— Я не скажу тебе, — спокойно ответила Тан Паньпань.
— Хорошо! — злобно кивнула Чжан Гуйсян. — Не скажешь? Думаешь, без пароля я ничего не смогу сделать? Я пойду в мастерскую, там его разблокируют! В твоем телефоне точно есть информация об этом мальчишке! — С этими словами она схватила телефон и направилась к выходу.
Тан Паньпань вскочила на ноги и бросилась за матерью, пытаясь выхватить телефон. У дверей снова началась борьба.
— Отпусти! — прорычала Чжан Гуйсян, скаля зубы и пытаясь разжать пальцы дочери.
В отчаянии Тан Паньпань укусила мать за руку.
— Ай!
— Ах ты ж…!
Чжан Гуйсян ответила двумя звонкими пощечинами. Словно обезумев, она отшвырнула дочь.
Не обращая внимания на боль, Тан Паньпань выхватила телефон и с силой бросила его на пол.
Старый телефон разлетелся на куски. В последнее мгновение перед тем, как экран погас, на нем мелькнуло фото: Чэнь Цзялун и Тан Паньпань обнимаются в цветущем поле. На заднем плане виден желтый камень.
— Ты! — Чжан Гуйсян, тяжело дыша, указала на дочь дрожащим пальцем. Ее глаза горели от ярости.
Сердце Тан Паньпань разрывалось от боли, но она лишь вызывающе посмотрела на мать и горько рассмеялась.
— Все, ничего не осталось. Теперь не нужно искать. Можешь успокоиться.
— Да как ты смеешь?! — В ярости Чжан Гуйсян схватила дочь за волосы и несколько раз ударила ее головой о стену.
Глухие удары заставляли содрогнуться.
Но Тан Паньпань, словно бездушная кукла, не сопротивлялась.
Увидев на белой стене брызги крови, Чжан Гуйсян наконец остановилась. Она тяжело дышала, уперев руки в бока.
— Почему ты меня не убила? Мне бы легче стало, — прошептала Тан Паньпань.
— Хочешь умереть? Сначала выйдешь замуж, потом и умирай! — злобно бросила Чжан Гуйсян.
С этими словами она ушла в другую комнату и с силой захлопнула дверь.
Тан Паньпань с трудом поднялась и подползла к обломкам телефона. Дрожащими руками она собрала осколки, вставила батарею и нажала кнопку включения.
Несколько секунд, пока телефон загружался, показались ей вечностью.
Наконец, на покрытом трещинами экране появился свет, а затем — знакомый, но размытый интерфейс.
Тан Паньпань испуганно взглянула на закрытую дверь спальни и, убедившись, что мать не выходит, с облегчением вздохнула.
Она поспешно открыла фотоальбом.
Там хранились воспоминания о восьми годах, проведенных с Чэнь Цзялуном: первый прогул уроков, первое признание, первое свидание, первый совместный праздник в честь зарплаты, первая съемная квартира…
По памяти она быстро нашла самое дорогое ей фото.
Глядя на него, Тан Паньпань снова расплакалась.
Это было селфи, сделанное пять лет назад, в день ее рождения, в том самом месте, где они с Чэнь Цзялуном признались друг другу в любви. Этот телефон был ее подарком на день рождения.
Сейчас на экране, в правом нижнем углу, был виден лишь небольшой фрагмент фотографии — желтый камень с выгравированной клятвой:
Жить буду, лишь тебя любя,
Умру, лишь о тебе скорбя.
Пусть труден будет жизни путь,
Тебе я верность сохраню…
Вскоре из комнаты вышла Чжан Гуйсян. — Что ревешь? Я еще жива!
Тан Паньпань, не отрываясь от телефона, продолжала тихо всхлипывать, погруженная в свое горе.
— Никак не пойму, что ты нашла в этом разносчике еды? Ни денег, ни связей! Из-за какого-то бедняка ты даже матери не слушаешься! Лучше бы я тебя в колодец бросила, когда ты родилась! Любовь? Любовью сыт не будешь! Вон, Лю Фугуй, торгует жареным мясом, зарабатывает не меньше десяти тысяч в месяц!
А этот? Мужик называется! За семь лет накопил всего двести тысяч, да еще и смеет мне дерзить! Совсем стыд потерял!
Чжан Гуйсян немного помолчала, глядя на убитую горем дочь. — Ладно, хватит рыдать. Мне надоело связываться с этим нищебродом.
Тан Паньпань подняла голову, поверив словам матери.
Но в следующую секунду Чжан Гуйсян произнесла слова, которые прозвучали для Тан Паньпань как гром среди ясного неба.
— Зря тебе такая красивая мордашка досталась. Я все поняла. С твоим характером за богача тебе не выйти. Собирай вещи. Завтра утром поедем в деревню. Выйдешь замуж за Лю Фугуя.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|