Глава 5. Ложное обвинение

Чжао Цин Юэ с недоумением смотрела на Юань Сяосяо, которая сама себя ранила, а затем, увидев медленно приближающегося сзади Сюань Юань Лань Юя, мгновенно всё поняла.

— Мерзавка, ты посмела сбежать, воспользовавшись моментом, да ещё и ранила этого генерала! — Юань Сяосяо прижимала руку к плечу, из которого хлестала кровь, изображая негодование.

— Юань Сяосяо, ты же только что собиралась убить меня! Увидев, что кто-то идёт, ты ранила саму себя! Ты — отважный и искусный в бою генерал, а я всего лишь слабая девушка из внутренних покоев. Разве я могу быть тебе соперницей? Если хочешь подставить и оклеветать, так сделай это правдоподобно! — холодно фыркнула Чжао Цин Юэ.

— Ты! — Юань Сяосяо вспыхнула от гнева, морщась от боли и прижимая руку к плечу.

С треском Сюань Юань Лань Юй оторвал полосу от своего парчового халата.

— Потерпи! — Он прижал ткань к ране, туго обмотал несколько раз, быстро останавливая кровь, а затем осторожно привлёк её к себе и стал мягко утешать.

Нежность Лань Юя ошеломила Чжао Цин Юэ. Он никогда не был с ней так нежен!

— Сяосяо действительно прославленный генерал. Тебе должно быть известно, что годы сражений оставили на её теле множество внутренних и внешних ран, она тяжело больна и страдает от истощения. Даже ты, не имея сил и курицу связать, можешь легко её ранить! — Сюань Юань Лань Юй свирепо посмотрел на Чжао Цин Юэ.

Эта женщина всегда умела использовать свою слабость для достижения жёстких целей. На что она ещё способна?

Он наклонился и поднял золотую шпильку с узором в виде оленя. Это был единственный подарок, который он когда-то сделал ей на день рождения, он слишком хорошо её помнил. Она никогда с ней не расставалась, а теперь шпилька была вся в крови.

Он холодно усмехнулся:

— Ну что, теперь есть что возразить?

Глядя на «неопровержимые доказательства» в виде шпильки, Чжао Цин Юэ вдруг рассмеялась сквозь слёзы, отчего её вид стал ещё более жалким.

Она была всего лишь несчастной принцессой, только что потерявшей страну и всех родных, с растрёпанными волосами, в порванной одежде, к тому же недавно пришедшая в себя после обморока. Откуда ей было знать, когда она обронила шпильку?

— Ты думаешь, ранив Сяосяо, ты сможешь помешать Нам провести церемонию её возведения в императрицы? Слишком наивно!

— Церемонию возведения в императрицы? — Чжао Цин Юэ застыла.

— Да, Мы всегда хотели жениться на Сяосяо. Это она спасла Меня, когда Я был рабом, это она силами всего своего рода помогла Мне завоевать эту империю, это она, невзирая на болезнь, сражалась за Меня повсюду. Эта империя наполовину принадлежит ей, и здесь, — Сюань Юань Лань Юй легонько коснулся пальцем своей груди, — всегда была только она!

Этот жест глубоко ранил Чжао Цин Юэ. Пять лет она была за ним замужем, но так и не смогла завоевать его сердце, а теперь он говорил ей, что в нём живёт другая женщина.

Она растерянно задала глупый вопрос:

— Лань Юй, а для меня там когда-нибудь было место? Хотя бы немного?

Личико Чжао Цин Юэ было бледным, причёска растрепалась, но в её облике была особая, трогательно-беззащитная красота, притягивающая взгляд. Сюань Юань Лань Юй невольно запнулся, а затем резко сказал:

— Принцы и внуки дома Сюань Юань никогда не полюбят своих врагов. Тебя Мы всегда только использовали!

Чжао Цин Юэ рассмеялась, горько и жалобно. Она пошатнулась и едва не упала.

Да, она смеялась над собой. Какая же она была дура! Зачем было напрашиваться, чтобы ей снова вонзили нож в сердце?

За пять лет брака, даже используя её, он ни разу не унизошёл до того, чтобы изобразить хоть каплю любви к ней. С самого начала и до конца только она была униженной до праха.

Она заслужила, чтобы из-за него её страна пала, семья погибла, а сама она стала грешницей на вечные времена.

Чжао Цин Юэ повернулась, её глаза были пусты. Пошатываясь, она пошла прочь, но подоспевшие стражники и евнухи подхватили её.

В глазах Сюань Юань Лань Юя мелькнула жестокость:

— Люди, связать её! Мы хотим, чтобы она своими глазами видела Нашу церемонию возведения в императрицы!

— Ты… как ты можешь быть таким жестоким? — Чжао Цин Юэ замерла, позволяя евнухам связать ей руки и ноги.

— Это жестоко? Но это не сравнится и с одной десятитысячной того, что твой род Чжао причинил Мне за эти годы! — глаза Сюань Юань Лань Юя были бездонно-тёмными.