Глава 3 (Часть 1)

Син Лянь открыл глаза под водой. Последним, что он помнил, был его длинный меч, пронзивший небесный свод, и хлынувшая кровь.

Он не знал, где находится, но от смертельного удушья и мелькающих теней в нём закипала жажда убийства.

Он попытался высвободить руку, но обнаружил, что ужасающе слаб.

Он очень, очень давно не чувствовал себя таким беспомощным.

К счастью, он быстро осознал реальность: кто-то, похоже, спасал его, но они оба запутались в водорослях. Если они не выберутся, то утонут вместе.

Син Лянь без колебаний высвободил частицу духовной силы, избавился от водорослей и позволил своему спасителю вытащить себя на поверхность.

После этого Син Лянь был в полубессознательном состоянии, и кто-то отвёл его в дом семьи Чжоу.

Только тогда он постепенно понял, что вернулся в мир людей.

Точнее, он вернулся в свою юность, во времена, когда жил на чужом попечении.

Путь Небес воистину безжалостен, раз смог обратить время вспять.

Син Лянь полностью проигнорировал звуки внешнего мира и, притворившись, что без сознания, погрузился в своё Море Сознания, чтобы проверить духовную платформу и внутренний чертог.

Его физическое тело было уничтожено во время Грозовой Скорби, но его Изначальный Дух, достигший ступени Преодоления Скорби, на удивление уцелел, хоть и был временно заперт в этом теле.

Син Лянь хмыкнул.

Путь Небес был не так уж и всесилен.

Пока Син Лянь был погружён в себя, его тётушка и дядюшка не позвали лекаря и не позволили никому о нём позаботиться. Поэтому он просто создал небольшой массив, наложил на дверь защитное заклятие, и никто не мог войти.

Лишь когда он привёл мысли в порядок и направил окружающую духовную энергию на восстановление тела, он вышел из медитации.

И тут же услышал шум у двери и пронзительный голос тётушки из прошлой жизни:

— Тан Лэшань!

— Ты посмел ранить людей в моём дворе!

— Я сейчас же сообщу властям, готовься сесть в тюрьму!

Слуги из поместья Тан были высокими и сильными, а слуги семьи Чжоу не могли им противостоять и были мгновенно усмирены. Госпоже Чжоу оставалось только кричать и скандалить.

Тан Лэшань, кроме того, что оттолкнул господина Чжоу, больше не успел ничего сделать. Услышав крики госпожи Чжоу, он спокойно улыбнулся: "Не стоит так волноваться. Что вы скажете чиновнику?

— Что вы жестоко обращались с племянником? Или что занимаетесь торговлей людьми?

— Вам лучше хорошо подумать, иначе потом не сможете объясниться с соседями".

Хотя Тан Лэшань не знал местных законов, по дороге сюда он расспросил старого дворецкого и понял, что поступки семьи Чжоу недопустимы.

Сейчас в обществе царили мир и порядок. Даже если не было закона о защите несовершеннолетних, юношу, не достигшего совершеннолетия, нельзя было женить.

Можно было устроить помолвку, но заставлять подростка прислуживать семидесятилетнему старику нельзя было считать обычным браком. Это не было преступлением, но выглядело дурно.

Лицо госпожи Чжоу побагровело от гнева: "Не смей клеветать!

— Как это мы с ним жестоко обращались?

— И мы его не продавали!

— Какая семья не бранит своих детей в воспитательных целях?

— А вот ты, молодой господин Тан, зачем вломился в наш дом и устроил провокацию? Чего ты добиваешься?"

— Конечно же, у меня добрые намерения, — беззастенчиво ответил Тан Лэшань. — Сначала я посмотрю, как он, а потом с вами...

Он не успел договорить, как деревянная дверь за его спиной со скрипом отворилась.

Тан Лэшань обернулся на звук и увидел худую фигуру, вышедшую из тёмного проёма.

Син Лянь с детства терпел дурное обращение от тёти и дяди, поэтому был худее и ниже ростом, чем его сверстники, и носил простую грубую одежду.

После падения в воду его одежда была измята и полусырая, волосы спутались в пряди. Он выглядел неопрятно и неряшливо, почти как нищий с улицы.

Но даже в таком виде нельзя было скрыть его поразительную красоту.

У него была прозрачно-белая кожа, влажные алые губы, высокий нос с изящным кончиком. Густые ресницы подчёркивали тёмные блестящие глаза, а тонкие длинные брови делали его облик ослепительно ярким.

Возможно, из-за юного возраста его лицо ещё не имело чётких гендерных черт и обладало андрогинной красотой.

Взгляд Тан Лэшаня неожиданно встретился с глазами Син Ляня. В них не было ни радости, ни печали — он просто спокойно смотрел на него.

Сердце Тан Лэшаня больно сжалось.

