Глава 6

Эй, вы! Куда вы, господа?

В охотный двор. А вы куда?

На мельницу!

Пойдем к прудам!

Бог с ними!Туда дорога чересчур худа.

А ты?

Пойду куда-нибудь с другими.

В Бургдорф наведаться советую я вам!Какие девушки, какое пиво там!А драка — первый сорт! Пойдемте-ка, ребята!

Знать, чешется спина: все драки подавай,Вот погоди, намнут тебе бока-то!Ступай-ка сам, — меня не зазывай.

Прощай, вернуться надо мне скорее.

Куда? Они у тополей, в аллее.

Да мне-то что, скажи, до них?Он вечно ходит за тобою,Болтает, пляшет не со мною:Что мне до радостей чужих?

Да мы пойдем не с ним одним:Кудрявый тоже будет с ним.

Эх, девки, черт возьми! Смотри, бегут как живо!А что, коллега, надо их догнать!Забористый табак, да пенистое пиво,Да девушка-краса — чего еще желать!

Вот так молодчики! Как им не удивляться!Ведь это просто стыд и срам!Могли бы в обществе отличном прогуляться —Нет! за служанками помчались по пятам!

Постой: вон две идут другие;Из них соседка мне одна.Мне очень нравится она.Смотри, нарядные какие!Не торопясь, идут они шажкомИ верно ждут уж нас тайком.

Эх, братец, брось! Стесняться неохота.Скорей вперед: дичь может ускакать!Чья ручка пол метет, когда придет суббота, —Та в праздник лучше всех сумеет приласкать.

Нет, новый бургомистр ни к черту не годится.Что день, то больше он гордится.А много ль город видит пользы в нем?Что день, то хуже, без сомненья;Все только больше подчиненьяДа платим мы все больше с каждым днем.

Веселой, пестрою толпоюВы здесь идете, господа;Взгляните, сжальтесь надо мною, —Да тронет вас моя нужда!Услышьте голос мой молящий!Лишь тот блажен, кто может дать.О, пусть день праздника блестящийДнем сытым буду я считать!

Люблю послушать я, как в праздник соберутсяПотолковать о битвах, о войне,Как где-то в Турции, в далекой стороне,Народы режутся и бьются.Стаканчик свой держа, стою перед окномИ барки по реке проходят предо мною;А после к вечеру иду себе в свой дом,Благословляя мир спокойною душою.

Так, так, сосед! Мы смирно здесь живем,А там, кто хочет, пусть себе дерется!Перевернись весь свет вверх дном, —Лишь здесь по-старому пускай все остается!

Вишь, как разряжены, — что розан молодой!Ах, вы, красавицы! Ну как в вас не влюбиться?Что гордо смотрите? Не брезгайте вы мной:Старушка может пригодиться.

Сюда, Агата! От старухи — прочь!Нам с ведьмой говорить при людях неприлично.А знаешь-ли, — у ней в Андреевскую ночь,В гаданье, суженый явился мне отлично.

У ней я тоже видела его:Мне в зеркале колдунья показала.Военный, — как хорош! Уж я его искала.Да встретить не могу, не знаю отчего.

Башни с зубцами,Нам покоритесь!Гордые девы,Нам улыбнитесь!Все вы сдадитесь!Славная платаСмелым трудам!Подвиг солдатаСладостен нам.Сватаны все мыЗвонкой трубоюК радости шумной,К смертному бою.В битвах и штурмахДни наши мчатся;Стены и девыНам покорятся.Славная платаСмелым трудам!Миг — и солдатаНет уже там.

Умчалися в море разбитые льдины;Живою улыбкой сияет весна;Весенней красою блистают долины;Седая зима ослабела: в теснины,В высокие горы уходит она.Туда она прячется в злобе бесплоднойИ сыплет порою метелью холоднойНа свежую, нежную зелень весны, —Но солнце не хочет терпеть белизны;Повсюду живое стремленье родится,Все вырасти хочет, спешит расцветиться,И если поляна еще не цветет,То, вместо цветов, нарядился народ.Взгляни, обернись: из-под арки стариннойВыходит толпа вереницею длинной;Из душного города в поле, на светТеснится народ, оживлен, разодет, —Погреться на солнце — для всех наслажденье,Они торжествуют Христа воскресенье —И сами как будто воскресли они:Прошли бесконечные зимние дни;Из комнаты душной, с работы тяжелой,Из лавок, из тесной своей мастерской,Из тьмы чердаков, из-под крыши резнойНарод устремился гурьбою веселой,И, после молитвы во мраке церквей,Ласкает их воздух зеленых полей.Смотри же, смотри: и поля, и дорогаПокрыты веселой и пестрой толпой;А там, на реке, и возня, и тревога,И лодок мелькает бесчисленный рой.И вот уж последний челнок, нагруженный,С усильем отчалил, до края в воде;И даже вверху, на горе отдаленной,Виднеются пестрые платья везде.Чу! Слышится говор толпы на поляне;Тут истинный рай им! Ликуют селяне,И старый, и малый, в веселом кругу.Здесь вновь человек я, здесь быть им могу!

