Согласно историческим записям, человечество когда-то бесконтрольно развивало кремниевые биотехнологии, что привело к истощению энергетических ресурсов. Однако потребности людей продолжали расти, в результате чего был нарушен общественный порядок и подорвана экологическая стабильность. Только тогда человечество осознало, что для использования и эффективного преобразования энергии углеродные тела, отточенные миллионами лет эволюции, подходят гораздо лучше.
Но было уже слишком поздно. Количество тепла, получаемого от солнца, уменьшилось, и периоды холодов стали неизбежны. Чтобы экономить энергию, часть граждан должна была впадать в гибернацию. В это время активность их клеток снижалась до минимума, и только после окончания холодов они пробуждались и возвращались к прежней жизни.
Студенты Тринадцатого института, будучи сиротами и подкидышами, имели низкий социальный статус и, естественно, подчинялись строгим правилам гибернации.
В начале учебного года они без устали проводили эксперименты, и никакие травмы не могли помешать им. А во время проверки результатов экспериментов их принудительно погружали в гибернацию для экономии энергии.
Год спустя период холодов закончился, и началось пробуждение.
Многие студенты были еще моложе двадцати лет, в самом разгаре роста и развития. После пробуждения все они резко вытянулись, студенческая форма, которую они носили до холодов, стала им мала.
Однако сейчас никому не было дела до одежды, потому что…
— Опять без еды? — спросила Кани, глядя на удрученную Миньер и её пустой контейнер.
— Повар так и не пришел, — покачала головой Миньер.
«Повар» — так называли низкоуровневого робота, который умел только готовить кашу из зерен. В него была заложена простая программа, и его единственной задачей было готовить еду в определенное время, повторяя это действие снова и снова.
Даже такая невкусная еда теперь стала недоступной роскошью.
Студенты столпились в столовой, где до периода холодов раздавали еду. Но сейчас за стойкой никого не было. Они открыли все контейнеры, но еды нигде не было.
— Я только что проснулась, я так голодна…
— Все мы голодны! Где все? Может, раздачу перенесли в другое место и забыли нас предупредить?
— Может, спросить у декана? А где Посыльный, робот-посыльный еще работает?..
— Спрашивать, спрашивать — только и знаете, что спрашивать!
Мао Ланьлань подошла к ним, скрестив руки на груди. Она тоже выглядела недовольной. Обычно она была самой красивой и высокой среди студентов и всегда держалась свысока. Но сейчас, одетая в мятую форму и осунувшаяся от голода, она выглядела не так внушительно.
Однако её голос, как и прежде, был резким и язвительным:
— Директор и декан уехали во Внутренний город на совещание. Вы что, первый раз переживаете период холодов? Или холодный воздух повредил вам мозги? Разве раньше было не так?
И действительно, Тринадцатый институт находился под управлением Внутреннего города, и режим гибернации, распределение времени и продуктов питания были синхронизированы с ним.
Каждый раз после окончания периода холодов директор и декан ездили на совещание с представителями Внутреннего города, чтобы согласовать распределение ресурсов.
Другими словами, сейчас во всем Тринадцатом институте оставались только растерянные студенты.
— Но… но раньше такого не было! Они ездили на совещания, но еду всегда готовили заранее!
— Не паникуйте, подождите, может, завтра привезут?
— А если не привезут? Мы же умрем с голоду… кхе-кхе… — сказал Синфэн, коренастый парень с простоватым лицом. От волнения он закашлялся, хватаясь за грудь.
Все тут же отпрыгнули от него на три метра.
— Вы чего? — Синфэн схватился за голову. — Я же не заразный.
Еще как заразный. После каждого периода холодов наступал пик генетических мутаций, и это было очень опасно.
Хотя Тринадцатый институт и был полностью изолирован, а отбор студентов был очень строгим, полной безопасности гарантировать никто не мог. В эту эпоху технологии редактирования генов широко использовались, ошибочные бета-белки накапливались из поколения в поколение, геном всего человечества был загрязнен. Реальность была жестокой: ни у кого не осталось чистых, первоначальных генов, и никто не знал, какие генетические дефекты скрываются в его теле и когда они проявятся.
Сейчас состояние каждого было нестабильным, мутации или заражение могли произойти в любой момент, и это было мучительно.
Обычно вместе с кашей Повар раздавал студентам препараты, которые помогали стабилизировать гены и контролировать состояние организма. Но сейчас не было ни еды, ни лекарств.
Не найдя решения, студенты разошлись.
На следующий день еды снова не было. И на третий, и на четвертый… Что-то было не так.
Из-за нестабильности генов многие студенты испытывали сильную боль и странные симптомы. Не все эти симптомы были предвестниками мутаций, но переносить их было очень тяжело. Всего за три дня количество студентов, способных встать с постели и дойти до столовой, сократилось вдвое. Но их по-прежнему встречала пустая стойка.
Несколько человек, собравшихся в столовой, были слишком слабы, чтобы жаловаться. Их глаза были пустыми, губы потрескались, и каждый раз, когда они пытались что-то сказать, в горле пересыхало от голода.
Подавив отчаяние, студенты медленно собрали свои контейнеры и направились к выходу.
Вдруг снаружи послышались быстрые шаги и радостный голос:
— У меня есть морковь! Идите все сюда, я поделюсь!
Все оживились и обернулись. Кани бежала к ним, держа в руках три огромные связки моркови, которые были почти с неё ростом.
Маленькая, да удаленькая.
Морковь была крупной, гладкой, ярко-оранжевой, словно только что выкопанная из земли, и источала свежий, манящий аромат.
Все тут же бросились к ней, их глаза горели ярче, чем у кроликов.
Миньер, оказавшись в задних рядах, не видела подруги и, вытянув шею, пыталась разглядеть её:
— Это Кани только что кричала?
— Как ты можешь так говорить! — Синфэн покачал головой, поправляя её. — Это была песня ангела!
Миньер: …
Десять минут спустя Кани сидела за небольшим столиком с блокнотом в руках, словно строгая учительница.
Перед ней ровными рядами лежала морковь:
— По одной морковке каждому. Брать больше нельзя, и два раза подходить тоже нельзя. Я буду отмечать в списке. Выстраивайтесь в очередь.
Миньер, стоя в начале очереди, взяла морковь и села рядом с Кани, помогая ей делать записи:
— Кани, откуда у тебя столько моркови?
Кани, жуя морковь, с набитым ртом пробормотала:
— С прошлого эксперимента осталась.
— Ты имеешь в виду тот, что был до периода холодов? Когда мы тестировали блокатор на кроликах?.. — неуверенно спросила Миньер.
Для экспериментов по редактированию генов обычно использовали модельные организмы — виды, с которыми было легко работать, у которых был короткий жизненный цикл и которые могли размножаться. Кролики, очевидно, соответствовали всем этим требованиям.
На самом деле, идею «блокатора жира» для прошлой аттестации они позаимствовали у ингибиторов нейронов, которые тестировали именно на кроликах.
Но… но ведь эти кролики прошли множество экспериментов… Неужели эта морковь… из их запасов?
— На самом деле, сначала её было не так много, — махнула рукой Кани. — За последние дни я обшарила все крольчатники и амбары. Кроликов давно утилизировали, а в амбарах остались только ростки. Но они росли слишком медленно, и я подсчитала, что даже с большим количеством питательного раствора мы бы не успели. Поэтому я не удержалась и немного изменила их гены…
Вкус моркови в руках Миньер вдруг стал горьким.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|