Но в наше время все меньше людей интересуются оперой, и дела у труппы шли очень тяжело. В прошлом году им даже нечем было платить зарплату, и труппа была на грани распада, когда Хо Чэнсы, третий сын семьи Хо, выделил им крупную сумму денег, благодаря которой они смогли продолжить работу.
Возможность выступить на праздничном концерте середины осени на Провинциальном телевидении тоже предоставил Хо Чэнсы.
Хо Чэнсы был щедрым спонсором труппы, с которым нельзя было ссориться.
Да и вообще мало кто осмеливался перечить семье Хо.
Семья Хо была сказочно богата: если они были в хорошем настроении, то, что просыпалось сквозь их пальцы, могло прокормить человека всю жизнь, а если в плохом — они могли раздавить тебя одним пальцем.
Сегодня вечером Хо Чэнсы был в очках в золотой оправе, волосы, уложенные гелем, были зачесаны назад, открывая все лицо.
Мало кто мог выдержать такой образ, но ему он очень шел.
У Хо Чэнсы была очень светлая кожа и прекрасная внешность: миндалевидные глаза, тонкие губы, выражение лица одновременно чувственное и холодное.
Помимо лица, у него были красивые руки с изящными длинными пальцами.
Когда он неторопливо вертел в руках стакан с водой, на подушечках пальцев можно было заметить легкий розовый оттенок. В нем удивительным образом сочетались сдержанность и чувственность.
Однажды в прессе о Хо Чэнсы написали: «Он — воплощение противоречий».
Хо Чэнсы медленно обвел взглядом всех за столом и нервно усмехнулся:
— Почему никто не ест? Еда не по вкусу?
Все облегченно вздохнули и взялись за палочки.
Напряженная и неловкая атмосфера в кабинете сохранялась до тех пор, пока Хо Чэнсы не ответил на телефонный звонок и не вышел.
Звонил курьер с доставкой еды. После того, как курьер ушел, Хо Чэнсы не вернулся в кабинет, а с пакетом в руках направился прямо в гараж.
С хмурым лицом он поехал в сторону телестудии и, придя в себя, обнаружил, что уже подъехал к зданию.
В салоне «Роллс-ройса Фантом» стоял острый запах малатанга, напоминая о пакете с едой рядом с ним.
Он взял пакет и, открыв дверь, выставил одну ногу наружу.
Ночной ветер освежил мысли.
Он вспомнил, как однажды сказал: «Цзян Мянь, с твоим уровнем тебе подходит только уличный малатан, поэтому я всегда вожу тебя туда».
В тот же день он улетел за границу с компанией моделей и провел с ними в отеле три дня и три ночи.
В Китае поползли слухи. Говорили, что ложка черной икры на фотографии одной из моделей стоила как квартира обычного человека.
Хо Чэнсы убрал ногу обратно в машину.
Он посидел немного в машине, затем открыл пакет с едой, вылил бульон в миску, перемешал, достал телефон и нашел контакт Цзян Мянь.
В окне чата висел большой красный восклицательный знак.
Он забыл, что Цзян Мянь давно удалила его из друзей.
В чате остались только его сообщения: «Цзян Мянь, Цзян Мянь, Цзян Мянь… Я сожалею… Цзян Мянь, Цзян Мянь, Цзян Мянь…», «Полюби меня, полюби меня, полюби меня… Полюби меня, полюби меня, полюби меня…»
Перед каждым сообщением стоял красный восклицательный знак.
Хо Чэнсы держал телефон в одной руке, а другой взял палочки и съел немного соевого творога с морской капустой.
Вкус был посредственный, не такой, как в той забегаловке, куда он раньше водил Цзян Мянь.
Он попытался взять рыбный шарик, но тот соскользнул с палочек обратно в миску, брызнув капелькой бульона на экран телефона, прямо на имя Цзян Мянь.
Хо Чэнсы отложил палочки, вытер пятно салфеткой, и показалось имя, которым он записал Цзян Мянь в контактах — Спящий цветочный сахар.
Раньше было другое — Невротик.
Однажды он был в театре на спектакле. После окончания одного акта он вышел в туалет и, вернувшись, не смог найти телефон.
Звонок на телефоне был отключен, поэтому он мог найти его только по звуку уведомлений в WeChat.
Из всей труппы только Цзян Мянь была у него в друзьях, поэтому она позвонила ему по видеосвязи и, держа телефон в руке, пошла на звук.
Звук доносился из-под сиденья, из травы.
Цзян Мянь наклонилась, чтобы достать телефон, и, завершая вызов, увидела на экране имя звонившего — Невротик.
В этот момент подошел и Хо Чэнсы, который тоже увидел надпись на экране.
Никто из них ничего не сказал.
Цзян Мянь пролежала на траве с телефоном в руках еще полминуты, затем встала и как ни в чем не бывало вернула ему телефон.
Хо Чэнсы ничего не ответил, повертел телефон в руке и проводил Цзян Мянь взглядом.
В то время труппа выступала в степях Внутренней Монголии. Облака висели очень низко, и казалось, что тяжелое облачное море катится по самой земле.
Цзян Мянь с эрху в руках шла навстречу облаку, похожему на сладкую вату.
Словно его можно было свернуть и съесть, такое оно казалось сладким и воздушным.
Хо Чэнсы отвел взгляд, прикусил щеку и, опустив голову, изменил имя Цзян Мянь в контактах на Спящий цветочный сахар.
У него было много возможностей объясниться, много возможностей показать Цзян Мянь новое прозвище, но он этого не сделал.
А когда вспомнил об этом, возможности уже не было.
Его глаза за стеклами очков были темными, словно впитали всю окружающую тьму.
С бесстрастным лицом Хо Чэнсы бросил телефон в малатан.
Цзян Мянь проснулась и обнаружила, что кунг-фу панда исчез. Как и ее кирпич.
В комнате отдыха сновали люди, коллеги вернулись с обеда. Кто-то принес Цзян Мянь стаканчик чая с молоком.
Потягивая чай с молоком, Цзян Мянь начала искать свой кирпич.
Кирпич она позаимствовала у бамбука, пообещав вернуть, а теперь его нигде не было.
Она уже опросила многих, даже уборщицу на этом этаже, но никто ничего не видел.
Цзян Мянь подумала и решила, что, скорее всего, кирпич взял кунг-фу панда.
Когда она притворялась бамбуком, кирпич был ее корнем. Как бамбук может жить без корня?!
Панда точно сделал это нарочно! Пообещал не есть ее, а сам украл корень.
Вот гад.
Панды милые, а кунг-фу панды — нет.
С сегодняшнего дня она лишает его статуса панды!
Цзян Мянь помнила, что на Цинь Цзине был костюм мастера боевых искусств, и предположила, что он участвует в съемках сцены с боевыми искусствами.
Съемки еще не закончились, и она побежала его искать.
Только она вышла из комнаты отдыха, как столкнулась с руководителем труппы.
— Не бегайте, — сказал он. — Я только что видел внизу машину Хо Чэнсы.
(Нет комментариев)
|
|
|
|