Глава 9 (Часть 1)

Глава 9

Юнь Мянь не только впервые видела женьшень, но и впервые наблюдала, как его выкапывают.

Убедившись, что этот женьшень, полученный ценой ее собственной удачи, больше не будет иметь никакого отношения к ее несносным родственникам, Чжао Сяоли взялась за дело с невероятным рвением!

Это было все равно что тратить свои деньги на себя или делить их со всей родней — разница была как между небом и землей. Ее отношение к этому корню женьшеня и эмоции по этому поводу кардинально изменились.

Юнь Мянь копать не умела, поэтому могла только сидеть рядом на корточках и с любопытством наблюдать.

Ручки четырехлетней Чжао Сяоли были очень маленькими. С трудом сжимая серп, который был длиннее ее головы, она осторожно, сантиметр за сантиметром, разрыхляла землю. Все это время она задерживала дыхание, боясь случайно повредить хотя бы один крошечный корешок женьшеня.

Ее движения были легкими и медленными, каждое действие она долго обдумывала. Юнь Мянь, наблюдая со стороны, тоже невольно напряглась. Она даже боялась громко дышать и тем более заговаривать с Чжао Сяоли, чтобы не напугать ее и не повредить драгоценный женьшень под ее руками.

К счастью, у нее был дядюшка Система, с которым можно было общаться без слов.

Все любопытство Юнь Мянь по поводу женьшеня превратилось в поток вопросов, обрушившихся на Систему.

Почему женьшень называется женьшенем?

Насколько дорогим может быть женьшень?

Женьшень — это лекарственное растение? Если он такой сильный, то в прошлой жизни, если бы она ела женьшень во время болезни, может, она бы не умерла?

Есть ли на этой горе еще женьшень?

…………

Система терпеливо и подробно ответила на каждый ее вопрос. Любопытство Юнь Мянь было удовлетворено, и она успокоилась, не мигая глядя на действия Чжао Сяоли.

Юнь Мянь не помнила, сколько времени они с Чжао Сяоли провели здесь. Она знала только, что они пришли утром, а когда Чжао Сяоли наконец полностью выкопала женьшень, на ясном до этого небе уже висела бледная круглая луна.

— Я немного проголодалась… — Юнь Мянь потрогала свой пустой животик и с надеждой спросила главную героиню: — Сестренка Сяоли, мы еще пойдем собирать дикую хурму?

Чжао Сяоли осторожно держала женьшень, слой за слоем завернутый в листья тунгового дерева. Услышав вопрос, она беспомощно вздохнула: — Уже стемнело. Нам, двум маленьким детям, опасно идти в горы. К тому же, та дикая хурма еще не совсем созрела. Давай завтра соберем, а сегодня пойдем домой.

Ее слова были очень разумны. Юнь Мянь посмотрела на луну в небе и надула щеки: — Ну ладно. Завтра мы обязательно пойдем собирать дикую хурму! Кто обманет, тот щенок!

— Обману тебя — буду щенком, договорились? — Чжао Сяоли потерла затекшую шею и поторопила: — Пойдем скорее с горы. Уже почти совсем темно, возможно, домашние нас уже ищут.

Как оказалось, анализ Чжао Сяоли, прожившей две жизни псевдо-ребенка, был весьма точен.

Вот только одного она не учла: за позднее возвращение домой полагается наказание.

На этот раз ни одна из девочек не избежала своей участи. Их встретили две мамы с мрачными лицами и тонкими палками в руках, вышедшие искать детей.

В тот момент, когда Юнь Мянь увидела маму, она почувствовала, как все ее тело напряглось. Она медленно повернула голову и встретилась с испуганным взглядом Чжао Сяоли.

— …Ты же только утром клялась, что не дашь меня наказать!!! — успела выкрикнуть Юнь Мянь и, совершенно позабыв о достоинстве, бросилась бежать. Оставив позади Чжао Сяоли, чей плач разносился по всей Чжаоцзягоу, она, прижимая к себе охапку листьев тунгового дерева, помчалась домой, словно за ней гнались призраки.

Юнь Цзинь даже рассмеялась от злости на эту негодницу. Стиснув зубы, она взмахнула палкой в руке, взглянула на Ли Цзясю, которая как раз отчитывала Чжао Сяоли. Мамы обменялись многозначительными взглядами, и Юнь Цзинь бросилась в погоню за своей дочерью.

Сегодня, если она хорошенько не проучит Юнь Мянь, девчонка так и не узнает, почему цветы такие красные!

