Глава 5. К нему домой

— Если хочешь забрать телефон, пойдем со мной, — Е Цзюньчэн, подняв руку, повернулся и, услышав позади раздраженный вздох, улыбнулся еще шире.

Фан Нань говорил, что у этой девушки очень хороший характер и никто никогда не видел её злой. Но он все-таки вывел её из себя.

Или, скорее, довел до белого каления.

Когда Е Цзюньчэн впервые увидел её, он понял, что она вовсе не «ангел». В её глазах таилась история, которую ему хотелось разгадать и запечатлеть на холсте.

Думая о переводе на WeChat, Су Цзыин послушно сидела в студии Е Цзюньчэна, неподвижная, словно статуя Будды.

Восемь тысяч юаней! Восемь тысяч за один вечер! Она могла заработать их, просто сидя неподвижно. Су Цзыин не смогла устоять перед таким соблазном.

Поэтому она быстро забыла о своем прежнем отказе и одарила Е Цзюньчэна ангельской улыбкой.

Ладно, сегодня вечером она позволит ему делать с собой всё, что угодно. Пусть рисует, хоть до самого утра.

Этот мажор и правда был богат. В лучшем районе напротив университета у него была огромная квартира площадью более двухсот квадратных метров. Из всей квартиры только спальня и кабинет сохранили свой первоначальный вид, остальные помещения были объединены в большую студию. В свете ламп картины на стенах создавали впечатление, будто она попала в художественную галерею.

В углу стояло множество мольбертов, а на некоторых холстах были изображены фигуры с пустыми лицами. Разглядывая их, Су Цзыин почувствовала что-то странное — очертания этих фигур казались ей всё более знакомыми.

— Если хочешь спать, можешь прилечь, — вдруг сказал Е Цзюньчэн, не отрываясь от рисунка.

Рядом с ним стояла видеокамера, которая записывала весь процесс. Это было нужно для того, чтобы потом можно было рассмотреть все детали.

— Можно двигаться? — спросила Су Цзыин. Она просидела без движения больше двух часов, и у неё затекла спина.

Из панорамного окна были видны уличные фонари возле университета. В общежитии уже погас свет, и лишь изредка мерцали огоньки, словно звезды в ночном небе. Эта тишина резко контрастировала с яркими огнями и оживлением на улицах за пределами кампуса.

— Да, почти закончил. Можешь прилечь на диван, — ответил Е Цзюньчэн, сосредоточенно прорисовывая пряди волос на портрете, не поднимая глаз.

Су Цзыин размяла затекшие руки и ноги, подошла к нему и, взглянув на рисунок, замерла.

Кто бы мог подумать, что этот мажор не просто прожигает деньги родителей, а по-настоящему талантливый художник. Его рисунок был поразительно похож на неё, он даже передал в её взгляде усталость и желание спать.

Теперь ей стало стыдно, что она так холодно с ним разговаривала, словно делала ему одолжение.

— Хочешь что-нибудь выпить? Я могу принести, — с чувством вины спросила Су Цзыин, стараясь загладить свою невнимательность и сонливость во время позирования.

— Не нужно, в холодильнике есть напитки. Если хочешь пить, возьми сама, — ответил Е Цзюньчэн, не отрываясь от работы.

Су Цзыин решила больше не беспокоить его и тихонько прошла на кухню. Открыв холодильник, она увидела, что на полках стоят только бутылки с водой и молоком. Больше ничего.

Оглядев безупречно чистую кухню, которая выглядела как в выставочном доме, она подумала, что этот парень живет… совершенно бездушно.

Су Цзыин выпила немного воды, сходила в туалет, пытаясь взбодриться. Но последние несколько дней она так много занималась, что, едва усевшись на диван в ожидании Е Цзюньчэна, тут же уснула.

Когда Е Цзюньчэн оторвал взгляд от мольберта, он услышал тихое, ровное дыхание.

Она действительно устала. Темные круги под глазами были либо тенью от ресниц, либо следствием недосыпа.

Е Цзюньчэн молча наблюдал за ней какое-то время, затем взял видеокамеру и увеличил изображение, еще и еще, пока не разглядел каждую ресничку и нежно-розовые губы.

Словно ночная птица, застывшая в темноте, он смотрел на свою модель с почти маниакальным интересом.

Из глубины души поднималась волна вдохновения, разливаясь по всему телу. Это было настоящее потрясение, творческий экстаз.

Его сердце бешено колотилось, пальцы, испачканные краской, так и тянулись к кисти, чтобы выплеснуть на холст всё, что он чувствовал.

Но он не хотел торопиться. Это сладкое томление, сдерживаемая страсть, позволяли вдохновению медленнее, более изысканно и мучительно раскрываться перед ним.

Взгляд Е Цзюньчэна переместился с экрана на диван. Она спала безмятежно, доверчиво. Интересно, везде ли она такая беспечная?

Эта мысль о её личной жизни показалась ему неуместной. На его идеальном образе музы появилось темное пятно.

От этой мысли у Е Цзюньчэна обострилось чувство несовершенства. Чем безмятежнее и прекраснее она спала, чем больше умиления вызывала, тем сложнее ему было передать эту красоту на холсте.

Когда первый луч утреннего солнца пробился сквозь плотные облака на востоке и, пройдя через панорамное окно, коснулся лица Су Цзыин, она слегка нахмурилась, прикрыла глаза рукой и невольно вздохнула.

Каждое утро она встречала новый рассвет, но когда же настанет её собственный?

Она еще не до конца проснулась, когда вдруг резко села. Плед, которым она была укрыта, упал на пол. Су Цзыин вспомнила, что находится в квартире своего «работодателя».

Восемь тысяч за ночь, а она проспала!

Молодого человека нигде не было видно. Только красная лампочка видеокамеры, направленной на неё, продолжала мигать.

Су Цзыин несколько секунд растерянно смотрела по сторонам, потом встала и подошла к мольберту.

Взглянув на холст, она снова замерла.

Вчерашний портрет был полностью закрашен черной краской. На соседнем мольберте тоже царил хаос — искаженные фигуры, полные ярости.

Присмотревшись, она решила, что в этом есть что-то от абстрактных картин Пикассо, но в большей степени это было похоже на бессмысленное выплескивание эмоций.

Восемь тысяч… и вот такой результат! Он не только потратил деньги на модель, но и испортил холсты и краски. Су Цзыин несколько секунд жалела его расточительность, а затем, заметив разбросанные по полу листы бумаги, хотела собрать их, но вдруг услышала холодный голос: — Не трогай мои вещи.

Су Цзыин неловко отдернула руку и обернулась. В дверях спальни стоял красивый юноша. В его взгляде читалось недовольство. Он смотрел на неё с холодным презрением.

— Тогда… я пойду? — спросила Су Цзыин, чувствуя, что он не в духе. Возможно, она разбудила его. Извинившись, она направилась к выходу.

Годы тяжелой жизни научили её быть внимательной к мелочам и понимать характер и настроение людей.

Этот парень был холоден и отстранен, но богат и наверняка пользовался успехом у девушек. От него веяло высокомерием настоящего художника, поэтому она и решилась позировать ему за восемь тысяч юаней.