Глава 20

Так обещай же, Генрих, мне!

Охотно.Все, что могу!

Скажи ты мне прямей:Как дело обстоит с религией твоей?Ты славный, добрый человек, но к нейОтносишься как будто беззаботно.

Оставь, дитя! Мою узнала ты любовь;За близких сердцу рад свою пролить я кровь;Не против веры я, кому в ней есть отрада.

Нет, мало этого: нам твердо верить надо.

Да надо ли?

Ах, не найти мне слов,Чтоб убедить тебя! Ты и Святых ДаровНе чтишь.

Я чту их.

Да, но без охотыПринять их. В церкви не был уж давно ты,На исповедь не ходишь уж давно.Ты в Бога веришь ли?

Мой друг, кому даноПо совести сказать: я верю в бога?Священников ты спросишь, мудрецов, —У них тебе ответ всегда готов;Но весь ответ их, как рассудишь строго,Окажется насмешкой над тобой.

Не веришь ты?

Пойми же, ангел мой:Назвать Его кто смеет откровенно?Кто исповедать может дерзновенно:Я верую в Него?Кто с полным чувством убежденьяНе побоится утвержденья:Не верую в Него?Он, ВседержительИ Всехранитель,Не обнимает ли весь мир, —Тебя, меня. Себя?Не высится ль над нами свод небесный?Не твердая ль под нами здесь земля?Не всходят ли, приветливо мерцая,Над нами звезды вечные? А мыНе смотрим ли друг другу нежно в очи,И не теснится ль это всеТебе и в ум, и в сердце,И не царит ли, в вечной тайне,И зримо, и незримо вкруг тебя?Наполни же все сердце этим чувствомИ, если в нем ты счастье ощутишь, —Зови его, как хочешь:Любовь, блаженство, сердце, Бог!Нет имени ему! Все в чувстве!А имя — только дым и звук,Туман, который нам свет неба затемняет.

Как это хорошо, мой друг!Нам это патер так же объясняет,Немножко лишь в других словах.

Везде, мой друг, во всех местахСиянье неба восхваляетВесь мир на разных языках, —И мой не хуже их нимало.

Да, как послушаешь, сначалаВсе будто так, но горе в том,Что не проникнут ты Христом.

Дитя мое!

Я ужас ощущаюДавно уже, — скорблю всем существом,Когда тебя с товарищем встречаю.

С кем это?

С кем повсюду ходишь ты.Он ненавистен мне от сердца полноты!Изо всего, что в жизни я видала,Я не пугалась столько ничего,Как гадкого лица знакомца твоего.

Поверь мне, куколка, не страшен он нимало.

Его присутствие во мне волнует кровь.Ко всем и ко всему питаю я любовь;Но, как тебя я жду и видеть жажду,Так перед ним я тайным страхом стражду;Притом мне кажется, что плут он и хитрец,И если клевещу, — прости меня, Творец!

И чудакам, как он, ведь жить на свете нужно!

Нет, жить с таким я не могла бы дружно!Он всякий раз, как явится сюда,Глядит вокруг насмешливо всегда,В глазах его таится что-то злое,Как будто в мире все ему чужое;Лежит печать на злом его челе,Что никого-то он не любит на земле!С тобой всегда я так довольна,Мне так легко, тепло, привольно;При нем же сердцем унываю я.

Ах, ты, вещунья милая моя!

И столько мне он ужаса внушил,Что, если к нам войти ему случится,И ты как будто мне уже не мил.При нем никак я не могу молиться;И так тогда мне больно, милый мой!И, верно, Генрих, то же и с тобой.

Здесь антипатия!

Прощай — идти мне надо.

Мой друг, когда же будет мне отрадаЧасочек хоть с тобою отдохнуть,Душа с душой и с грудью грудь?

Ах, я дверей бы запирать не стала,Когда бы только я спала одна;Но маменька: так чутко спит она,И если б нас она застала,Я с места, кажется, не встала бы живой!

Мы все устроим, ангел мой!Вот капли: действуют прекрасно!В питье немножко ей подлей,И сон слетит глубокий к ней.

Я для тебя на все согласна!Конечно, здесь ведь яду нет?

Могу ль я дать тебе такой совет?

Ты приковал какой-то чудной силойМеня к себе: на все готова я, —И больше сделать, кажется, нельзя,Чем для тебя я сделала, мой милый!(Уходит.)

Мартышка! Где она?

Шпионил ты опять?

Да, кое-что я мог понять.Вас, доктор, катехизису учили:Надеюсь, вы урок на пользу получили.Для девушек так интересно знать,Кто чтит религию: кто верит непритворно,Тот и за нами, мол, пойдет покорно.

Чудовище! Не видишь, что онаВ душе любовь лишь чистую лелеет:Своею верою полна,Той верою, которая однаСпасенье ей, — она жалеет,Как душу близкую, погибшего меня.

Эх, ты! В тебе ведь только похоть бродит!Тебя девчонка за нос водит!

Прочь, гнусный изверг грязи и огня!

А в рожах ловко суть она находит!При мне минутки не сидится ей:Ум замечая в рожице моей,Она томится и скорбит безмерно,Что если я не черт, то гений уж наверно.Гм! Эта ночь...

Тебе-то что до ней?

И мне в ту пору веселей!