Глава 16 (Часть 2)

Она ведь не ослышалась? Юдзи сказал, что он пришел извиниться?

Коино Момоха посмотрела на его профиль. Кроме их первой встречи, когда Годжо Сатору был в повязке, во все последующие разы он появлялся в темных очках. Вот и сейчас очки сидели на его высокой переносице, а за ними виднелись поразительно длинные густые серебристые ресницы.

Это было действительно красивое лицо.

Вот только сейчас оно было омрачено тучами, и на нем буквально читалось: «Я недоволен».

С самого начала встречи Годжо Сатору делал такое кислое лицо, будто боялся, что она не заметит. В нем не было ни капли раскаяния, скорее уж он пришел с обвинениями.

Помолчав немного, Коино Момоха попыталась завязать разговор:

— Ты доел свое мороженое? Посмотри, может, выиграл что-нибудь?

— Мороженое? — Неизвестно, какое слово задело его за живое, но Годжо Сатору резко повернул голову и громко фыркнул носом. — Это твой единственный прием?! Скольких еще людей ты собираешься угощать одним мороженым? Момо-сенсей, ты слишком неоригинальна! Ты что, только и умеешь, что угощать людей мороженым?!

Коино Момоха замерла.

Она действительно часто угощала детей мороженым, и в карманах у нее всегда были конфеты. Разговаривать за едой легче, это помогает людям раскрыться. Этот прием безотказно действовал на детей.

В прошлый раз, когда она угощала его мороженым, все ведь было нормально?

Почему он вдруг так разозлился?

Увидев ее ошеломленное выражение лица, Годжо Сатору разозлился еще больше.

Он потряс тающим мороженым, разбрызгивая липкую воду по руке.

— Ты знаешь только, какой вкус нравится Юдзи, и купила два одинаковых! Я вообще не ем такой вкус!

Итадори Юдзи, радостно вышедший с брелоком-утконосом в руке, вдруг услышал свое имя.

Он неуверенно замедлил шаг.

Оценив обстановку, он потихоньку ретировался обратно в магазинчик.

— ...Раз не ешь такой вкус, не нужно себя заставлять. Можешь выбросить, ничего страшного, — у Коино Момохи разболелась голова от его криков.

— Не хочу! — Годжо Сатору запихнул все мороженое в рот и нарочито громко захрустел им. В два счета съев мороженое, он вытащил голую палочку и вызывающе посмотрел на Коино Момоху.

Коино Момоха надолго потеряла дар речи.

Просто из упрямства съесть в два укуса нелюбимый вкус и пытаться таким поведением ее спровоцировать — и это делает взрослый мужчина ростом метр девяносто.

Но на что он вообще злится?

Постойте, он же пришел извиняться? Что он творит?

Коино Момоха посмотрела на Годжо Сатору, который приложил руку ко рту, обмахивая его, и высовывал язык от холода, и замолчала.

— Ты злишься? На что?

Коино Момоха не любила ходить вокруг да около. Понаблюдав за ним некоторое время и не сумев ничего прочитать по его лицу, она решила спросить прямо.

— Ха? Я похож на злого? — Даже сквозь темные очки чувствовалось, что Годжо Сатору свирепо смотрит на нее. Он яростно ткнул пальцем в себя. — Посмотри внимательнее, я ни капли не злюсь!

Даже высокомерное «я» вылезло, и он все еще «ни капли не злится».

Какой же он трудный человек. Коино Момоха беспомощно прикрыла лоб рукой. За все время работы с учениками она не встречала такого сложного проблемного ребенка, как Годжо Сатору. Она подняла руки, сдаваясь:

— Хорошо, хорошо, ты не злишься, совсем не злишься. Это я ошиблась.

— Тогда давай разберемся по порядку, — Коино Момоха вытянула указательный палец. — Во-первых, зачем ты сегодня пришел? Чтобы извиниться передо мной, верно?

— То, что Юдзи сказал за тебя, не считается. Давай, скажи еще раз сам.

Годжо Сатору недоверчиво уставился на нее.

— Я же уже сказал?

— Недостаточно искренне. Еще раз.

На лице Коино Момохи было безупречное учительское выражение — терпеливое и внимательное.

Да ладно?

Он так зол, а Коино Момоха не только не пытается его успокоить, но еще и требует извинений?

Годжо Сатору был в шоке.

Ему, великому Годжо, придется униженно извиняться дважды?

Когда он вообще терпел такое унижение?

— Юдзи ведь сказал, что ты уже осознал свою ошибку и даже размышлял над ней всю ночь? — Коино Момоха внимательно изучала выражение его лица, постепенно становясь серьезнее. — Или ты считаешь, что в твоем поведении нет ничего плохого?

На самом деле Годжо Сатору не считал, что сделал что-то не так.

Но у Момо-сенсей было такое выражение лица, будто она больше никогда не будет с ним разговаривать, если он не извинится. Что ж, придется ей уступить. В конце концов, это всего лишь извинение, ничего страшного.

— ...Я больше так не буду.

Годжо Сатору отвернул голову и неохотно произнес.