— Неправильно, неправильно! Цветы бывают не только красные, но и белые, желтые, фиолетовые… — Юнь Мянь, подпрыгивая, уворачивалась от маминой палки и еще находила время пререкаться, исправляя ошибки в ее словах.

Она и не подозревала, что именно из-за ее способности возражать мамина палка опустилась на нее на несколько раз больше.

После наказания несчастная малышка Юнь Мянь, всхлипывая, спряталась под одеялом. Даже аромат куриного супа не мог утешить ее печальное сердце и унять ноющую боль в теле.

Мама так сильно бьет, у-у-у-у…

Она всего два дня в этом мире, а мама ее уже три раза наказывала, у-у-у-у…

Обиженно шмыгнув носом, Юнь Мянь утерла слезы одеялом и, сжавшись еще сильнее, приподняла краешек одеяла, чтобы украдкой выглянуть наружу.

Все та же знакомая тусклая керосиновая лампа. Мама сидела в ореоле света, склонив голову, и легонько проводила кончиком иглы по виску, а затем снова ловко и тщательно принялась чинить старую одежду.

Рядом с мамой на столике стояла миска с еще дымящейся тушеной курицей, маленькая мисочка лапши с куриным бульоном и одна ярко-желтая, явно спелая дикая хурма.

Юнь Мянь поджала губы, медленно откинула одеяло и, шурша соломой под матрасом, на коленях подобралась к краю кровати.

Юнь Цзинь услышала шорох и повернула голову. Взглянув на дочь при свете лампы, она ровным тоном сказала: — Быстро ешь. Еще немного помедлишь, и лапша слипнется.

— Мама ела? — Юнь Мянь взяла палочки и, набравшись смелости, медленно подсела к маме.

Даже если мама только что больно наказала ее палкой, Юнь Мянь все равно любила делать все рядом с ней. Легкий мамин запах успокаивал ее.

Это было то самое чувство безопасности, когда знаешь, что даже если весь мир рухнет, мама обнимет ее и создаст для нее маленький островок спокойствия.

— Я тебя ждать не стала, давно поела. Курица такая ароматная, пока тебя не было, я съела на несколько кусков больше, — недовольно сказала Юнь Цзинь, откладывая шитье, чтобы непоседливый ребенок случайно не укололся иглой.

— Мама врет~ — Юнь Мянь надула щеки и в следующую секунду непослушно протянула руку, чтобы потрогать мамин живот, а затем уверенно заявила: — Он совсем плоский! Мама обманывает ребенка, ты вовсе не ела много курицы!

К тому же, когда она подглядывала из-под одеяла, она пересчитала: в углу лежало 4 хурмы, плюс эта на столе — ни одной не пропало!

— …Какая ты умная. Быстро ешь! — Юнь Цзинь воткнула иглу в катушку ниток, придержала качающуюся из стороны в сторону дочь и подвинула к ней миску.

Под маминым взглядом Юнь Мянь, стоя на коленях на маленькой скамеечке, взяла палочки, перемешала лапшу в миске, а затем, подцепив порцию, с трудом поднесла ее к маминому рту: — Сначала покормлю маму, а-ам~

Юнь Цзинь откинулась назад, пытаясь увернуться, но ее дочь была слишком настойчива. Стоило ей немного отстраниться, как Юнь Мянь тут же придвигалась ближе, не давая ей шанса уклониться. Она даже надувала губы и смотрела так, будто вот-вот заплачет, угрожая.

— Если мама не будет есть, Мяньмянь тоже будет голодать. Все равно мама будет голодать вместе со мной… — бормотала Юнь Мянь. Палочки с лапшой выскользнули и упали обратно в миску, но она тут же подцепила еще больше и снова протянула маме.

Юнь Цзинь пришлось съесть. Но девочка все равно была недовольна. Она уселась ровно за столиком, взяла свою миску и стала уговаривать маму тоже сварить себе лапши.

— Хочу, чтобы мама ела вместе со мной! Одной есть совсем невкусно! — убежденно заявила Юнь Мянь, всем своим видом показывая, что если мама не согласится, она продолжит голодовку.

Юнь Цзинь хотела сказать дочке, чтобы та не капризничала и быстро ела.

Но стоило ей сказать хоть немного строже, как глаза Юнь Мянь тут же наполнялись слезами. В тусклом свете керосиновой лампы она выглядела как маленькая несчастная сиротка, обиженная и никому не нужная.