Глава 20.2 Хищничество и обладание

На несколько секунд ей даже показалось, что из его глазниц вот-вот вырвутся щупальца, чтобы жадно впиться в ее плоть.

Действительно, пора заканчивать.

Но вместо этого Чжоу Цзяо, словно движимая неведомой силой, поднесла руку к своим губам и прямо под его жадным взглядом облизала рану.

Рот мгновенно наполнился железным привкусом, а в холодном воздухе повисло белесое облачко — пар от горячей крови.

Цзян Лянь смотрел на это с ледяным спокойствием, но его ноздри трепетали, жадно втягивая каждый ее выдох.

С каждым вдохом в его глазах появлялись кровавые прожилки, а взгляд постепенно затмевался ужасающей алчностью.

Он не отводил от нее глаз ни на секунду, словно пытаясь прожевать и проглотить ее одним лишь взглядом, но при этом тон его голоса был настолько спокойным, что, казалось, он ничуть не колебался:

— Нет. Я не могу тебя любить.

Чжоу Цзяо запрокинула голову и впилась поцелуем в его губы.

Густой металлический вкус крови распространился у нее во рту.

Даже непрестанно твердя, что не способен любить ее, в момент соприкосновения он жадно, с ненасытностью сглотнул.

Будучи существом запредельной силы, он никогда не утруждал себя сокрытием инстинктов и желаний.

Он жаждал ее запаха, и с исступлением впитывал его.

Нуждался в ее слюне, и алчно поглощал.

Хотел наблюдать за ней, и его взгляд больше не отрывался от нее.

Желал, чтобы она жила, и без колебаний бросился за ней с высоты, обнажая собственную уязвимость и обволакивая ее своей плотью.

Его одержимость ею была настолько неприкрытой.

И все же, основываясь на законах природы, он упорно твердил: «Я не могу любить».

От этого его взгляда Чжоу Цзяо так и подмывало поддразнить его — даже если это поддразнивание будет стоить ей жизни.

Затихший было импульс вновь забурлил в ее внутренностях.

Ей хотелось увидеть всемогущего «Бога», потерявшего свою возвышенную недосягаемость.

Ей хотелось увидеть, как его равнодушный взгляд тяжелеет от желания, становится покорным, неистовым.

Чжоу Цзяо запустила пальцы в его волосы, углубляя поцелуй.

Она целовала его с пугающей уверенностью — стоило ему, следуя ее запаху, грубо прижаться к ее губам, в исступлении пытаясь поглотить слюну, как она резко оттягивала его за волосы и обрывала поцелуй.

Но едва в его глазах проступало пробуждение от опьяняющей жажды, и она вновь наклоняла голову и целовала его, захватывая кончик его языка и делясь слюной.

Это были поцелуи до головокружения, как будто между их губами тянулись влажные нити.

Время замедлилось.

Цзян Лянь испытывал невыносимые мучения.

Небо незаметно для них заплакало мелкой моросью.

Ее губы, охлажденные каплями дождя, обжигали Цзян Ляня как раскаленный металл.

Цзян Лянь не мог утонуть, но в этот момент он познал агонию тонущего — каждый раз, когда он погружался в глубины ее поцелуев, она хватала его за волосы и силой оттаскивала от себя, вырывая его на поверхность, лишь чтобы вновь столкнуть в пучину своими поцелуями, едва к нему возвращалась хоть капля здравомыслия.

Эти качели между близостью и отторжением сводили его с ума.

Несколько раз ему хотелось сковать ее руки своими щупальцами, чтобы безрассудно впиться в ее губы — но вызов и провокация в ее взгляде останавливал его.

Ее взгляд говорил: «Ты правда хочешь этого? Разве не ты отрицал свои чувства? Уже не можешь сдерживаться?»

Его ледяной взгляд наполнился бездонной убийственностью, призрачно холодной и порочной, — казалось, он вот-вот вырвет эти дерзкие глаза, лишь бы безнаказанно поглотить ее.

Он был вполне способен сделать это.

Но в итоге он так и не сдвинулся с места, позволяя ей вновь и вновь приближаться и отдаляться.

