Абсурд (Часть 1)

Дуцяо всегда чувствовала себя усталой.

Она часто описывала себя как никчемную, сумасшедшую, но потом начинала думать, что даже такие «высокопарные» слова, как «никчемная» и «сумасшедшая», ей не подходят.

Тогда она — «гнилушка», «ветрогон», кроличий окорок, засохший и безвкусный, застревающий в зубах, вызывающий лишь раздражение. Она — дикий отпрыск степного ветра, спертый, застоявшийся воздух, ничтожество.

Одним словом, она ненавидела себя.

Но что сделано, то сделано, ничего не поделаешь.

Жизнь должна продолжаться.

Накануне «Гаокао» она слегла с гриппом, который вызывал боль во всем теле при малейшем движении. С трудом сдала экзамены, выздоровела, но провалилась. Ничего не поделаешь.

Набрав несколько жалких баллов, она в порыве безумия выбрала не ту специальность и не тот город, впустую потратив двенадцать лет учебы. Но что с того?

Четыре года прошли как в тумане. Утром — плотно задернутые шторы и сон в кромешной темноте с соседками по комнате. Днем — занятия в аудитории, где она рисовала каракули в тетради. Вечером — слушала прерывистое дыхание соседок, тосковала, чувствовала себя не в своей тарелке. Казалось, что с ней что-то не так: она слишком много думала, слишком много бездельничала.

Например, за все школьные годы она проявляла усердие не в учебе, а в том, чтобы бежать на стадион или в любое другое бесплатное место, где можно было побыть одной, дожидаясь, пока не исчезнут все люди и ночь окутает её своим покрывалом.

Тогда она молча начинала избивать спортивные снаряды или столбы заброшенных фонарей. Чтобы не поранить руки, она била ногами.

Она была слишком труслива, чтобы драться по-настоящему, поэтому приходилось терпеть боль, слушая, как её ноги с глухим стуком ударяют по металлу. Сердце переполняла необъяснимая ярость, от которой становилось тяжело дышать. Дуцяо чувствовала себя ужасно обиженной, хотя и не понимала, из-за чего.

Но все это в прошлом.

Жизнь должна продолжаться.

Она стала взрослой. Это произошло в одно мгновение.

Еще секунду назад она переживала из-за проваленной контрольной, боясь нести её домой, чтобы мама не увидела плохую оценку, и тайком подделывала подпись. А в следующую секунду мама выпроваживала её из дома: «Ты же знаешь, как доехать до вокзала? Вызови такси. Мне нужно отвести твоих брата и сестру в школу».

Ошеломленная, Дуцяо сжимала в руке удостоверение личности, таща за собой огромные сумки. На пункте досмотра она снимала с себя вещи одну за другой, клала их на движущуюся ленту, а затем забирала на другом конце.

Вещей было немного, но они казались ужасно тяжелыми. Все это купила мама, ни одна из них не принадлежала Дуцяо. Что вообще в этом мире принадлежало ей?

Она вспомнила, как соседка по комнате назвала её «беззаботной». Это случилось после того, как Дуцяо продала ненужные учебники, а остальные просто выбросила, не испытывая ни капли сожаления. Она согласилась с соседкой, но «беззаботной» она себя не считала. Она была просто «никем», «гнилушкой-ветрогоном», ничего не стоящей.

Избиение железных столбов стало привычным делом и больше не помогало справиться с её безумием.

У неё была склонность к насилию, но она любила пушистых зверят. Она любила всех людей, могла понять любого, но только не себя. Она не понимала своих собственных страданий.

Вот так, шаг за шагом, и складывалась её бесцельная жизнь.

Но все это в прошлом, жизнь должна продолжаться.

Ей пора было начинать работать.

Вступительные экзамены в магистратуру по специальности, о которой она мечтала, она, скорее всего, провалила. За время учебы в бакалавриате не получила ни одного сертификата. Подработка, которой она занималась для души, тоже заглохла, не принеся ни копейки.

Она не сделала ничего из того, что должна была, и ничего не добилась в том, что делала. Она была никем.

Абсурд.

Зато она проглотила немало бесполезных книг, полных «сладеньких» историй, словно с фабрики сладостей, и «захватывающих» сюжетов, словно сошедших с конвейера. Она стала глупой птицей, которая только и ждет, что её накормят.

