Глава 1. Часть 1

Раннее утро. Белый туман окутывал все вокруг.

Сквозь пелену тумана, клубящегося среди изумрудной зелени деревьев, показались две фигуры — взрослого мужчины и маленькой девочки.

Мужчина лет тридцати с лишним, статный и красивый, с длинным мечом из синей стали у пояса, выглядел сурово и внушительно. Девочка, которой было около семи лет, была прелестна: круглые глаза, курносый нос, милое личико — она походила на изящную глиняную куклу.

— Дядя Цзян, мой отец правда спрыгнул с обрыва и больше не вернется? — нежным голоском спросила девочка, глядя на высокого мужчину.

За несколько дней пути она задала этот вопрос уже бесчисленное количество раз.

Снова и снова, не уставая.

— Да… — с грустью ответил Цзян Фанъи, беспомощно глядя на нее.

— Но мой отец такой сильный! Он обязательно взлетит и найдет меня! — воскликнула девочка, полная недоверия.

Папа был самым сильным человеком на свете! Он был силен, как тигр, и мог, словно птица, взлететь с ней на верхушку дерева. Почему же, просто спрыгнув с обрыва, он не вернулся?

Может, он разлюбил ее и больше не хочет видеть?

От этих мыслей глаза Инь Усе наполнились слезами, готовыми вот-вот пролиться.

— Усе, будь умницей. Твой отец… хоть и спрыгнул с Утеса Падающего Орла… но… конечно… обязательно вернется, — с трудом произнес Цзян Фанъи, неуклюже пытаясь утешить ее.

Он просто не знал, как объяснить семилетней девочке, что даже самый сильный человек — всего лишь существо из плоти и крови. Внизу Утеса Падающего Орла — бездонная ледяная пучина. Не говоря уже о простом смертном, не умеющем летать, даже могучий орел, упав туда, вряд ли выживет.

А слово «смерть» для семилетней Инь Усе было слишком жестоким и непостижимым. Он не мог и не хотел говорить ей об этом.

Инь Усе ничуть не сомневалась в его словах. Размахивая пухлыми ручонками, она с детской непосредственностью улыбнулась: — Хорошо! Тогда я буду послушно ждать папу! Он вернется, чтобы увидеть меня, правда?

Ее белоснежное, нежное личико было невероятно милым, как и ее имя — Усе. Невинная и наивная, не знающая мирского горя.

Цзян Фанъи отвел взгляд, не смея больше смотреть на нее, и тихо сказал: — Да, Усе, твой отец обязательно вернется.

А до тех пор он, Цзян Фанъи, займет место Инь Аоцзюэ и позаботится о его маленькой дочери.

Если бы не самопожертвование Инь Аоцзюэ, то несколько дней назад на Утесе Падающего Орла разбился бы он сам!

Знаменитый мастер боевых искусств, Мечник Летящего Гуся Цзян Фанъи и Непобедимый Северный Клинок Инь Аоцзюэ дружили уже более десяти лет и были побратимами. Вместе они странствовали по свету, вместе боролись со злом, и многие в мире боевых искусств уважали их.

Месяц назад, узнав, что Шэньту Юнь, безжалостный убийца, появился в провинции Цзянси, Цзян Фанъи пригласил Инь Аоцзюэ присоединиться к нему, чтобы уничтожить злодея. Им удалось загнать Шэньту Юня на край обрыва, но тот, в отчаянной попытке спастись, применил прием, способный погубить их всех.

Инь Аоцзюэ бросился вперед, закрывая собой Цзян Фанъи, и упал в пропасть. Цзян Фанъи же, спасенный другом ценой его жизни, остался жив.

Теперь у Инь Аоцзюэ осталась только дочь, и Цзян Фанъи чувствовал себя обязанным заботиться о ней.

Каменная дорожка была недлинной, и вскоре они подошли к ее концу. Перед ними предстала просторная усадьба с синими кирпичными стенами и красными воротами. Над воротами висела большая деревянная табличка с надписью золотыми иероглифами: «Усадьба Летящего Гуся».

— Муж! Ты наконец вернулся! — Еще до того, как Цзян Фанъи и Инь Усе успели подойти ближе, из ворот выбежала молодая женщина. Ее абрикосово-желтое платье развевалось на ветру, голос был полон радости, а на красивом лице играла улыбка.

Это была Тан Цюлин, жена Цзян Фанъи. В молодости она тоже странствовала по свету, обладала веселым нравом и не любила церемоний. С самого утра она вместе со слугами ждала у ворот возвращения мужа.

— Да, — коротко кивнул Цзян Фанъи, но на его лице не было и тени радости. Он вывел прятавшуюся за ним Инь Усе вперед и тихо сказал: — Цюлин, это дочь Инь Аоцзюэ, Усе. Отныне она будет жить с нами.

— Ах! С Инь Аоцзюэ… — Тан Цюлин остолбенела. Она посмотрела на Инь Усе, потом на мужа, и на ее лице отразились удивление и печаль.

Цзян Фанъи кивнул, взглядом давая ей понять, что не стоит говорить об этом сейчас. Взяв Инь Усе за руку, он продолжил: — Усе, это жена дяди Цзяна. Можешь называть ее тетей.

Инь Усе робко взглянула на Тан Цюлин и, опустив голову, тихонько прошептала: — Здравствуйте, тетя…

Она была еще совсем маленькой и немного стеснялась, поэтому ее голос был тише комариного писка.

