Глава 5

Шел пятый год эпидемии. Розабелле исполнилось одиннадцать лет, а Каллии — пятнадцать. Девочки росли поддерживая друг друга. С каждым годом они становились всё красивее. Хотя из-за нехватки еды их рост был небольшим, а телосложение хрупким, в них всё равно было что-то, что притягивало взгляды окружающих.

Маленькая Розабелла обладала прозрачными, словно искрящимися глазами, изящным овалом лица и мягкими линиями носа. В отличие от неё, старшая сестра Каллия выделялась выразительным, сильным взглядом и гордо вздернутым носом, что придавало ей редкое очарование. Все единодушно говорили, что с возрастом они обе станут редкими красавицами.

Мать Каллии по-прежнему относилась к Розабелле как к бельму на глазу, но каждый раз, когда это происходило, девочка умолкала, словно пытаясь искупить свою вину. Впрочем, это было гораздо лучше, чем если бы она встречала презрение, как от аристократов, случайно проходящих мимо на улице.

Каллия и Розабелла к тому времени уже оставили игры в певиц и устроились работать в швейную мастерскую. Там в основном работали женщины, а поскольку особых навыков для этого не требовалось, они быстро освоились. Комбинируя их заработок с деньгами, которые зарабатывала мать, им троим удавалось как-то сводить концы с концами.

— Сестра, сегодня госпожа Катрина дала нам немного больше, поэтому хозяйка, наверное, будет очень рада, — сказала Розабелла, указывая на несколько слоев ткани, которые Каллия несла в руках, когда они возвращались домой после работы.

На это Каллия подмигнула ей.

— Да, наверное, так и будет. Если повезёт, может, удастся попробовать суп с кукурузой.

— Правда?! Давай поторопимся, сестрёнка! Скорее!

Розабелла, переполненная радостью, схватила Каллию за рукав и потащила вперёд.

— Ладно, ладно, иду. Ай-ай, смотри, упадёшь. Осторожнее.

С мягкой улыбкой Каллия последовала за ней, но вдруг остановилась.

Алое зарево заката охватывало небеса, словно огонь. Между тем чёрный дым поднимался над одной из сторон трущоб, где доски кое-как были сложены друг на друга.

— Что это такое? — прищурившись, Каллия потянула Розабеллу назад.

— Пожар! Это пожар!

Из лачуг выбегали люди, напоминая муравьиный рой. Все зажимали рты руками, задыхаясь и кашляя.

Сначала дым поднимался тонкой струйкой, словно мираж, но с каждой минутой он становился все гуще и более едким. Над низкими крышами ярко-красное пламя извивалось, словно змеиные языки. Огонь плясал перед ошеломлёнными взглядами сестёр.

Если пойти по этой дороге, то там их дом... Калия медленно перевела взгляд вдоль узкого переулка, и её рот приоткрылся в ужасе. Не может быть, нет... Только не это. Это же ее единственная семья.

Ещё до того, как осознала свои действия, Каллия бросилась в переулок. Пылающий огонь, разрастаясь, встретил её яростным танцем. Лачуги, большей частью уже охваченные пламенем и разрушенные, превратились в обугленные развалины.

Но Каллия, вне себя от отчаяния, всё равно попыталась броситься в огонь. Она должна спасти маму. Она обязана её спасти. Эта мысль, словно яростный порыв, ускоряла её шаги. Пламя бушевало, готовое поглотить её полностью, но страха не было. Даже если её сожжёт этот огонь, даже если от нее останется лишь обугленный кусок плоти, этого было бы достаточно.

— Эй, ты с ума сошла!

— Отпусти!

Каллия, оттолкнув руку стражника, который преградил ей путь, и пылающим уверенностью взглядом посмомотрела на охваченный огнем вид.

— Отпусти! Мама, мама! Отпусти! Пусти меня!

— Эй, уведите эту сумасшедшую!

— Мама! Мамааа! Отпусти!

Как бы она ни вырывалась и ни кричала, Каллия была всего лишь пятнадцатилетней девчонкой. Все её сопротивление свелось к нескольким ударам ногами, пока её тащили прочь. Она пыталась выкрутить захваченные запястья, но безуспешно. Тем временем пламя всё сильнее разгоралось, пожирая весь район трущоб.

— Большинство бедняков оставались в своих домах, и лишь немногие смогли выбраться, — этот доклад гулко звучал в ушах.

— Всё равно в этих домах только бедняки, поэтому их смерть ничего не изменит. Разве это не очищение? — последовал равнодушный ответ.

Казалось, что обрушилось небо. Калия изо всех сил сопротивлялась, не обращая внимания на запястья, постепенно синеющие от синяков.