В последний раз, вместо того чтобы поцеловать, она встретилась с ним взглядом и лишь прикоснулась к его губам дыханием, смешавшимся с дождем.

Ее глаза источали тот же влажный, сладкий и горячий туман, что окутывал улицы.

Его кадык дернулся, и он невольно втянул этот воздух.

Что еще ему оставалось?

Даже если он скажет десять тысяч слов отрицания, как только она выдохнет, он поглотит каждую частичку ее дыхания.

Чжоу Цзяо провела пальцами по его горлу, чувствуя, как поднимается и опускается его кадык.

«Ты влюблен в меня», — говорили ее глаза и жесты.

Но вслух она произнесла:

— Ладно, раз ты меня не любишь... Тогда тебе должно быть все равно, если я поцелую кого-то другого?

Цзян Лянь даже не расслышал, что она сказала.

Как только слова покинули ее рот, она вновь коснулась его губ поцелуем, тут же отстранившись.

После череды таких атак его рассудок висел на волоске, а желание достигло пугающего пика.

Если бы Чжоу Цзяо проверила его тело профессиональным медицинским прибором, то она обнаружила бы, что частота пульса, температура тела и активность нейронов его мозга превысили пределы, которые может выдержать человеческий организм.

Если бы она поцеловала его еще раз, он бы пал. Но Чжоу Цзяо отступила.

Оглянувшись по сторонам, она увидела местный бар с кучей пустых бутылок и мешками мусора у заднего входа. Там уже «охотники» поджидали пьяных девушек, чтобы уволочь их в отель неподалеку.

Только стемнело, а у стены бара уже толпились мужчины.

Одна девушка, еле держась на ногах, вышла из бара. Какой-то мужчина уже протянул к ней руки, чтобы под предлогом поддержки увести в отель, когда Чжоу Цзяо перегородила ему путь.

Мужчина, решив, что она вмешивается не в свое дело, уже хотел оттолкнуть ее с криком «Убирайся!», когда Чжоу Цзяо нежно улыбнулась ему и сказала:

— Можно тебя поцеловать?

Ее улыбка, вспыхнувшая под неоновыми огнями, смягчила холодные черты лица, и девушка вдруг расцвела, словно изысканная белоснежная камелия. Мужчина замер, очарованный этой картиной, и машинально отпустил пьяную девушку.

Чжоу Цзяо наклонила голову и подняла руку к его лицу.

Мужчина уже собирался сделать шаг вперед, но в следующую секунду вдруг почувствовал давящую на него ужасающую силу, словно его сбил грузовик весом в несколько тонн. Невидимая сила швырнула вбок, и он влетел в кирпичную стену в конце переулка с громким гулом.

В воздухе повеяло холодом, температура воздуха резко упала.

Пьяная девушка пришла в себя от толчка и, спотыкаясь, побрела прочь.

С дороги раздались гудки — водители, напуганные этой сценой, судорожно ждали на сигнал, пока дроны-полицейские кружили над местом происшествия.

Чжоу Цзяо с издевательским удивлением посмотрела на Цзян Ляня:

— Что такое? Разве ты не утверждал, что я тебе не нравлюсь?

В тот момент, когда они встретились взглядами, она впервые почувствовала ледяной ужас.

Выражение его лица было угрюмым и враждебным, кровяные прожилки в глазах бешено пульсировали, как будто в его теле яростно столкнулись две диаметрально противоположные эмоции. Его лицо исказилось до неузнаваемости.

Искусно разожженные ее умелым соблазнением эмоции наконец прорвали плотину и вырвались наружу, словно огромная волна.

Чжоу Цзяо, не в силах проигнорировать кричащий инстинкт, машинально отпрянула — но было поздно.

Все произошло за полсекунды, как в замедленной съемке. В тот момент. Как только она сделала шаг назад, в теле Цзян Ляня разверзлась трещина, и его щупальца понеслись к ней сквозь туман и дождь.

Он по-прежнему отрицал любовь. Но он знал, что такое хищничество и обладание.

Эта женщина должна принадлежать ему. Он не любил ее. Но должен был завладеть ею.