Глава 4

— Хватит петь, глупышка.

— А-а?..

Кто-то резко потянул её за щёку, и из-за этого дрогнул голос. Прежде чем она успела повернуть голову, что-то мягкое оказалось у неё во рту через слегка приоткрытые губы. Это был хлеб. Почувствовав голод, Розабелла тут же принялась жевать, даже не посмотрев, кто был благодетелем. Тень, стоявшая перед ней, словно сжалась в размерах.

— Ты опять голодала, глупышка. И так кожа да кости, а щеки еще больше впали.

— Я не глупышка...

— Что значит «не глупышка»? Такая изможденная и страшненькая, если не глупышка, то кто тогда?

Ллойд ткнул пальцем в щеку Розабеллы, которая ненадолго округлилась от хлеба, и слегка поддразнил её. Затем достал из-за спины пакет с хлебом и положил его перед ней. При виде еды, глаза девочки цвета прозрачного синего стекла оживились.

— На, съешь это и поправляйся, поросенок.

— Угу-угу.

Ллойд сделал вид, что собирается слегка стукнуть девочку по голове, но вместо этого присел рядом с ней на корточки. Он внимательно наблюдал, как она, словно голодный зверек, с жадностью ела хлеб.

— Вкусно, да, растяпа?

— Хе-хе, да-да.

— Вот, так и должно быть. Ты хоть знаешь, с каким трудом мне удалось это достать... Ешь побольше, растяпа. И не пачкайся.

Ллойд, стряхивая с уголков рта Розабеллы крошки хлеба, отчитывал её за неаккуратность. Сложно было понять, то ли он её балует, то ли сердится.

Ему в этом году исполнилось десять лет, и, как и Розабелла, он жил в трущобах. Светлые брови, узкие глаза, губы тонкие и красные, словно нарисованные. Он был маленького телосложения, худой, с бледной кожей, словно у восковой куклы.

Его отец работал столяром, а мать служанкой в доме какого-то аристократа, поэтому жизнь Ллойда была чуть менее жалкой, чем у Розабеллы или Каллии. Именно он, когда представлялась возможность, крал для Розабеллы хлеб.

— Эй, растяпа, ты всё ещё живёшь у Каллии?

Когда почти доела хлеб, Розабелла подняла взгляд, и он снова заговорил.

— Говорят, у тебя дома не всё в порядке, да? Случается всякое.

— Э... да.

Он говорил о той эпидемии, что пронеслась, превратив оба дома в хаос. Ллойд, мельком глядя на её реакцию, продолжил говорить:

— Каллия, эта жестокая девчонка, не пролила бы ни единой слезинки, даже если бы ты умерла. Правда ведь? Такая всегда ходит с гордо задраным носом.

— Моя сестра...

Когда речь зашла о Каллии, Розабелла, которая до этого с увлечением ела хлеб, жевала всё медленнее. При воспоминании её лица, когда она, заливаясь слезами, спрашивала, зачем нужно было убивать папу и сестру, её собственные глаза вдруг увлажнились. Старшая сестра больше не обращала на неё внимания. Она больше не пела ей песен и не учила. Единственным человеком, которого она не хотела разочаровывать в этом мире, была Каллия.

— Эй, эй, эй! Глупышка! Почему ты плачешь?

— Се-се-сестра-а-а... Ма-ма-а-а...

Розабелла выронила хлеб и громко разрыдалась. Эпидемия, обрушившаяся на неё, как страшный кошмар, унесла слишком многих дорогих ей людей. Она потеряла маму, старшую сестру Бьянку, доброго дядю, тётю и даже Каллию, которая отвернулась от неё. Она была ещё слишком мала, чтобы выдерживать всё это.

И слишком юна, чтобы понять, почему ей должно быть грустно и когда она должна испытывать ее. Это неведение, казалось, превратилось в кинжал, который вонзался прямо в грудь. Из израненного сердца хлестала кровь, но собрать её обратно было невозможно. Прошло слишком много времени, чтобы почтить память мамы, которая, казалось, уже стала звездой на небе.

— Не плачь, ладно? Эй, глупышка, я дам тебе ещё хлеб, только не плачь, — сказал Ллойд.

— Сестрааааа...

Мальчик изо всех сил пытался успокоить ребёнка с помощью хлеба, но рыдания Розабеллы никак не прекращались. Может, засунуть хлеб прямо ей в рот? В момент, когда он уже не знал, что ещё можно сделать, из-за спины внезапно появилась тень.

— Почему ты заставляешь ребёнка плакать?! — раздался резкий голос.

Темно-рыжие волосы и черные глаза. Из-за внезапного появления Каллии, Ллойд не удержался и шлепнулся на землю.

Девушка пихнула его плечом, схватила Розабеллу за руку и потянула за собой. Она внимательно осмотрела девочку, проверяя, нет ли у неё травм, а затем, как рассерженная кошка, обернулась к Ллойду.

— Почему ты постоянно приходишь сюда и досаждаешь Розабелле? Ты же живешь на другом конце. Жаль потраченных тобой усилий, чтобы добраться сюда! Я закрыла глаза на то, что ты приносил ей хлеб, но так больше не пойдет! Больше не приходи сюда!