Люблю прогулку, доктор, с вами,В ней честь и выгода моя;Но враг я грубого, — и не решился б яОстаться здесь один меж мужиками.Их кегли, скрипки, крик и хороводПереношу я с сильным отвращеньем:Как бесом одержим, кривляется народ, —И это он зовет весельем, пляской, пеньем!

Пустился в пляску пастушок;На нем и ленты, и венок,И куртка красовалась.Народ под липами кишел,И танец бешеный кипел,И скрипка заливалась.

В толпу немедля он влетелИ ло́ктем девушку заделДля первого начала.Но бойко девушка глядит:«Как это глупо», — говорит, —«Потише б не мешало!»

Но он, обвив ее рукой,Пустился с нею в пляс лихой, —Лишь юбки развевались.Ее он поднял на локте,Им стало жарко в тесноте,И оба задыхались.

«Пусти, — меня не проведешь!Я знаю: ласки ваши — ложь,И клятвы ваши зыбки!»Но он, обняв ее, влечет,А там, вдали, шумит народИ льются звуки скрипки.

Прекрасно с вашей стороны,Что вы пришли в веселый час!Вы так учены и умны,А не забыли и о нас.Вас кружкой лучшего питьяНарод признательный дарит, —И громко здесь желаю я:Пусть грудь она вам освежит,И — сколько капель чистых в ней, —Дай Бог вам столько светлых дней.

Я за здоровье ваше пью,А за привет — благодарю.

Да, мысль благая — посетитьНарод теперь, в веселый час:Но вам случалось приходитьИ в дни беды, трудясь для нас.Немало здесь стоит таких,Которых ваш отец лечил:От верной смерти спас он ихИ нам заразу потушил.Тогда ты, юноша, за нимВезде ходил среди больных,Отважен, чист и невредимМеж трупов, гноем залитых, —И жив остался покровитель:Хранил спасителя Спаситель.

Ученый муж, ты многих спас:Живи ж сто лет, спасая нас!

Склонитесь лучше перед Тем,Кто учит всех и благ ко всем.(Отходит.)

Что должен был ты, муж великий, ощутить,Услышав эту речь и эти восклицанья!О, счастлив, кто дары свои и знаньяС такою пользой мог употребить!Приход твой мигом изменил картину:Отец тебя показывает сыну,Бегут, спешат, теснятся все вокруг;Замолк скрипач, затихла пляска вдруг;Проходишь ты, — они стоят рядами,И шапки вверх летят все тут!Еще момент, — и ниц они падут,Как пред священными дарами.

Пойдем туда: на камне сером томПрисядем мы и отдохнем немного.Не раз я здесь сидел, томя себя постом,Смиряяся, молясь и призывая Бога.С надеждой, с верою в Творца,В слезах, стеня, ломая руки,Для язвы злой, для страшной мукиПросил я скорого конца.Слова толпы звучат насмешкой злоюВ ушах моих, и знаю я один,Как мало мы, отец и сын,Гордиться можем этой похвалою.Отец мой, темный труженик, в тишиНад тайнами природы тщетно бился;В ее круги святые он стремилсяПроникнуть всеми силами души, —По-своему, но честно. Меж адептовСидел он в черной кухне взапертиИ силился бальзам целительный найти,Мешая разных множество рецептов!Являлся красный лев, — и был он женихомИ в теплой жидкости они его венчалиС прекрасной лилией и грели их огнем,И из сосуда их в сосуд перемещали.И вслед — блиставшую лучами всех цветовЦарицу юную в стекле мы получали:Целительный напиток был готов.И стали мы лечить. Удвоились мученья:Больные гибли все без исключенья,А выздоравливал ли кто, —Спросить не думали про то.Вот наши подвиги леченья!Средь этих гор губили мыСтрашней губительной чумы!Я сам дал тысячам отраву:Их нет, — а я живу... И вот —В моем лице воздал народСвоим убийцам — честь и славу!

Ну, стоит ли об этом вам тужить!Довольно, если правильно и честноСумели вы все к делу приложить,Что от других вам сделалось известно.Как юноша, трудам отца почетВоздали вы, — он был доволен вами:Потом науку двинули вы сами,А сын ваш — снова далее пойдет!

