Глава 5 (Часть 1)

Глава 5

Раз уж Тань Ваньвань не могла выйти из поместья, она решила наслаждаться домашним уютом.

Поместье генерала было огромным, уступая по размеру разве что дворцам принцев за пределами императорского дворца. Тань Ваньвань потратила полдня, чтобы обойти все комнаты.

Раньше она жалела девушек из знатных семей, которые целыми днями были заперты в своих покоях. Теперь же она поняла, как ошибалась. Если у всех этих барышень были такие огромные поместья, то даже не выходя за ворота, можно было найти, чем заняться.

Однако веселье длилось недолго. Новизна быстро прошла, и Тань Ваньвань заскучала.

Она перебирала струны любимого гуциня прежней хозяйки тела. Сама не зная как, не умея играть, она вдруг заиграла какую-то мелодию, словно повинуясь мышечной памяти.

Поначалу она была удивлена, особенно видя восхищенные взгляды слуг и слыша их искренние похвалы.

Да что там слуги, даже сама Тань Ваньвань была поражена.

Но как бы ни была прекрасна мелодия и как бы она ни восхищалась собой, через пару дней Тань Ваньвань потеряла интерес. Не потому, что ей разонравилось играть, а потому, что ее пальцы покрылись мозолями от струн, и продолжать было просто невозможно.

Воспоминания прежней хозяйки тела все чаще всплывали в ее памяти, и Тань Ваньвань начала понимать, какой была настоящая Тань Ваньвань, столичная красавица и талантливая девушка.

Она действительно заслуживала звания талантливой. В отличие от своего отца, закаленного в боях, она прекрасно играла на гуцине, писала каллиграфическим почерком и в совершенстве владела всеми четырьмя искусствами: игрой на цине, игрой в го, каллиграфией и живописью.

Вот только Тань Ваньвань не нравилась нерешительность прежней хозяйки тела. Она также чувствовала, что та была не очень крепкого здоровья. Воспоминания всплывали обрывками, и из них она узнала, что настоящая Тань Ваньвань родилась в военном лагере, а ее мать умерла при родах.

Тань Бинь, грубый вояка, не умел воспитывать девочку. И хотя он дал ей все, что мог, во время одного из походов она тяжело заболела. Тань Ваньвань поняла, что прежняя хозяйка тела почти каждый день жила в страхе смерти и поэтому была такой робкой и осторожной.

Тань Ваньвань чувствовала ее эмоции, ее привязанность к отцу, ее любовь к дому и тоску по кому-то очень важному.

Это был мужчина, но его образ был словно скрыт пеленой. Тань Ваньвань не могла ни приблизиться к нему, ни разглядеть его лицо, но чувствовала, что он был очень важен, возможно, даже важнее собственной жизни.

Каждый день, погружаясь в чужие воспоминания и проживая не свою жизнь, Тань Ваньвань чувствовала все большую усталость, какой бы прекрасной ни была эта жизнь.

До дня рождения императрицы оставалось меньше недели. За это время слухи должны были утихнуть. — Хуачжи, — спросила она, — что сейчас говорят в городе? Могу я выйти на прогулку?

— Несколько дней назад распространилась новость о том, что клан генерала расторг помолвку, — честно ответила Хуачжи. — Теперь простой люд боится обсуждать это, так что репутация госпожи больше не пострадает…

Тань Ваньвань и сама это понимала. Расторжение помолвки ударило по престижу императорской семьи, а простые люди могли лишиться головы за обсуждение дел двора. Вряд ли кто-то осмелился бы сплетничать о таких вещах.

Видя радость Тань Ваньвань, Хуачжи, хоть и не хотела ее расстраивать, все же вынуждена была остудить ее пыл: — Госпожа, выйти-то вы можете, но…

— Никаких «но»! — Тань Ваньвань обрадовалась, что слухи утихли и можно выйти в город, и ей не терпелось увидеть своими глазами цветущую столицу, о которой рассказывала Хуачжи.

Она сделала пару шагов, но Хуачжи остановила ее: — Госпожа, через два дня праздник в честь дня рождения императрицы. Вы еще не закончили подарок для Ее Величества.

— Подарок? — Тань Ваньвань замерла на месте, словно ее окатили ледяной водой.

Она совсем забыла об этом! Все это время она думала только о самом празднике, забыв, что императрице нужно преподнести подарок.

Но откуда ей знать, что нравится императрице, и что ей подарить?

Видя ее растерянность, Хуачжи напомнила: — Госпожа, вы же давно начали вышивать поздравительную картину для Ее Величества.

Услышав это, глаза Тань Ваньвань засияли. Она знала, что на прежнюю хозяйку тела можно положиться — та наверняка все продумала.

— Скорее, принеси мне эту картину!

Хуачжи тут же принесла длинный свиток.

Развернув его, Тань Ваньвань увидела вышитый портрет женщины. Портрет был почти готов, но рядом с ним оставалось большое пустое место.

Тань Ваньвань озадаченно смотрела на картину, а Хуачжи пояснила: — Госпожа хотела вышить здесь любимые цветы императрицы — розы. Вы еще не успели начать, как случилось… все это.

Розы… вышивка…

Эти слова крутились у Тань Ваньвань в голове, но воспоминания прежней хозяйки тела никак не хотели возвращаться. Она не помнила ничего, связанного с вышивкой.

Она не то что розы вышить, даже пришить пуговицу не могла, не говоря уже о таком сложном искусстве, как вышивка.

Неужели ей придется учиться прямо сейчас? Лицо Тань Ваньвань побледнело.

Она посмотрела на женщину на портрете. Не нужно было гадать, чтобы понять, что это императрица.

На портрете императрица выглядела доброй, величественной и элегантной. Сразу было видно, что у нее мягкий характер.

— А если не вышивать… — неуверенно начала Тань Ваньвань.

— Госпожа, — тут же перебила ее Хуачжи, — оставлять такое большое пустое место на поздравительной картине — плохая примета. Вы же так хорошо вышиваете! Вышить несколько роз — дело двух-трех дней.

Тань Ваньвань поняла, что попала в безвыходное положение. Хорошо вышивала та Тань Ваньвань, а не она, эта неумеха.

Странно, большая часть воспоминаний вернулась, но только не те, что связаны с вышивкой.