Глава 15.1 Его холодное лицо оставалось бесстрастным, но большим пальцем он слегка провел по своим губам

Весь сегодняшний день Цзян Лянь пребывал в состоянии крайнего раздражения.

Когда Чжоу Цзяо была рядом, он раздражался.

Когда Чжоу Цзяо не было рядом, он раздражался еще сильнее.

А когда она, находясь рядом с ним, пахла другим мужчиной, его ярость вспыхивала, как масло в раскаленном котле, почти застилая глаза красной пеленой.

Но стоило ему полностью обвить ее своим телом, как эта свирепое раздражение исчезало, оставляя после себя лишь невыразимое чувство насыщения.

Цзян Лянь опустил взгляд.

Голова Чжоу Цзяо оказалась так близко к сердцу его нового тела, что в груди возникло странное распирающее ощущение, словно тысячи невидимых игл покалывали его изнутри.

Для зверя любое новое ощущение, которое никогда не встречалось раньше, — повод сильно насторожиться. В дикой природе это могло означать болезнь или отравление.

Но Цзян Лянь знал: это чувство было вызвано Чжоу Цзяо.

Она всегда вызывала в нем что-то необъяснимое, странное.

Его голова склонилась еще ниже.

Он пристально смотрел на Чжоу Цзяо темными глазами. Красные прожилки то заполняли его глазные яблоки, то исчезали, но при ближайшем рассмотрении становилось ясно — это не капилляры, а тонкие щупальца, яростно пульсирующие и извивающиеся в глазницах.

Он должен был выяснить, что это за чувство.

***

Чжоу Цзяо с трудом вырвалась из «объятий» Цзян Ляня.

Ошеломленная, она посмотрела на себя, затем на него.

...Что за чертовщина только что произошла?!

Когда он прижал ее к себе, она словно лишилась слуха и зрения, ощущая лишь невыразимое тепло и чувство безопасности — будто она провалилась в бездонную сладкую тьму.

В тот миг она забыла, где находится, и хотела лишь закрыть глаза, оставаясь в этом темном уюте до скончания времен.

Но как только ей удалось освободиться, сознание тут же прояснилось, а уголки губ дернулись в судороге.

Несомненно, это проделки того щупальца, что она проглотила! Оно вернулось к основному телу — как же тут не чувствовать себя в безопасности?!

Но ей эта безопасность была не нужна!

Чжоу Цзяо провела рукой по лицу. От волнения на ее щеках проступил странный румянец.

Цзян Лянь уставился на этот румянец, и странное покалывание в его груди усилилось.

«Почему, когда ее щеки наполняются кровью, у меня в груди возникает это ощущение?» — подумал он с нечитаемым выражением лица.

Чжоу Цзяо не сводила с него настороженного взгляда. Когда он сделал шаг вперед, она тут же отступила назад, но не успела она ничего сказать, как его рука сомкнулась на ее шее.

В отличие от прошлых раз, когда он пытался ее убить, сейчас он лишь удерживал ее на месте, не сжимая, но и не отпуская.

Точно высший хищник, поставивший добычу в безвыходное положение — смертельной угрозы не чувствовалось, но от одного этого жеста уже хотелось замереть.

Взгляд Цзян Ляня прилип к ее шее. Он знал: стоит лишь немного сжать пальцы — и ее лицо моментально покраснеет, даже побагровеет.

Но... он не мог этого сделать.

И дело было не в том предсмертном «румянце».

Тогда в чем же?

Выражение его лица становилось все мрачнее. Это непонимание вновь разожгло в нем раздражение.

Его пальцы медленно поднялись от шеи к ее волосам, сомкнувшись на затылке.

Желание убить, раздражение и какая-то невыразимо густая, тягучая эмоция ползли по его груди, как муравьи, спускаясь до самых кончиков пальцев и вызывая такое сильное онемение, что он едва мог схватить ее за волосы.

«Если убить ее... это чувство исчезнет?» — холодно подумал он.

Но вместо этого наклонился и прижался губами к ее губам.

Чжоу Цзяо совершенно не понимала его действий.

За эти два дня она уже привыкла к его поцелуям, поэтому, едва ощутив прикосновение его губ, тут же провела кончиком языка по его нижней губе.

Она ожидала, что он, как прежде, останется неподвижным, позволяя ей делиться слюной, но была застигнута врасплох, когда его язык вдруг, подобно змее, стремительно захватил ее язык, начав грубо и жадно высасывать слюну.

От его напора у Чжоу Цзяо заболел язык.

Цзян Лянь был похож на путника, десять дней страдавшего от жажды — удерживая ее за волосы, с кадыком, движущимся в нервных спазмах, он глотал ее слюну с почти болезненной жадностью.

Не оставив ни капли.

Когда с уголка ее рта потекла тонкая нить слюны, он краем глаза заметил это — и в тот же миг на его теле раскрылась щель, выпустив щупальце, которое подхватило каплю.

Чжоу Цзяо задыхалась от такого поцелуя.

Неизвестно, сколько прошло времени, но когда ей уже не хватало воздуха, Цзян Лянь наконец отпустил ее.

Его холодное лицо оставалось бесстрастным, но большим пальцем он слегка провел по своим губам.

За время их короткого знакомства Чжоу Цзяо уже знала: этот жест означал, что он испытывал сильный голод.

Ее веко дернулось: «???»

Серьезно? Он почти высосал из нее всю слюну, и ему все еще мало?!

Это был не голод.

Но это чувство жгло так же сильно, как голод, заставляя его горло болезненно сжиматься.

То самое ощущение, когда от насыщающего аромата немел язык, исчезло, сменившись пугающей пустотой. Казалось, лишь разорвав эту женщину на части и поглотив, он сможет облегчить это состояние.

Цзян Лянь еще долго мрачно смотрел на Чжоу Цзяо, а его большой палец все еще оставался прижат к губам, словно он решал в уме, как с ней поступить.

Воздух между ними будто накалился до предела, атмосфера становилась все более тяжелой, почти осязаемой.

Наконец он холодно произнес:

— Выйди и подожди меня снаружи.

«...?»

Чжоу Цзяо показалось, что сегодня он ведет себя крайне странно, просто невыносимо. Но вспомнив, что он не человек, она отбросила сомнения и вышла, не задавая лишних вопросов.