— Я не заставлял её плакать!

— Тогда почему она плачет? Объясни!

Каллия, надув губы, бросила сердитый взгляд на Ллойда. Тем временем Розабелла, уже прекратившая плакать, попыталась оправдать его:

— Это... это... Я просто сидела спокойно и вдруг заплакала! Правда!

Но Калия успела пнуть Ллойда по ноге.

— Фу, как нелепо звучит.

Это означало, что она хочет, чтобы он больше не говорил и убирался восвояси. Ллойд, поняв намёк, заговворил с оскорблённым выражением лица:

— Да я только хотел принести еду и утешить! В чём моя вина? Почему ты никогда меня не слушаешь и только обвиняешь!

— В прошлый раз ты выбросил воздушный шарик, с которым играла Розабелла, в реку, верно? Мол, тебе весело, когда ты один играешь. А когда шарик утонул и его не смогли найти, ты сам вместе с Розабеллой плакал.

Ллойд, лицо которого сначало побледнело от колких слов, тут же покраснел.

— Это... это... тогда просто так получилось! Это же я принёс игрушку, а Розабелла играла с ней в одиночку!

— А если ещё вспомнить? Был случай, когда ты схватил Розабеллу за нос, пока она спала, и не отпускал, поэтому она заплакала. И ты всё ещё утверждаешь, что не дразнил её?

— Это ведь была простая шутка!

Ллойд, лицо которого стало пунцовым, тяжело дышал. Кажется, почувствовав победу, Каллия, полная уверенности, расправила плечи.

— Ну всё, хватит. Розабелла, мальчики нашего возраста ведут себя как дети. Пока не повзрослеют, с ними не стоит играть.

— Да, сестрёнка.

Что это за «да, сестрёнка»? Что говорит эта малышка?

Ллойд с чувством предательства смотрел в спину Розабеллы. Девочка, которая была куда меньше Каллии, семенила короткими ножками, стараясь не отставать от неё. Отведя взгляд от совершенно изношенного платья, он посмотрел на спину Каллии. Несмотря на то, что она всю жизнь прожила в трущобах, её осанка была прямой как у аристократки. Темно-рыжие волосы, мягко развевающиеся на ветру, заставили его лицо покраснеть уже по иной причине. Он едва слышно пробормотал себе под нос:

— Несносная девчонка. Даже не понимает, почему я всё время прихожу сюда...

— Сестра, сестра... Сестра, сестра Каллия.

Розабелла, боясь, что та бросит её и уйдёт, почти сорвалась на бег. Её взгляд снова и снова затуманивался слезами, из-за чего спина Каллии расплывалась, словно мираж. Она несколько раз крепко зажмуривала глаза. Слёзы, застывшие на ресницах, словно отражая её внутренние чувства, беззвучно скатывались вниз.

Вдруг Каллия, шедшая впереди, остановилась. Розабелла, не успев опомниться, врезалась лбом прямо ей в спину.

— Я пока не могу тебя простить, — холодный голос прозвучал прямо над её головой, заставляя девочку опустить голову с печальным выражением лица.

— Прости… — тихо пробормотала она.

— Нет, я не могу тебя простить не потому, что ты действительно виновата.

— Тогда почему?

— Если я прощу тебя так легко... мне будет стыдно перед погибшей сестрой.

Каллия медленно опустилась на колени перед Розабеллой, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Сколько времени прошло с тех пор, как они смотрели друг другу в лицо? Слегка взволнованная, девочка почувствовала, как дрожит подбородок от переполнявших её эмоций. Каллия, немного колеблясь, нежно провела пальцами по её волосам.

— Прости меня тоже. За то, что вымещала на тебе свою злость. На самом деле, возможно, мне и маме просто нужен был кто-то, кого можно было бы винить. Мы, может, и не сможем вернуться к тому, что было раньше, но я постараюсь. Ведь ты моя сестра. Все в порядке, подними голову, Розабелла.

Голова, опущеная, словно у испуганного котенка, медленно поднялась. Когда встревоженные глаза встретились с её взглядом, на губах Каллии появилась грустная улыбка.

Младшая сестра. Её сестра, которая появилась внезапно, и она была так рада этому.

Насколько же девочка была измотана, что уже в таком юном возрасте её лицо стало таким бледным. Хотя  привела её сюда в порыве гнева из-за Ллойда, теперь, держа её за плечи и глядя ей в глаза, Каллия осознала, насколько она ещё ребёнок. Ребёнок, который кажется таким хрупким, словно разрушится от малейшего прикосновения. Она пожалела о том, что была с ней так строга.

С душевным трепетом Каллиа вытерла слёзы с глаз Розабеллы.

Прости. Сколько таких моментов в жизни, когда не можешь сказать ни слова? Пусть отец и сестра ушли, но, да, всё же хорошо, что хотя бы она осталась жива. Ведь благодаря ей она могла вспоминать о папе и сестре, и это уже большое утешение.

Калия сдерживалась, но позволила одной слезинке скатиться, унося за собой воспоминания об отце и сестре.