К счастью, Тан Цюлин обладала хорошим слухом и все расслышала. Она тут же наклонилась и, стараясь выглядеть как можно приветливее, широко улыбнулась: — Какая ты умница, Усе! Теперь ты будешь жить здесь, как моя родная дочка! Не бойся, мы будем очень-очень хорошо к тебе относиться. Кстати, у нас есть сынишка, ты сможешь играть с ним!

С этими словами Тан Цюлин повернулась к дому и громко крикнула: — Суйсинь! Суйсинь, чего ты там прячешься? Выходи сейчас же!

Ее голос был звонким, как и подобало человеку, выросшему в мире боевых искусств.

— Иду, иду… — послышался тихий ответ, и из-за двери медленно вышел худенький высокий мальчик. С довольно миловидным лицом и смуглой кожей, он выглядел немного старше своих лет — в его глазах читалась какая-то упрямая серьезность, не свойственная большинству детей.

Это был Цзян Суйсинь, юный хозяин Усадьбы Летящего Гуся, которому недавно исполнилось десять лет.

— Отец, — вежливо поклонился он Цзян Фанъи, прежде чем повернуться к Инь Усе.

Нетерпеливая Тан Цюлин схватила сына за руку и, подтащив к себе, сказала: — Что же ты такой медлительный? Это Инь Усе, твоя новая младшая сестренка. Поздоровайся с ней.

Под «поздороваться» Тан Цюлин подразумевала обнять Инь Усе. Дети есть дети, объятия — это знак приветствия, а правила этикета относительно общения мальчиков и девочек пока не касались их.

— Братик? — Инь Усе, увидев мальчика примерно своего возраста, почувствовала к нему симпатию и, мило улыбнувшись, протянула к нему свои пухлые ручки.

— Не трогай меня! — воскликнул Цзян Суйсинь, на смуглом лице которого появилось выражение отвращения. Он оттолкнул ее ручки и заявил: — Мама! Ты же всегда говоришь, что мальчикам и девочкам нельзя прикасаться друг к другу! Я уже взрослый, как я могу обнимать какую-то девчонку? Она мне даже не родная сестра!

Произнося эти слова, он с презрением посмотрел на Инь Усе.

Фу, он же мужчина, как он может обнимать какую-то девчонку?!

Да еще и такую толстую! Она хоть представляет, сколько на ней жира? Кому захочется ее обнимать?!

— Уа-а-а… У вас есть мама и папа, а у меня нет! Уа-а-а… Хочу, чтобы папа вернулся! Папа, где ты?! — раздался громкий плач Инь Усе. Маленькая девочка разрыдалась, слезы градом катились по ее щекам.

Столько дней она не видела отца, столько дней провела в изнурительной дороге… Все накопившиеся эмоции выплеснулись наружу в один миг. Ее плач поразил двух взрослых и одного маленького мальчика. Такого душераздирающего крика они еще никогда не слышали — он мог сравниться разве что с ревом льва, легендарной техникой буддийских монахов.

— Не плачь, Усе, не плачь, милая. Мы с дядей Цзяном будем любить тебя, как твои родители! — Тан Цюлин, сжалившись, тут же подхватила Инь Усе на руки и принялась успокаивать, поглаживая ее по спине. Глядя на слезы, ручьями текущие по лицу девочки, она и сама готова была расплакаться.

У нее был только один ребенок — Цзян Суйсинь. А мальчики, как правило, не любят нежностей и редко бывают с ней ласковы. Теперь же появилась эта круглолицая, милая Инь Усе, и в Тан Цюлин проснулся весь ее материнский инстинкт.

— Цзян Суйсинь, что ты такое говоришь?! — Цзян Фанъи отреагировал еще более резко. Его лицо помрачнело, и он замахнулся на сына.

Он был жив только благодаря своему другу, который пожертвовал ради него жизнью, и Инь Усе для него была как родная дочь. А этот неблагодарный мальчишка посмел довести ее до слез! Этого ему простить нельзя!

Раздался звонкий шлепок, и Цзян Суйсинь отлетел в сторону, приземлившись на землю.

— Отец! Ты… ты ударил меня! — ошеломленно пробормотал Цзян Суйсинь, не веря своим глазам. Жгучая боль в щеке заставила его поморщиться, но еще сильнее жгло чувство обиды.

Отец, хоть и был строгим, никогда раньше его не бил, ограничиваясь лишь словесными наказаниями. И вот сегодня он ударил его из-за какой-то противной толстухи! Нет! Он не будет плакать! Он же мужчина, как он может расплакаться перед всеми, особенно перед этой жирной свиньей?!

Лучше умереть от боли, чем опозориться!

— Ты говорил глупости, за это и получил! — грозно ответил Цзян Фанъи. Больше не обращая на сына внимания, он подошел к жене и вместе с ней стал утешать рыдающую Инь Усе.

— Усе, не плачь, дядя Цзян с тобой, не плачь… — нежно приговаривал он, осторожно гладя девочку по голове. Высокий и могучий Цзян Фанъи, склонившись над Инь Усе, впервые показал всем свою мягкую сторону, скрытую под маской сурового воина.

Боже! Что происходит с этим миром?!

Кто же их настоящий ребенок?

Он или эта маленькая толстуха?

Сидя на земле, Цзян Суйсинь смотрел на эту трогательную сцену и вдруг засомневался в своем месте в этой семье.