже тонкий шёлковый платок сама никогда не стирала, так что о том, чтобы прислуживать Чэнь Цзинцзуну, не могло быть и речи.

Чэнь Цзинцзун бросил на неё взгляд, улыбнулся и, взяв тарелку с фруктами, удалился.

Хуа Ян уловила в его взгляде намёк на провокацию.

И действительно, за ужином Чэнь Цзинцзун появился в той же одежде, пропитанной потом.

После ужина он развернулся и направился внутрь. Хуа Ян встревоженно последовала за ним и увидела, что Чэнь Цзинцзун, так и не сняв одежду, собирается лечь в постель.

Матрас на кровати был сшит из шуской парчи, которую Хуа Ян привезла из столицы. Один кусок этого шёлка стоил дороже, чем вся одежда Чэнь Цзинцзуна!

— Стой! — воскликнула Хуа Ян, подбегая к кровати. Она протянула руки, преграждая Чэнь Цзинцзуну путь. — Ты же обещал мне, что примешь душ, прежде чем лезть в постель! — гневно посмотрела она на него.

— Всякое бывает. Я целый месяц тяжёлым трудом занимался. У меня сейчас всё тело ноет. Хочу просто лечь и уснуть, — ответил Чэнь Цзинцзун.

Хуа Ян понимала, как тяжело он работает, и решила пойти на компромисс: 

— Раз уж ты не хочешь двигаться, можешь лечь сегодня в боковой комнате.

Запах пота, исходивший от него, был настолько сильным, что даже Хуа Ян чувствовала его, хотя он ещё и не лёг в постель.

— Ладно. Но летом после дождя часто выползают насекомые. Если увидишь сороконожек, скорпионов, тараканов, прошу тебя, потерпи и не кричи во весь голос, чтобы другие не подумали, что я с тобой что-то сделал, — сказал Чэнь Цзинцзун и развернулся, чтобы уйти.

Хуа Ян онемела.

Она посмотрела на кровать позади себя и ей показалось, что под изысканным матрасом из шуской парчи что-то шевелится.

Чэнь Цзинцзун сделал это специально, но она действительно не переносила насекомых! Даже если бы она велела четырём служанкам спать у её постели, разве могли четыре слабые женщины сравниться с Чэнь Цзинцзуном?

— Ты…

Как только она заговорила, Чэнь Цзинцзун остановился у двери, ничуть не скрывая своей угрозы и ожидая её решения.

Хуа Ян стиснула зубы, но щёки её вспыхнули, и она потребовала: 

— Раз уж ты не можешь поднять руки, я разотру тебе плечи и спину. Остальное сделай сам, и надень штаны, пока я буду рядом.

Чэнь Цзинцзун улыбнулся и указал на свою голову: 

— И голову мне тоже вымой.

Хуа Ян почувствовала ещё большее отвращение.

Чэнь Цзинцзун вышел первым и велел служанкам принести воды в ванную, наполнить для Хуа Ян ванну, а для него — ещё два ведра.

Чао Юнь и Чжу Эр несколько раз входили и выходили, пока наконец не закончили.

Чэнь Цзинцзун выгнал всех вон, закрыл дверь главной комнаты, подозвал Хуа Ян, а затем первым пошёл в ванную.

Хуа Ян уже дала согласие. К тому же, тут нечего было стыдиться, поэтому она с угрюмым лицом последовала за ним. Войдя в комнату, она увидела, что Чэнь Цзинцзун снял верхнюю одежду и смело уселся на табурет, поставив рядом ведро с водой.

Встретив его пытливый взгляд, Хуа Ян с бесстрастным лицом обошла его сзади.

На самом деле, кожа Чэнь Цзинцзуна была довольно светлой от природы, но после столь долгого пребывания на солнце его шея, лицо и даже грудь со спиной загорели до ровного светло-пшеничного оттенка, что делало его ещё более мужественным и сильным.

На него было приятно смотреть, от него даже сердце начинало биться чаще, а во рту пересыхало. Однако стоило Хуа Ян подумать о том, что ей, возможно, придётся оттирать маленький комочек грязи с плеча Чэнь Цзинцзуна, как её начинало тошнить.

Её так тошнило от одной мысли об этом, что она побледнела и, прикрыв рукой грудь, отошла в сторону.

Чэнь Цзинцзун нахмурился, увидев это: 

— Неужели настолько неприятно?

Хуа Ян промолчала. Он, наверное, был первым человеком в мире, кто осмелился попросить принцессу сделать такое.

Чэнь Цзинцзун помедлил, затем вдруг встал, быстро надел верхнюю одежду, накинул на плечи полотенце и с двумя ведрами воды в руках вышел вон, помрачневший лицом.

Хуа Ян не стала его останавливать.

Были вещи, которые она просто не могла делать.

Но настроение её испортилось, в голову лезли всякие страшные образы ползучих гадов. Она так боялась, что несколько раз заглядывала в ведро, прежде чем войти в ванну.

Ей прислуживала Чао Юнь.

Хуа Ян посмотрела на своё плечо. Она была очень чистоплотной. Она мало работала и почти не потела. Вода после каждой её ванны оставалась чистой.

Чао Юнь, как и её госпожа, любовалась Хуа Ян и тихонько прошептала: 

— Поговорка «кожа как застывшее облако» наверняка сложена о принцессе. Я никогда не видела никого белее, чем принцесса.

Говорили, что белая кожа скрывает все недостатки. Принцесса и без того была красива, а тут ещё и это белоснежное тело…

Жаль, что ей попался такой грубиян, как принц-консорт, который не умел пожалеть аромат, пожалеть нефрит.

Хуа Ян была рассеянна.

Умывшись, она с некоторой опаской направилась во внутренние покои. Войдя, она уже хотела было велеть Чао Юнь остаться с ней на ночь, но, подняв глаза, увидела знакомую стройную фигуру, лежащую на кровати Бабу.

Это был Чэнь Цзинцзун. Он лежал к ней спиной, не двигаясь, и она чувствовала, что он немного рассержен.

Хуа Ян усмехнулась.

— Можешь идти.

Чао Юнь повиновалась и, выходя, предусмотрительно закрыла за собой дверь.

Хуа Ян погасила все светильники и забралась на кровать с подножия.

Чэнь Цзинцзун лежал, отвернувшись к ней спиной, всем своим видом выражая безразличие.

Хуа Ян нежно прижалась к нему. Почувствовав, как напряглись его мышцы, она легонько укусила его за плечо: 

— Впредь не смей мной командовать и пугать меня.

Чэнь Цзинцзун продолжал лежать неподвижно.

Хуа Ян коснулась его запястья и скомандовала: 

— Повернись и обними меня.

Она хотела, чтобы он обнял её крепко-крепко, так, чтобы если вдруг выползет какое-нибудь насекомое, оно сначала наткнулось на Чэнь Цзинцзуна, и он прихлопнул бы его.