— Если вы забираете маму, тогда заберите и меня!

— Совсем с ума сошла.

— И меня заберите! Почему вы оставляете меня одну?! Почему, почему?! Почему я должна потерять всё?! Мамаааа!

Каллия кричала так, будто из её тела вытягивали всю жизненную силу. Её лицо выражало не столько отказ принять смерть, сколько желание выплеснуть всё до конца, прежде чем умереть. Лицо было в беспорядке из-за слёз и соплей, но слёзы всё продолжали литься ручьём. Она рыдала так, что, казалось, дыхание вот-вот остановится. Ей хотелось, чтобы это произошло, чтобы она переостала дышать. Лучше умереть, чем жить так.

— Хватит уже, сумасшедшая!

— Ах!

Каллия, кричавшая до хрипоты, вдруг почувствовала боль, возникшую в живот. Ей стало трудно дышать, словно что-то сдавило горло. Мир завертелся перед глазами, всё вокруг поплыло, и она пошатнулась. Лишь ощутив оцепенение, охватившее всё тело, девушка поняла, что падает и постепенно теряет сознание.

Среди хрипящих звуков её дыхания прорвался голос Розабеллы. Словно другого слова и не знала, она снова и снова звала её «сестра».

— Ты опять плачешь, моя милая сестрёнка. Ты простишь меня за то, что я оставлю тебя одну? Ведь я слишком слаба, чтобы отправить маму к папе и к сестре в одиночестве.

Покрытые слезами веки тяжело опустились. Даже в последний момент, когда сознание угасало, крики не прекращались.

В следующий миг её встретило пугающе чистое ночное небо. Глаза распухли от того, сколько слёз она пролила. Засохшие следы дорожками испещрили её высохшие щеки. Она лежала в обмороке на пустыре, где были только она и Розабелла. Огонь, который видела днём, давно был потушен, и вокруг всё почернело.

Ей не понадобилось много времени, чтобы найти дом. Он отличался от других. Остатки металлического украшения, которое её мама, любившая украшать его, когда-то повесила, ещё сохранились.

— А, аа... аа...

Каллия, обняв остатки дома, превратившегося в черный пепел, рыдала навзрыд. Слёзы лились без остановки, а она, надеясь найти хотя бы одну частичку, принадлежавшую её матери, отчаянно сгребала пепел. Шорох, шорох. Пепел просачивался сквозь её руки и осыпался на подол платья. Ещё недавно, когда они смеялись, мечтая поесть супа с кукурузой, ей казалось, что весь мир принадлежит им. Но всё закончилось вот так. Жизнь, о которой никто не вспомнит после смерти, ничем не отличалась от жизни насекомого.

Рядом стоявшая Розабелла с остекленевшим взглядом наблюдала за Каллией. Та, ошеломлённая, лежала на куче пепла, а затем вдруг начала громко смеяться. Это походило то ли на горе, то ли на отчаяние. Её смех казался одновременно злым и обиженным. На мгновение можно было подумать, что она была зла. Она смеялась до изнеможения, а затем рухнула на землю. Её хрупкое тело больше не издавало ни единого звука.

 

***

 

Розабелла и Каллия шли вдоль дороги. Девочка с пустым взглядом переживала вторую потерю. Со временем Каллия тоже перестала плакать. Она поняла, что даже если удавалось раздобыть немного еды и утолить голод, слёзы всё равно быстро опустошали силы.

– Сестра, попробуй хоть это... Сестра, если так будет продолжаться, ты правда умрёшь...

Розабелла на последние деньги купила хлеб и изо всех сил пыталась накормить им Каллию. Но та совершенно не двигалась. Если бы она время от времени не моргала, её можно было бы принять за деревянную куклу.

На ощутимый толчок она медленно подняла голову. Её обессиленная, словно сломанная, рука коснулась розовой щеки Розабеллы. Затем эта рука слегка опустилась и остановилась в области шеи.

— Может, лучше умереть?

Холодная мысль поднялась мурашками по коже.

«Может, лучше убить Розабеллу и последовать за ней? Лучше так, чем жить вот так...»

В тот момент, когда она собиралась сжать пальцы, внезапно пришло осознание. Рука, которая уже тянулась, чтобы сжать тонкую шею, задрожала.

— О, Господи, что я собиралась сделать...

— Сестра?

— Прости, Розабелла! Прости! Я ведь твоя сестра, и должна тебя защищать!

Каллия прижала маленькую Розабеллу к себе и долго рыдала, сжимая её в объятиях. Девочка, не понимая, почему её сестра так себя ведет, лишь тихо похлопывала её своими маленькими руками по спине, пытаясь успокоить.

Что же теперь делать?