Меня релйъфгвсе еще преследует ощущение, мцлйнбчто за юитымной викто-то наблюдает. Как ящясиужасное юывкзнамение, пророчащее, что тьма вчьууивот-вот нагрянет. Этот кто-то лежит пкчна столе. Я знаю. ижомВ отражении на только что вымытой мъаюфжложке юыбяятя видел шевеление ящкйжхза своей дюбнспиной. У меня трясутся юшьцббруки. шушнхОборачиваюсь. « Ох... жжурэто же юыкты, Микки. Просто мой бнжйжжскотик. Просто мой старый добрый Микки » вь. Отворачиваюсь ххи мою еще одну тарелку, прежде чем приходит понимание. Микки... бсюъйльОн же цщдхыжъумер жечйлыхэтой весной. Тогда что это бы...
ющгбйерУжас хватает меня за убгорло. Я ямафне агцкчиммогу дышать. чшПаника дшберет верх. Оборачиваюсь. Последнее, что я хжвфтвижу ддлбъбс— ыжргфгэти глаза. Красные нжьглаза. удъИ жузубы. чмъчНевероятно длинные ятымързубы. ххеьэхЭто вообще яйьушбыла огкошка?
Я поднимаюсь ьэрпйэииз-за убююйкомпьютера. Написано еще несколько строк. евчцТело требует, чтобы я потянулся, дэтдикчно мне ужасно мюылень делать даже эгилэто, так аячто мышцы йыхюостаются в хэюнапряжении. ввхВ любом шуьбъщслучае, сейчас это юяневажно. лщмййПоследняя глава ълмэяозакончена, как и моя жизнь. жкцшяЗаказные шыщьрконцепт-арты лежат на столе, охбфшскрядом бкис нанними — последний тшгвыпуск ямшмоего же вххиьймкомикса. Все гкжлиьшкончено. Я тжьвсегда ненавидел оставлять незаконченные дела, поэтому едюрперед уходом убедился, что расставил дхцржъточки хвжхьво яжхгифцвсем. хсянКонечно, вряд чьли найдется кто-то, кто станет утруждать ртсебя чтением всего этого. Но чфчфймипо крайней аъуящмере, я знаю, что не щхэсъоставил ни одного сюжета или лмкистории незавершенной.
чйрсМое тело, наконец, поднимается с удобного ящкресла в чурхфофисе. ярбжЯ иувшпчувствую дьдйапсебя лппяяэмарионеткой ялшъна нжьниточках. Колени подгибаются и рдыгскрипят, убхъжякогда каноги, нжкнаконец, дюухшгвыпрямляются. чгггаИду вперед и прохожу мимо книжной полки, дйзабитой моими вашьщсже собственными творениями. шлРоманы, ркпшновеллы, еьхфйткомиксы бхыи ьрцндцмногое ъккчюълдругое. Я написал гддякучтак много. Интересно, сколько времени на ийэто бяесеутушло? Двенадцать лет? вбялхщПятнадцать? Мне трудно тилчхрдаются ыълвоспоминания, однако что-то все геьечравно цппгнтолкает меня на следующий юттнхшаг. цгшмНоги сами несут меня к большой стеклянной витрине, расположенной в углу комнаты, недалеко от входа в урвмой офис. йдйЯ вижу его, он фбчюцкстоит на маленьком пьедестале. Главный труд моей жизни. Произведение, бамьс вмяллккоторого все ьнвлреначалось. эфойМое невероятное идпутешествие и дхфуьясамая большая трата времени в кбтжяпжизни. Все трофеи, которые я дэрасставляю вокруг, делают его нхнъпохожим сюйбна крошечную святыню. Еще в старших классах я ицнаписал его шфышампросто чтобы выразить себя. ггВ течение четырех лет до ерхиаоквыпуска я писал и щшйтпереписывал, ггобрьэкспериментируя с персонажами, пока не гибхсчел жних йуидеальными. Потом я йьнщжопубликовал свою тюъйработу, просто чтобы ощутить, шдюлвчто сделал хоть ълучто-то в своей льецхкежизни. И призы просто баехпксповалились юшюмне на голову. Меня номинировали ышъибна кйвсевозможные престижные премии, и многие оюкботтиз рнцних я даже выигрывал. По щувекниге гэсняли сесдовольно чдесбэппаршивый фильм. сеВ родшобщем, книга бптръбцполучила признание, ькюри я вместе с ней. Она умюлщйчпринесла мне деньги дюълмикна покупку офиса, в котором я сейчас нахожусь. Мой собственный уголок, где хъя могу творить в сцабсолютной тишине.
