Хочешь выпуститься?

— Хочешь выпуститься?

Яо Цзюань дрожащими руками достала из сумки конверт и положила его на стол Чжан Яоюаня.

В нем лежала вся ее зарплата с места практики, все шесть тысяч, из которых пять тысяч она отдала профессору.

Бумажный конверт был тугим, как кирпич.

— Все здесь?

Чжан Яоюань поправил очки. Он смотрел на конверт, одновременно окидывая Яо Цзюань мерзким взглядом.

Стоял разгар лета, но Яо Цзюань оделась максимально плотно. Не потому, что была консервативна, а потому, что боялась. Она слишком хорошо знала Чжан Яоюаня.

Среди аспирантов профессора Чжана существовало негласное правило: никакой практики без его разрешения.

А если разрешение получено, то девяносто процентов заработанного нужно отдать ему.

Оскорбления, домогательства и вымогательство были обычным делом.

На первом году аспирантуры Яо Цзюань возмутилась, когда Чжан Яоюань позволил себе неуместные высказывания на занятии. В ответ он пригрозил, что не допустит ее к выпускным экзаменам, а потом в каждой характеристике писал про нее гадости.

Каждый раз, когда она сдавала курсовую, он, даже не взглянув, бросал стопку бумаг ей в лицо.

— Посмотрите на Яо Цзюань, — говорил он другим студентам. — Ее работы всегда ужасны. Наверное, ей одиноко, и она хочет, чтобы учитель ее поругал. Вы согласны?

Она обращалась в деканат, в ректорат, но слышала в ответ лишь: «Потерпи», «Не создавай себе проблем», «Поднимать шум никому не выгодно».

И она терпела. Три года.

Терпела до тошноты, до полного отчаяния.

— Не думай, что я не знаю, сколько ты заработала, — протянул Чжан Яоюань, медленно отпивая из чашки хорошего чая, который ему «добровольно» подарили студенты. — Один твой старший товарищ попытался меня обмануть, но я все равно узнал правду. У меня есть телефоны всех компаний, где вы проходите практику. Один звонок — и я все выясню.

— Нет-нет, я не обманываю! Все здесь, правда, профессор, все здесь, — Яо Цзюань покрылась испариной, голос дрожал.

Три года… Скоро выпуск… Она больше не могла находиться под его началом.

Губы пересохли, взгляд потух.

Но выбора не было. Судьба аспиранта полностью в руках научного руководителя. Если не терпеть, то не видать диплома. А когда его получишь — неизвестно, все зависело от Чжан Яоюаня.

— Успокойся, девочка. Вижу, ты понятливая, — Чжан Яоюань с улыбкой убрал конверт в ящик стола. — Сейчас таких послушных студентов мало. Похоже, ты не врешь. Но я все равно проверю.

Китайцы обычно не говорят прямо, особенно когда дело касается подарков. Яо Цзюань из стеснения положила деньги в конверт. Она спросила у старших товарищей, и оказалось, что это «традиция».

А теперь Чжан Яоюань разрывал конверт и пересчитывал купюры — деньги, которые она заработала тяжким трудом.

Досчитав, он довольно улыбнулся. Эта улыбка вызывала отвращение, но для Яо Цзюань она была символом надежды.

— Профессор… мой отчет… принят?

Увидев его довольную улыбку, Яо Цзюань немного расслабилась. Она так долго мучилась, но теперь, когда забрезжила надежда, почувствовала облегчение.

— Цзюань, — вдруг ласково произнес Чжан Яоюань, и его взгляд стал еще более мерзким. — У тебя есть парень?

— Есть, — машинально ответила Яо Цзюань. Парня у нее не было, но интуиция подсказывала, что нужно сказать «да». — Профессор, а зачем вам это?

— Просто интересуюсь жизнью студентов, — Чжан Яоюань резко сменил тему. — Ах да, насчет твоей диссертации… Приходи ко мне в кабинет сегодня вечером в восемь. Нужно обсудить кое-какие вопросы.

— Что?

Яо Цзюань знала, что преподаватели и студенты обычно не задерживаются в учебном корпусе допоздна. К семи вечера там почти никого не остается. А он зовет ее на восемь…

— Профессор… я живу далеко, мне будет неудобно. Может, в другой раз…

— Хочешь выпуститься? — лицо Чжан Яоюаня помрачнело.

Яо Цзюань нерешительно кивнула.

— Тогда приходи. Многие мечтают о личных консультациях с профессором, не будь неблагодарной!