Мара ушла, и никто не собирался приходить ей на смену. Я осталась одна, в темноте. Даже, если я сниму повязку с глаз, нет никакой гарантии, что смогу что-нибудь увидеть. Лежа в постели, я почувствовала, как из-под повязки медленно потекли слезы, и они бежали по моим щекам. Потому что я осталась одна, было нормально - плакать. Но только потому, что я была одинока, я плакала. Лихорадка вернулась. От головной боли и затрудненного дыхания я потеряла сознание...
….......
Когда я открыла глаза, все вокруг расплывалось, и вдруг, я увидела яркий образ Мары, входящей в парадную дверь дома. Шел сильный снег, но не обращая на него внимания, она по-прежнему была одета в свою обычную одежду.
Я последовала за ней во внутрь, мой ракурс изменился. Пройдя сквозь стены, как призрак, я увидела своего отца. Он стоял в холле с суровым выражением лица. На мгновение все вокруг приобрело четкие очертания.
Мара остановилась, снимая плащ и посмотрела ему прямо в глаза.
"Она слишком слаба, чтобы быть частью нашего рода".
Ее тон был спокойным, расчетливым и безжалостным. Он не мог принадлежать никому, кроме нее. Это было безошибочно.
Меня охватило чувство тревоги и странное ощущение дежавю. Я оглядела комнату, не в силах объяснить, но мне уже приходилось оказываться в подобной ситуации. И вдруг меня осенило. Я заново переживала воспоминания из собственного прошлого.
Когда я моргнула, ракурс снова сместился. Внезапно я оказалась в другой комнате, уставившись на закрытую дверь. Я была младенцем. Мое тело было еще неразвито, чтобы говорить, не говоря уже о том, чтобы ползать, или предпринимать самостоятельные усилия для выживания. Я была беспомощна.
Я услышала голос отца, доносившийся с другой стороны двери.
"Она наша дочь... Кем бы она ни была, она является таковой в первую очередь".
Разрозненные фрагменты воспоминаний, о которых я почти забыла, снова соединились и начали появляться передо мной.
"Ты не можешь отказаться от традиций и опозорить наш род. Совет отберет эти земли, даже наших детей заберут и отдадут на воспитание Стражам. В лучшем случае их заставят поступить на службу в самые низшие ряды, и им придется нести позор за то, что ты вырастил и стал отцом слабого ребенка".
‘С самого моего рождения наши отношения были именно такими. Я никогда не была ее дочерью. Я была только его ребенком...’
"Пока рано говорить, все еще есть надежда, что она станет сильнее... По крайней мере, это возможно".
В голосе отца слышалось сомнение, как будто в глубине души он знал, чем все обернется.
"Она провалила все тесты, у нее недостаточный вес и маленький рост, кожа легко раздражается, она слишком долго и часто болеет. Даже в такой день, как сегодня, когда в воздухе чувствуется легкая прохлада, она, скорее всего, шмыгает".
Дверь тут же распахнулась, и в комнату стремительно ворвался отец. Быстро проверив мою температуру, он закутал меня в плащ, который держал на плече.
"Вот видишь!" - ругала она его дальше, сохраняя горделивую позу. "Она слишком слаба!"
"Она сможет стать сильнее". - он говорил медленно, и я видела, как беспокойство отражается на его лице.
Мара подошла к нему и положила руку на его плечо.
"Вот что нужно сделать... Мы должны оставить ее в прошлом и забыть о ней, она должна быть предоставлена стихиям".
Тогда я поняла, что она хочет прервать мою жизнь. Они говорили не просто о том, чтобы бросить меня или отправить в приют для сирот. Речь шла об убийстве, это был их способ избавиться от меня.
Внезапно воспоминания обрели полную ясность, и я поняла, что именно переживаю.
‘Это было время... Когда Мара хотела меня убить’.
Это было воспоминание, которое я старалась выбросить из головы. Которое я забыла в деталях, помня только само событие, не более того. Я считала, что лучше притворяться, что ничего не было.
Она даже не посмотрела в мою сторону. Не стесняясь своих планов и не желая признавать моего присутствия. Я раскинула руки и прижалась к отцовскому теплому телу. Он смотрел на меня с грустью в глазах.
Она планировала убить меня... Ей было стыдно за то, что она родила такого слабого ребенка, и страшно за позор, который я навлеку на семью. Она бы предпочла, чтобы меня убили здесь и сейчас. О том, чтобы предложить меня кому-нибудь из низшего сословия, речи тоже не шло.
Это было гораздо больнее, чем я думала. Оказаться нежеланной для нее, особенно из-за того, что я не могла контролировать. Но по-настоящему напугал меня взгляд отца. Я не была уверена, был ли это просто жалостливый взгляд, или он собирался проститься.
Несмотря на то, что мне только что угрожали смертью, я почувствовала облегчение, когда глаза отца вновь наполнились уверенностью и состраданием.
"Ты - моя жена Мара... И хотя я позволяю тебе делать все, что ты хочешь, воспитывая других детей, я не позволю тебе убить невинного ребенка, тем более из моей плоти и крови!"
"Она и моя дочь, но..."
Я была потрясена, когда мои воспоминания снова собрались воедино.
‘Она действительно считала меня своей...’
Время остановилось, а вместе с ним и мои мысли. Я не была уверена в своих чувствах. Я помнила только то, как разворачивались события, но ничего о том, как именно. Я долгое время думала, что она даже не видит во мне человека, тем более родного. Я скорее домашнее животное ее мужа, с которым она должна мириться и ухаживать за ним. Я думала, так она меня воспринимает...
То, что она сказала, что я ее дочь, вызвало у меня необъяснимую смесь эмоций. Гнев, ярость, печаль, радость. Я прочувствовала их все сразу, отчего у меня сжалось в груди. Я прижала руки к сердцу, пытаясь отдышаться и не зная, как поступить.
В конце концов, все, что я почувствовала, улетучилось, оставив лишь вопрос "зачем?". Зачем ей было пытаться убить меня, если она действительно видела во мне свою дочь...
‘Пожалуй, она просто такой человек...’
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|