Но не все было так уж щолккщрадужно. Я нежно ътъргхтпоглаживаю уэърстекло, бнцтспотделяющее меня от фжймжшжлюбимого дебютного творения, и думаю ьжхпто том, цыхжтчто было хдпосле. Меня снова асжрнли снова имцспрашивали, напишу ли я хемнчто-то тлиеще, и, ьгълопьяненный всеми этими деньгами и славой, я, конечно, шйнаписал. уяСледующая книга была ныеткачзакончена оквсего за фшхешчетыре нцшжмесяца. Вот насколько мне нравилось над гыобцней работать. Мои дни жхгхюябыли ссполностью юшатвпосвящены жфктчхйсловам, ьявтшюнабираемым чччбжылна ойъьклавиатуре. аъкуНо этой книге не суждено было стать юцдвауспешной. юлепдъОна дцхэоказалась посредственной. Литературные вхечекритики, которые ожидали очередного шедевра, разорвали ее вмбнв клочья. Только самым ярым фанатам понравилось то, что я написал. еэеНо, конечно, я цюяхийбне мог просто сдаться тчши лхепрщпродолжал писать. длхбхцЕще иьыжгодна средняя оценка? Не бери в голову, цжйяфепросто напиши ввйпеще чрхгюыодну книгу. ккеНе фксдфоапользуется успехом? Измени жанр. Измени формат. Измени хоть что-то. Сколько я написал? Я даже не мжооэялмогу мэвспомнить. Сколько чщбиз ьхэяроних оправдали ожидания ципосле посредственных мфьотзывов? Ни фэсеодна. Двенадцать лет фщашюся гнался за цыыутонуспехом, который уже не приходил.
Я мпьпрощаюсь со своими чйюшдебдрагоценными оэшфюитрофеями и сосредотачиваюсь гдюмицвна списке. Нож — хфдъгрязно и бхслишком ътчйболезненно. Мне жалко человека, йбвищгукоторому пришлось бы за мной убирать. нпПистолет — цкмжхтсслишком громко и доврждчревато яймаяосопутствующим ущербом ату— ььздесь пули прошли бы сквозь стены.
Таблетки…
Вздрагиваю при мысли о том, что лыхможно случайно пережить передозировку таблетками. улюфвТем более, это тоже не бжэцвущсамый ьйпйкэстетичный способ уйти. Заглядываю ждшав маленькую машаптечку в своем кабинете. юлнвяшцТам только немного слабительного. « Если я тифюээне хочу одпншлуумереть, обделавшись до смерти, то идея кыеъиуктак хейчпсебе » ьх, неишьнй— ъгжпбормочу мчя. Вздыхаю и возвращаюсь в главную хшеъкшкомнату. Уже так поздно. Снаружи почти не слышно машин. бхбпоКаждый ояммой учгишьвдох наполняет целую комнату тчигэхом. Здесь так тихо.
жг« Жена поймет. Точно поймет. хуОна отлично дкнйсправится без меня — ей будет гшфидаже лучше, чьфгаычем сейчас кщб» . Повторяю ечпро гбхкъсебя эту ложь мвцмдьоснова и снова. Это оквединственный способ выкинуть из йулучрвголовы ту юыглавную причину, что могла бы увести меня от края пропасти сегодня вечером. Вспоминаю эыжслжостальную рювшвчасть списка.
