Глава 4

Во дворе Чжу Уянь, плача, разбивала чашки, которые приносила служанка. Она сердито посмотрела на Лу Цзыяня, вышедшего на шум, но ничего не сказала.

Получив официальное уведомление, она поняла, что избежать танца не удастся. Чтобы не подвергать опасности других, все эти дни она упорно тренировалась, надеясь хотя бы немного станцевать, а потом, если силы оставят её, упасть, сымитировав вывих.

Ей нужна была поддержка и утешение, но Лу Цзыянь все это время запирался в мастерской, не желая видеть даже её.

Она стала раздражительной, её одолевал страх, и она начала срываться на окружающих.

— Уянь, что с тобой? — Он помог ей сесть, пытаясь успокоить.

Внезапно он заметил у неё в волосах седые пряди, а на лице — морщины, которые появлялись прямо на глазах, стремительно расползаясь по её коже. Лу Цзыянь вскрикнул от ужаса.

— Что? — Уянь подняла на него глаза, увидела в них испуг и отражение своего постаревшего лица. Но она не испугалась, а лишь горько усмехнулась. — Ты теперь любишь куклу больше, чем меня? Я не могу танцевать, и даже красота моя увяла.

— Нет, это не так, — попытался он возразить, но женщина вдруг в гневе бросилась на него.

Лу Цзыянь проснулся в холодном поту. Он огляделся. Он был в своей мастерской, в руке — резец. Тщательно вырезанная кукла сидела, прислонившись к стене, и её обсидиановые глаза смотрели на него с каким-то странным, мягким блеском.

Он выглянул за дверь. Наступал вечер.

Сметя с пола древесную стружку, он пошел к Чжу Уянь. Все эти дни, пока работал над куклой, он не навещал её, и, должно быть, ей было тяжело. Теперь, когда кукла готова, она вздохнет с облегчением.

Но, узнав о кукле, Чжу Уянь не обрадовалась, а лишь опустила голову с печальным вздохом: — Я поняла.

Последующие дни в доме Лу все были заняты подготовкой к Фестивалю Ветра и Лотоса.

Накануне фестиваля заклинатель передал Чжу Уянь талисман и велел написать на нём кровью имя для куклы, а затем спрятать талисман в складках её платья.

Она не хотела, чтобы кукла танцевала вместо неё. Вспоминая былую славу, она чувствовала себя униженной — кусок дерева оказался ценнее её самой. Пусть кукла и похожа на неё внешне, но это всего лишь кукла, которая может двигаться только с помощью чужих рук.

Она покачала головой, отгоняя завистливые мысли. Ей следовало быть довольной. Разве имеет значение, что она не может танцевать, пока Цзыянь рядом? Нельзя быть слишком жадной...

Она написала три иероглифа: Чжу Уянь. Насмешка над собой, ненасытной.

В день фестиваля она осталась дома, ожидая новостей.

Высокопоставленный гость из столицы остался доволен танцем и щедро наградил танцовщицу. Узнав о помолвке Чжу Уянь и Лу Цзыяня, он издал императорский указ о браке, благословляя их союз.

С получением указа долгожданная свадьба, наконец, была назначена на следующий месяц, пятнадцатое августа — праздник Середины осени, благоприятный день по лунному календарю.

После фестиваля куклу поместили в мастерской вместе с другими работами Лу Цзыяня. В суете предсвадебных приготовлений мастерская, куда слугам вход был запрещен, оставалась без присмотра, и на всем покрылась тонким слоем пыли.

Змея проскользнула в мастерскую через щель под порогом.

Кто-то шептался, но слов было не разобрать.