Глава 64. ч.2

— Впервые со мной обращаются как с продавцом.

Роуэн сочёл такое обращение забавным.

В оригинальной истории Роуэн был персонажем, который не любил представляться. Его лицо было его визитной карточкой, а меч — символом Империи.

Не знать его означало быть человеком, с которым не стоило и разговаривать; настолько он гордился своим рыцарством.

Когда Роуэн и Юрия впервые встретились в романе.

— Кто этот человек?

— Я Гистания...

— По-моему, вы похожи на продавца всякой всячины.

— ...

После того, как Юрия увидела в Роуэне простого продавца, она ушла, не оглядываясь. Только позже Михаил представил его как своего учителя, чтобы прояснить возникшую путаницу. Но это показало, как Роуэн болезненно относился к тому, что пренебрегали его репутацией.

Его собственным именем.

Влиянием Гистании.

Слава Роуэна в Империи была так велика, что он был уверен в себе.

Может быть, это всё равно, что сказать: «Если ты меня не знаешь, тебе стоит пойти и разузнать основы».

Вот почему я использую все знания из оригинальной истории, чтобы пожелать Роуэну просто уйти.

Роуэн глубоко вздохнул.

— Я — Роуэн Гистания.

Очевидно, моя тактика не сработала.

— Командир Имперских Рыцарей. Человек, известный как Меч Империи. 

— ...

— И я должен тебе кое-что сказать.

Роуэн заговорил, глядя на меня с таким выражением лица, которое говорило о том, что я должен услышать это. Я чувствовал себя в полной ловушке.

Я беспомощно склонил голову, соблюдая приличия.

— Я — Рикардо, дворецкий Леди Оливии Десмонд.

Медленно поклонившись, приветствуя его, я поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Роуэном, и произнёс:

— Для меня большая честь встретиться с Мечом Империи. Могу я попросить у вас прощения за недавнюю грубость?

Я сделал неуклюжую попытку проявить вежливость к Роуэну.

В моих словах был скрыт намёк на то, что это он виноват в том, что не сообщил нам о своём визите. Я сказал:

— Я бы не допустил такого позора, если бы вы предупредили нас заранее. Приношу свои извинения.

— Всё в порядке.

Роуэн отмахнулся от моих ошибок взмахом руки.

Чтобы провести Роуэна в особняк, я вежливо сказал:

— Хотя это и скромное жилище, пожалуйста, заходите.

Роуэн слегка отмахнулся, отказываясь входить.

— Я просто изложу свои дела и уйду. Входить не нужно.

Это было облегчением.

В особняке царил беспорядок, потому что мы пренебрегли уборкой. Более того, если бы Оливия увидела Роуэна, она, несомненно, назвала бы его «безмозглым болваном, который думает только о мечах». Чтобы защитить свою репутацию, Роуэн поступил мудро, приняв такое решение. Я мысленно поблагодарил его.

Кломп.

Роуэн оглядел меня с ног до головы.

Начиная с моих ботинок.

Меча у меня на поясе.

На моих рыжих волос.

Внимательно осмотрев меня, он заговорил:

— Ты знаешь о Ханне Гистания?

— Да, она моя подруга, с которой я недавно познакомился.

— Подруга...

— Да.

Роуэн слегка кивнул и перешёл к главному.

— Я слышал о тебе от Малика. Говорят, ты храбрый и талантливый фехтовальщик.

— Это преувеличение.

Действительно, благодарный покровитель.

Хотя мне не особенно нравилась лесть или похвала, исходящая из нежелательных уст, я не чувствовал себя плохо, когда меня хвалили.

В конце концов, это была похвала от Меча Империи.

В последний раз, когда Малик посещал особняк, он обратился ко мне с просьбой.

— Хэй, Рикардо.

— Да?

— Могу я попросить тебя об одолжении?.. Я хотел бы помочь Ханне помириться с её отцом.

Малик подумал, что, поскольку он сам примирился с моей помощью, возможно, с моей помощью Ханна могла бы открыть своё сердце своему отцу. Помня об этом, Малик осторожно высказал свою просьбу, но...

— Отказываюсь.

Я без колебаний отклонил просьбу Малика.

Лично я считаю, что посторонним людям нехорошо вмешиваться в семейные дела.

Зная, что безразличие может привести к тому, что в будущем Ханна умрёт, я был ещё менее склонен вмешиваться.

Я не хотел делать жестокое предложение, чтобы она открыла своё сердце отцу, который мучил её всю жизнь.

Честно говоря, даже если бы я посоветовал Ханне поладить с отцом, было маловероятно, что она бы меня послушала.

Важнее всего было то, что Ханна не хотела этого сама.

Поэтому я отклонил просьбу Малика.

Я не хотел вмешиваться в чужие семейные дела.

Я всегда считал, что вмешательства в семейные проблемы других людей следует избегать любой ценой.

Я с холодком во взгляде ждал, что скажет Роуэн.

— Я пришёл сюда, чтобы попросить тебя об одолжении. Думаю, ты справишься с этим, ведь именно ты вручил Ханне меч.

Меня охватило дурное предчувствие.

— Найди способ заставить Ханну отпустить свой меч... или, скорее, заставить её вообще отказаться от меча.

Я сжал руку в кулак.

— Разве это то, что должен говорить отец?

— Ты переходишь все границы.

— Я не понимаю, что такое границы, потому что я сирота.

От тела Роуэна начала исходить голубая аура.

Мощная аура, от которой у меня по коже побежали мурашки.

В отличие от него, я начал испускать свою собственную слабую ауру. Хотя я не мог победить его, я хитро приготовился укусить его за загривок. Я собрал ауру на кончиках пальцев.

Даже медведи чувствуют боль от укуса.

И когда Роуэн вытащил свой меч...

Я тоже вытащил свой.

Когда наши ауры сошлись на кончиках наших мечей...

Со второго этажа донёсся гулкий голос.

— Стража! Вы, налоговые воры, которые только едят и играют! Здесь вор!!!

Оливия подняла Гомтанг, пряча лицо.

— Не... не сопротивляйтесь!

Оливия закрыла глаза и задрожала.

Должно быть, она действительно беспокоится обо мне.

— Фух! Понял.

Я слегка улыбнулся и убрал меч в ножны. Затем я повернулся к Роуэну, который выглядел озадаченным, и сказал:

— Пожалуйста, уходите. Похоже, в конце концов, вам с Мисс Ханной не суждено поладить.

Я услышал, как Роуэн пробормотал у меня за спиной «Наглый негодник...», но я не обратил на это внимания и направился обратно в особняк.