Глава 4 (Часть 2)

—

До моего ухода оставалось совсем немного времени, плюс у отделения передо мной был долг в несколько отгулов. Поэтому этим утром Старшая медсестра вызвала меня к себе в кабинет, чтобы обсудить, что делать с этими днями.

— У нас есть два варианта, — сказала она. — Первый — компенсировать эти дни деньгами, которые будут выплачены вместе с зарплатой. Второй — дать тебе отгулы. Выбирай сама.

Я, не раздумывая, ответила:

— Конечно, отгулы!

Старшая медсестра искоса посмотрела на меня:

— Так спешишь уйти?

— Нет! — поспешила я заверить ее. — Даже после увольнения я буду часто к вам заходить!

— Лучше не надо, больница — не самое лучшее место, — со смехом покачала головой Старшая медсестра. Видя, что со мной бесполезно спорить, она открыла ящик стола и достала оттуда красивую коробочку. — Вот, подарок от отделения.

— Мне? — удивилась я. — Даже подарок есть? Спасибо, Старшая медсестра! — Я с улыбкой приняла подарок.

— Ладно, хватит радоваться, иди работай.

В тот день у меня была дневная смена. В последнее время в отделении было не очень много работы, поэтому на дневную смену поставили только меня.

Это означало, что с полудня до двух часов дня в отделении, кроме меня и дежурного врача, никого не было.

Первые полтора часа все было спокойно. Я измерила пациентам температуру и внесла результаты в компьютер.

Внезапно раздался громкий грохот, словно что-то упало на пол.

За ним последовали громкие крики:

— Что ты хочешь этим сказать? Дал две тысячи юаней и думаешь, что на этом все?

— Я не говорил, что на этом все! Я же дал деньги! Мне нужно работать, у меня нет времени.

— Твое время — деньги, а мое — нет, что ли? Ты работаешь, чтобы зарабатывать, поэтому дал две тысячи юаней? Это не только мой отец, это и твой тоже!

— Я разве говорил, что он мне не отец? Я разве не прихожу к нему? Ты же не работаешь, чего стоит твое время? Две тысячи юаней — это разве не деньги?!

…

Крики становились все громче, их было слышно по всему отделению. Судя по тону, спорщики вот-вот могли подраться.

Я поспешила к месту происшествия.

Ссорились родственники пациента со 2-й койки.

У пожилого мужчины был рак желудка в терминальной стадии. Обычно за ним ухаживал сын, но сегодня приехала дочь, и они с братом ругались, как заклятые враги.

Старик лежал на кровати, кожа да кости, не мог ни встать, ни говорить. Интересно, что он думал, видя, как его дети ссорятся прямо в больнице.

Когда я подошла к палате, у дверей уже собралась толпа зевак, но никто не решался вмешаться.

В палате царил беспорядок: одежда, сумки и деньги были разбросаны по полу.

Я вспомнила грохот, который слышала на посту, и, оглядев пол, наконец заметила у стены осколки разбитого стакана.

— Что вы здесь устроили?! Это больница, а не место для ссор!

Я крикнула и вошла в палату, но это не возымело никакого эффекта. Спорщики продолжали ругаться, не обращая на меня внимания.

Какая-то женщина сзади потянула меня за руку:

— Медсестра, не ходите туда, еще поранитесь.

Но я, как и они меня, не послушалась ее совета, наивно полагая, что смогу одна утихомирить их.

— Отец в больнице, а ты все время говоришь, что занят, не можешь приехать. Он уже сколько дней лежит, а ты только сегодня явился! Пришел, дал две тысячи юаней и хочешь уйти. Что, думаешь, тут милостыню просят?! — Сын, казалось, уже не мог сдерживать свои эмоции. Он метался по палате, тяжело дыша.

— Так ты считаешь, что я мало дала? Тогда я тебя спрошу: кому досталась квартира отца? Кому достались деньги? Все сливки ты снял, а теперь, когда он заболел, хочешь, чтобы я с тобой делилась расходами? — Голос дочери был пронзительным, а слова полны сарказма. — Я приехала только потому, что он мой отец. Две тысячи — это я тебе еще сделала одолжение. Хочешь, чтобы я осталась ухаживать за ним и еще деньги тратила? Хорошо, давай поделим поровну отцовскую квартиру и деньги.

Я стояла в палате, чувствуя себя так, словно у меня запор. Как говорится, не выноси сор из избы, а они, наоборот, устроили такой шум, будто хотели, чтобы все узнали об их семейных проблемах.

Еще говорят, что трудно судить семейные дела. Я не судья, и в таких делах тем более ничего не понимаю. Единственное, что я могла сделать, — это предотвратить дальнейшую эскалацию конфликта, чтобы скандал не разгорелся на всю больницу.

— Нельзя ли обсудить это дома? Это больница, некрасиво устраивать здесь такие сцены.

Я пыталась воззвать к их разуму, но мои слова, словно камешки, брошенные в море, не вызвали ни малейшей ряби.

Мало того, что мои слова не возымели действия, так еще и язвительные замечания дочери окончательно вывели сына из себя. Он сделал пару быстрых кругов по палате, схватил со столика миску и с силой швырнул ее на пол.

Раздался звон, осколки белого фарфора разлетелись по полу. Все присутствующие отшатнулись.

Но ярость сына, казалось, не утихла. Он огляделся, быстро подошел к стене и обхватил висевший там телевизор.

Я испугалась: неужели он хочет разбить телевизор?

Так дело не пойдет!

Я инстинктивно бросилась к нему, чтобы остановить обезумевшего мужчину, но тут чьи-то руки схватили меня за плечи и силой вытащили из палаты.

Я еще не успела опомниться, как над головой раздался почти яростный голос:

— Юй Тянь, ты что, с ума сошла?!