Не из-за красоты Син Ляня, а потому, что в этот миг он словно увидел себя в юности.

Когда Тан Лэшань родился, его родители были заняты бизнесом и оставили его в деревне на попечение бабушки и дедушки.

Старики воспитывали его по наитию, и уже то, что он был накормлен, считалось удачей. Родственники и соседи иногда посмеивались, что родители его бросили, и старики смеялись вместе с ними. Лишь маленький Тан Лэшань жил в страхе и тревоге.

Он рос как сорняк, пока не пришло время идти в школу, и родители не забрали его в город.

Тогда он узнал, что в городе у них родился ещё один сын — его младший брат.

По сравнению с братом, выросший в деревне Тан Лэшань был неуклюжим, медлительным и замкнутым. Всё внимание родителей было сосредоточено на младшем сыне, а Тан Лэшаня часто игнорировали.

Не получая родительского внимания, он не мог вписаться и в школьный коллектив. Он стал замкнутым, его успеваемость была на последнем месте. Разговоры учителей с родителями приводили лишь к упрёкам и обвинениям. Никто не спрашивал, может ли он приспособиться к быстрому ритму города, может ли он успевать за школьной программой. Казалось, он всех подвёл, хотя был всего лишь школьником.

Осколки воспоминаний пронеслись в мгновение ока, но Тан Лэшань почувствовал, что понял Син Ляня.

Спокойствие Син Ляня было состоянием человека, пережившего бесчисленные разочарования и полностью порвавшего с этим миром.

— Здравствуй.

Тан Лэшань подошёл к Син Ляню, наклонился, чтобы их глаза были на одном уровне, и мягко произнёс: "Меня зовут Тан Лэшань".

В прошлой жизни ему доводилось спасать подростков. Дети в этом возрасте очень чувствительны и больше всего не любят высокомерного отношения.

Поэтому он постарался выглядеть дружелюбнее и улыбнулся как можно искреннее:

— Это я вытащил тебя из воды. Я хороший человек, не бойся.

Едва он договорил, как Син Лянь, в точности как он и ожидал, отступил на полшага, и в его глазах промелькнула настороженность.

К несчастью, Тан Лэшань был простым смертным и не мог видеть духовную энергию, что обвилась вокруг пальцев Син Ляня и в любой миг могла лишить его жизни.

Тан Лэшань не двигался, боясь надавить на Син Ляня, и, стоя на месте, спросил: "Ты хочешь пойти со мной? У меня в поместье много вкусной еды, я куплю тебе новую одежду и отправлю в школу".

— Тан Лэшань! Вы что, средь бела дня хотите похитить человека?!

Госпожа Чжоу запаниковала первой. Если бы её не сдерживали слуги из поместья Тан, она бы уже бросилась вперёд.

Раньше она надеялась, что её младшая сестра добьётся успеха, и тогда этот ребёнок мог бы стать незаконнорождённым сыном чиновника. Поэтому она обращалась с ним сносно, не позволяя Син Ляню голодать и мёрзнуть.

Конечно, порой его ругали и наказывали, но это не в счёт — детей нужно воспитывать.

Но её сестра оказалась настоящей неудачницей. За десять с лишним лет она ничего не добилась, а год назад и вовсе исчезла, перестав присылать деньги на содержание ребёнка.

Они же не благотворительностью занимаются, чтобы бесплатно растить подросшего юнца?

К счастью, Син Лянь был красив, и с самого детства на него многие заглядывались.

Тот Ван-юаньвай, по крайней мере, был из приличной семьи. По старой памяти она выбрала именно его. Иначе хозяйка одного увеселительного заведения предлагала за него целых двести лянов серебра!

Господин Чжоу тоже вставил слово: "Легко тебе говорить! Ты хоть знаешь, сколько серебра уходит на воспитание ребёнка?"

Госпожа Чжоу крикнула: "Хочешь забрать его? Можно, но только за пятьсот лянов серебра!"

Тан Лэшань совершенно их не слушал, по-прежнему с улыбкой глядя на Син Ляня.

На бледном лице Син Ляня отразилось лёгкое недоумение, словно он не понимал, о чём говорит Тан Лэшань.

На самом деле Син Лянь думал о другом: этот человек спас его в прошлой жизни, а в этой он спас его в ответ. Они были в расчёте. Зачем он всё ещё здесь?

Ещё и поставил себя в такое положение.

Кстати говоря...

Ресницы Син Ляня дрогнули, и он перевёл взгляд на своих тётушку и дядюшку.

Таких ничтожеств проще было бы убить.

Но как только эта мысль родилась в его голове, Тан Лэшань выпрямился, взмахнул широким рукавом и, повернувшись, сказал: "Дядюшка Лю, дай им денег".

Син Лянь: "..."

— Молодой господин!