С одной стороны — ларек с дешевыми леденцами, с другой — суровая реальность, где она постоянно натыкалась на препятствия. Куда ей повернуть, чтобы увидеть свет в конце туннеля?

Кто знает? Жизнь продолжается.

— Три тысячи юаней в месяц и оплата медицинской страховки — неплохо для такой беззаботной жизни, — утешала её мама. Нет, мама не утешала, она просто в очередной раз констатировала «факт», который повторяла уже много раз.

— Ты же девочка, куда тебе еще стремиться? Нужно смотреть правде в глаза. Через пару лет найдем тебе хорошего мужа, выйдешь замуж, родишь детей, и будете жить дружной семьей, — сказала мама. — Вот и всё счастье.

Дуцяо промолчала, мысленно закатив глаза. Какое там «дружной семьей», скорее всего, будет «скандальной семьей».

Она не хотела создавать семью. Когда она сказала об этом маме, та решила, что у неё не все дома.

— Ты хочешь получить калым, что ли? Сколько тебе нужно? Я сама заработаю и отдам тебе, — сказала Дуцяо. Мама скривила губы и отрезала:

— Мне нужен твой калым?! Даже если бы он у меня был, я бы его копила, а не тратила. Если у тебя будут проблемы, разве я не потрачу эти деньги на тебя? Я боюсь, что ты загубишь свою жизнь! Понятно?

Дуцяо промолчала. Это не должно быть причиной, по которой она обязана выйти замуж, но сейчас у неё не было права голоса, потому что она все еще была «гнилушкой-ветрогоном».

С мамой на эту тему говорить было бесполезно, поэтому она решила прекратить попытки.

С папой и подавно. Дуцяо всегда считала, что они с ним очень похожи: оба трусливые, оба склонны к домашней тирании. Но при этом они никогда не могли найти общий язык.

Социальные ожидания от мужчин и женщин всегда разные. Это непреодолимая пропасть между полами. Единственный способ жить спокойно — закрыть на это глаза и смириться. Но стоит лишь раз взглянуть в эту пропасть, как покой будет потерян навсегда.

Пока она молода, пока её увлечения еще не угасли, Дуцяо хотела попробовать еще раз. Браться за дело, когда нужно браться, использовать любую возможность, прыгать, чтобы дотянуться до недосягаемого. Одним словом, она хотела продолжать мечтать.

«Лучше страдать, чем быть безразличной».

Этому её научил интернет.

Будет ли толк?

Неизвестно. Жизнь продолжается.

Дуцяо не выдержала и дала Сяоцяо пощечину. Сяоцяо жила с ней бок о бок уже больше двадцати лет, как привидение, ничего не делала, только и знала, что вздыхать, задрав подбородок.

Сяоцяо была худой, как обезьянка, и ленивой, как свинья. Могла часами сидеть на диване, уставившись в потолок, словно пытаясь прожечь в нем дыру. А стоило попросить её что-нибудь сделать, как она тут же взрывалась, как петарда, выплескивая свою злость.

Дуцяо откинула одеяло и пнула Сяоцяо в ногу:

— Ты что, больная? Целыми днями дома сидишь, грибы выращиваешь?

Сяоцяо, словно кусок глины, прилипла к простыне и безжизненно ответила:

— Ну и что, что выращиваю?

Дуцяо пришла в ярость, схватила тапок и замахнулась:

— Посмотри на себя! Кому ты нужна такая?!

Сяоцяо не испугалась:

— А кому я должна быть нужна? Я просто ничего не хочу делать… По крайней мере, я честна в своем нежелании.

— Ты!.. — Дуцяо чуть не умерла от злости.

Сяоцяо лениво приоткрыла глаза и спросила:

— Зачем ты меня будишь? Я тебе мешаю? Что ты хочешь?

— Я хочу читать! Я хочу учиться! Я хочу получить то, что не получила, и продолжать то, что еще могу! А ты мне мешаешь! Что, по-твоему, я хочу?

Сяоцяо усмехнулась:

— Значит, ты хочешь меня убить?

Дуцяо молча смотрела на неё ледяным взглядом.

Сяоцяо склонила голову набок и спокойно сказала:

— Но разве ты можешь меня убить? Если хочешь убивать, тебе нужно к Дацяо. Если ты убьешь меня, то погибнешь сама.

— Разве с ней не будет то же самое?