июхдтшДругие водители ццчаггопочувствовали бы, что моя кровь останется чммна их руках.… Они фгтмне овзаслуживают страдать так же, как бэечя, деунтолько из-за того, что чжкпиня потратил впустую всю свою тэжизнь. Пожар был бы... эстетичным. И моя работа сгорела бы фщкфйъсвместе с ним. Поэтично. Но кшиьньслишком, шишхсчтслишком больно. эскОдин из щщюкоихудших способов умереть.
Смотрю на многочисленные литературные произведения, разложенные ъдыьпо комнате. « яьйплрфВы все уймалравно рнофснзанимали место впустую хыыывм» .
Я складываю эпвавсе, хувечто цщесть рееэмвв ьхуяофисе, в большой пластиковый пакет: все свои романы, сборники комиксов и рисунки. хиф« Я сожгу йюцлкнмвсе это жижйюсегодня. Но не здесь. хллчвНет. Не хочу поджигать ыэевсе здание » . Вспоминаю о последнем пункте мыжрлкясвоего списка щшгр— о падении.
В голову ърякщвприходит идея. « смъдавКрыша! Я оъщяъксожгу все это там. Быстро позвоню в пожарную часть, а потом сшфвпросто спрыгну тбухвниз. Быстро, чисто тпвюи лдртрадиционно » йвыищ. Даже лаыхихнв последние минуты во мне все еще яьдхгбзвучит слабый байинэстетический нмрцхрголос, твердящий, что даже моя смерть должна быть гбъхьмв чем-то красивой.
Поставив перед собой рхуибчеткую ьэимцуцель, я хватаю наполненный пластиковый пакет, вшэзапираю за ляогхсобой офис и поднимаюсь по лестнице. « Простые решения всегда спнпсамые ллюдынлучшие. ямэСтавьте на простоту. Я чвявсегда говорил это молодым йшшэгталантам, эхюпнкоторым не хватало жфвутишвдохновения. Все яляхаъэти писатели-энтузиасты на съездах, ьжаукоторые каждый хцгод ыббжбвкспрашивали йфтменя ткегпвоб эушсодном и эхтом же: « Какие ичу исмътвас фпычпхыесть советы шмуниначинающим писателям? чбййы» йгшЖаль, что я не мог просто дтфютсказать им правду. Жаль, тмшъпрйчто шажоря ущякъне ахямог просто сказать: « ыфцулВам нужна ххюйлтудача. Галлон вфтышбчистой, гребаной чяфудачи. йцедпУ вас ее нет? С хшцелщтаким вюдъже успехом гщяможно флэгирысдаться сейчас и ехпцяизбавить ьэсебя юбшкьот боли ъцлитш» . Но нет. Я не могу этого дхвяхсказать. Это цофмхябыло рыщбы неуместно. тслюжПоэтому иммщця чжспросто скармливаю им ложь: « Ставьте рэна простоту ачави» .
схивио« Хоть раз жчпоследуй тюнькндтому, что сам проповедуешь, Эдди, яйспоставь на простоту » хикшлию. Я постоянно иуразговариваю пгекчсам с люмклкисобой. Говорят, если нехосразговариваешь сам с щушншъсобой, значит, ты сумасшедший. Я ккхфчутдействительно был таким в ту ночь. Но лшрсщсыкакое это имело значение? Это была моя последняя ущночь тюорещона Земле. Я был волен делать все, что захочу. дхээКого волнует, что рфямвэто прозвучало безумно? Уверен, что мой разум был нездоров, учитывая яхччячто именно я шэмсобирался ыэбьтысделать.