О, счастлив тот, кому дана отрада —Надежда выбраться из непроглядной тьмы!Что нужно нам, — того не знаем мы,Что ж знаем мы, — того для нас не надо.Но перестань: не будем отравлятьПрекрасный этот час печальными речами.Взгляни: уж солнце стало озарятьСады и хижины прощальными лучами.Оно заходит уж, скрываяся вдали,И вновь взойдет, природу пробуждая...О, дайте крылья мне, чтоб улететь с землиИ мчаться вслед за ним, в пути не уставая!И я увидел бы в сиянии лучейУ ног моих весь мир: и спящие долины,И блеском золотым горящие вершины,И реку в золоте, и в серебре ручей.Ущелья диких гор с высокими хребтамиСтеснить бы не могли стремления души:Предстали бы моря, заснувшие в тиши.Пред изумленными очами.Вот солнце скрылось, — но в душе больнойРастет опять могучее желаньеНельзя нам воспарить телесными крылами!Но подавить нельзя подчасВ душе врожденное стремленье,Стремленье ввысь, когда до насВдруг долетает жаворонка пеньеИз необъятной синевы небес, —Когда, внизу оставя дол и лес,Орел парит свободно над горами,Иль высоко под облакамиК далекой родине своейНесется стая журавлей.

Хандрил и я частенько, без сомненья,Но не испытывал подобного стремленья.Ведь скоро надоест — в лесах, в полях блуждать...Нет, что мне крылья и зачем быть птицей!Ах, то ли дело поглощатьЗа томом том, страницу за страницей!И ночи зимние так весело летят,И сердце так приятно бьется!А если редкий мне пергамент попадется,Я просто в небесах и бесконечно рад.

Тебе знакомо лишь одно стремленье,Другое знать — несчастье для людей.Ах, две души живут в больной груди моей,Друг другу чуждые — и жаждут разделенья!Из них одной мила земля, —И здесь ей любо, в этом мире,Другой — небесные поля,Где духи носятся в эфире.О духи, если вы живете в вышинеИ гордо реете меж небом и землею, —Из сферы золотой спуститесь вы ко мнеИ дайте жить мне жизнию иною!О, как бы я плащу волшебному был рад,Чтоб улететь на нем к неведомому миру!Я б отдал за него роскошнейший наряд,Его б не променял на царскую порфиру!

Не призывай знакомый этот рой,Разлитый в воздухе, носящийся над нами;От века он душе людскойГрозит со всех концов и горем и бедами.То мчатся с севера, и острый зуб их лют,И языком они язвят нас, как стрелою;То от востока к нам они бездождье шлютИ сушат нашу грудь чахоткой злою;То, если из пустынь пошлет их жаркий юг, —Они палящий зной над головой нам копят;То с запада они примчат прохладу вдруг, —А после нас самих, луга и нивы топят.Они спешат на зов, готовя гибель нам;Они покорствуют, в обман увлечь желая,Уподобляются небес святым послам,И пенью ангелов подобна ложь их злая.Однако, нам домой пора давно:Туман ложится, холодно, темно...Да; только вечером мы ценим дом укромный!Но что ж ты стал? И чем в долине темнойТвое вниманье так привлечено?Чего твой взор во мгле туманной ищет?

Ты видишь — черный пес по ниве рыщет?

Ну да; но что ж особенного в том?

Всмотрись получше: что ты видишь в нем?

Да просто пудель перед нами:Хозяина он ищет по следам.

Ты видишь ли: спиральными кругамиНесется он все ближе, ближе к нам.Мне кажется, что огненным потокомСтремятся искры по следам его.

Ты в зрительный обман впадаешь ненароком:Там просто черный пес и больше ничего.

Мне кажется, что нас он завлекаетВ магическую сеть среди кругов своих.

Искал хозяина — и видит двух чужих!Взгляни, как к нам он робко подбегает.

Круги тесней, тесней... Вот он уж близок к нам.

Конечно, пес, как пес — не призрак: видишь сам!То ляжет, то, ворча, помчится без оглядки,То хвостиком вильнет: собачьи все ухватки!

Иди сюда! Ступай за нами вслед!

Да, с этим псом — конца забавам нет;Стоишь спокойно, — ждет он терпеливо;Окликнешь, — он к тебе идет;Обронишь вещь, — он мигом принесет;Брось палку в воду, — он достанет живо.

Ты прав, я ошибался. Да:Все дрессировка тут, а духа — ни следа.

Да; вот к такой собаке прирученнойПривяжется порой и муж ученый.Воспитанник студентов удалых,Пес этот стоит милостей твоих.(Они входят в городские ворота.)