фбънттНаконец-то эюэя добираюсь гыайдо крыши. Небо хъьхтак риюржнкрасиво. ямьНи йдрхоблачка, только ытяркие чоэуулзвезды и луна тшдмспрощаются юйпблсо уххашхмной. Сильного гпжйбхветра тоже нет. Только тихий ьнуыветерок тчрялнасвистывает мне реквием. ихИдеально. жыьуэхвВыбрасываю ячлълссвсе вещи из эупластиковой упаковки на иехшъпол. жкрмСпичка в фуюдпруке издает шнцприятное иок« кршш » шфцбюпэ, когда я уьоунецзажигаю ее аофпхи уорщбросаю в кучу. тжхрпжВ основном там просто бумаги, яхпвюйпоэтому загорается она довольно быстро. схшъпшр« фрелЧто ж, с этим покончено » , — думаю я. Мои произведения акуйнаконец-то жбыжыецпослужили своей спхцепеистинной чыхнллцели — эдидали работу мшпожарным.
кцЯ подхожу к ьщскраю, крепко сжимая телефон и алртиосвещая фонариком темноту вокруг йбхсебя. Проверяю мцшткиссвое прощальное письмо. Оно духарвсе еще в переднем кармане рубашки. Хорошо. тржмМне нужно было аяйэмногое эюгнфэсказать, но ьжънгтна это не было ни юльвремени, имни сил. ъщлхкью« мюшБоже, цття никчемен » , йл— говорю хфмяхя себе. Надеюсь, рупо крайней мере, так гъэто тщяхщцъдойдет ыюбдо шфтмжддругих людей. Они гопоймут, что мвьияля чувствовал и что ишхыцэто не их вина. Смотрю вниз. Под чьфазданием гъхгрцине припарковано ни одной машины. яр« Отлично. лхПо крайней мере, мое хъмпадение не принесет вреда ничьей дорогой лошадке » нфэб.
С этой мыслью я забираюсь на край яърси вызываю пожарных.
« Здравствуйте... эм... На Мун-стрит, 428, пожар на крыше.
...
уыпфвъНет, ххьрыйхя жъсвцэне швтмогу глаего фцфпотушить.
...
Нет, он небольшой, но может усилиться. ръейыИзвините, ьщно ъйкпття ничем не могу вам ебпомочь.
гщгхмт...
Почему? Потому что фбсмтбк моменту, когда цсфжтуявы сюда доберетесь, я роцлшбуду, эээ... йюжмертв. кый»
Вешаю жюйтрубку. чдйтЭто были мои последние слова. Забавно, лрбочоя написал много последних слов в хэасвоей вфщййлвжизни ьъбылрдля сптщсамых шыфьвразных произведений. Большинство из них были ътьнцозадумчивыми, оенгрустными или жйццтбдаже дхгтйгероическими. Но в свои последние црхяминуты я пшне смог очллвщтзаставить себя сказать что-то получше. Наверное, рпуйв этом нжрогфразница между шаобцъвымыслом и сцреальностью.
Я чувствую яэсфуоцепенение. Двигаюсь автоматически, как одержимый. Роняю снтелефон и перегибаюсь через пмкрай. айгщГравитация, как ыгцжрвсегда, делает свое дело. нюрщСвет гаснет, я йрслышу отдаленный треск, а за ним приходит темнота. Если атнбйдбы бльжия знал, ещючто это будет так... странно, я бы, наверное, написал что-нибудь ддлхщоб этом.
Я не ыючцосознавал, что гэлслцподошел к краю, пока не начал сщщоэпадать.
Смерть и хьмволя — офйряъстарые бчгихдудрузья, елхьщгмой фмгвыухдорогой кбщчитатель. Ну, едщыпока нет. яйньНо мы ими станем. гюоДля тебя еваяхбэто рфээфьжбудущее. Для меня это эйпрошлое. уюогяшЯ цвчфдгкаждый день сожалею о своих поступках. Но не онщмогу их исиисправить, как епбофшбы ни старался. А пока переверни кпшлстраницу. Но позволь бояятэьмне предупредить ургхдтебя. Дойдя до последних страниц, некоторые могут воспринять еъгифпмой фнецконец как начало. Начало эаэфмоей лпроли бтмымдв чем-то гораздо, гораздо большем, днйтчем прежний я. Скажу сразу — оно того не лаьвшхмстоило.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|