Глава 4 (Часть 1)

Слово «мать» не вызывало у Чжан Нинкуна особых чувств. Он был сиротой, выросшим в детском доме. Хотя он и рос среди других детей, это не давало ему ощущения близости. После окончания средней школы он начал жить самостоятельно, совмещая учебу в старших классах с подработками. Его дни были наполнены заботами, и он не испытывал особой потребности в семейном тепле.

Однако, наблюдая за отношениями Ань Синьхэ и Чжан Лофу, он начал понимать, что такое настоящая семья, и это чувство вызывало в нем зависть.

Мать Чжан Лофу, Ань Синьхэ, была очень доброй женщиной. Она всегда мягко улыбалась, говорила тихим голосом и была вежлива даже с прислугой. Единственным исключением была её дочь, Чжан Лофу, которую она баловала до безумия.

Лофу была единственным ребенком в семье. Чжан Юаньхуай успешно вел бизнес в Америке, и их дела шли в гору. Будучи единственной дочерью, Лофу с детства получала всё, что хотела. Ань Синьхэ никогда её не ругала, а Чжан Юаньхуай души в ней не чаял. Уже в юном возрасте Лофу стала маленькой тиранкой в доме. Вся прислуга знала: господин и госпожа не страшны, страшна юная госпожа.

Из-за её скверного характера с ней мало кто хотел общаться. Иногда Лофу, как и любой ребенок, чувствовала себя одиноко. Именно тогда появился Чжан Нинкун, который заполнил эту пустоту. Он играл с ней, успокаивал её, и когда Лофу была в хорошем настроении, она называла его «братик Нинкун».

Однажды вечером у Чжан Юаньхуая и Ань Синьхэ был прием. Закончив стричь газон, Чжан Нинкун увидел Лофу, сидящую на ступеньках с недовольным лицом. Прислуга пыталась её успокоить, но безуспешно. В конце концов, им это надоело. Лофу, несмотря на юный возраст, была очень чувствительной. Она кричала и топала ногами:

— Вы все меня ненавидите! Уходите! Все уходите!

Она бросала в прислугу всё, что попадалось под руку.

Когда все ушли, остался только Чжан Нинкун.

Лофу посмотрела на него, нахмурившись.

— А ты чего не уходишь?

Он присел перед ней на корточки.

— Они все ушли, поэтому я тем более не могу уйти.

— Да кому ты нужен?! — Она попыталась оттолкнуть его, но у неё не хватило сил. Чжан Нинкун продолжал смотреть на неё с улыбкой, и она расплакалась. — Я их ненавижу! Ненавижу! Они вечно где-то пропадают, оставляют меня с прислугой…

Просто ребенок, которому не хватало любви.

В тот вечер он играл с ней, а потом уложил спать. Она не хотела, чтобы он уходил, и он остался рядом с ней на всю ночь. Тогда он подумал: «Интересно, если бы у меня была младшая сестра, была бы она похожа на Лофу? А я бы баловал её, как господин и госпожа Чжан?»

Он действительно относился к Лофу как к младшей сестре.

Ань Синьхэ, конечно же, заметила это. Как раз в то время у Лофу были проблемы с учебой, и после обсуждения с Чжан Юаньхуаем Ань Синьхэ предложила Чжан Нинкуну стать репетитором Лофу.

Хотя формально он был репетитором, его основной обязанностью было играть с ней. Лофу с детства была милой девочкой, а когда слушалась, становилась просто очаровательной. Пока родители были заняты, она не отходила от него ни на шаг, и постепенно он стал забирать её из школы и отвозить обратно.

Тогда Ань Синьхэ предложила Лофу считать Чжан Нинкуна своим старшим братом. Сначала Чжан Нинкун отказался, но Ань Синьхэ была очень настойчива. Она относилась к нему с большой заботой, всегда приглашала его на ужин, когда он приходил заниматься с Лофу, и интересовалась его учебой и жизнью. Чжан Нинкуну было всего шестнадцать лет. Несмотря на свою самостоятельность, он, как и любой подросток, хотел иметь семью.

Семья Чжан даже устроила официальную церемонию, пригласив всех своих знакомых и родственников. После этого Чжан Нинкун официально стал членом семьи Чжан.

Кто бы мог подумать, что, когда он был просто садовником, Лофу относилась к нему как к брату, а когда он действительно стал её братом, она начала обращаться с ним как с прислугой.

В день церемонии Лофу открыто проявила свою враждебность. Она разбила посуду во время разрезания торта, а когда Ань Синьхэ попросила её назвать Чжан Нинкуна братом, она закричала, что он этого не достоин.

Последующие дни не принесли спокойствия. Лофу постоянно капризничала. Она запрещала Чжан Нинкуну обедать вместе с семьей, устраивала истерики, если Ань Синьхэ слишком долго разговаривала с ним, портила его подарки и так далее.

Ань Синьхэ пыталась усмирить нрав дочери, ругая её, но это только ухудшало ситуацию. Когда Чжан Нинкун пытался вмешаться, Лофу обвиняла его в лицемерии. Однако, несмотря на все выходки дочери, Чжан Юаньхуай и Ань Синьхэ были слишком заняты, чтобы уделять ей достаточно внимания. Прислуга же старалась держаться от юной госпожи подальше. В итоге Лофу ничего не оставалось, как снова обращаться к Чжан Нинкуну.

Когда она хотела, чтобы он поиграл с ней, она снова называла его «братик Нинкун». У неё были большие, темные, блестящие глаза, похожие на черные жемчужины. Глядя в эти глаза, он не мог сердиться на неё. «Она еще ребенок, — думал он. — Когда вырастет, всё изменится».

Чжан Нинкун не раз думал о том, как сложились бы их отношения с Лофу, если бы не тот случай. Он не мог найти ответа, понимая лишь одно: даже если бы их отношения были сложными, они точно не были бы такими, как сейчас.

На этом воспоминания Чжан Нинкуна прервались. Он открыл глаза. Наступило утро. Встав с кровати, он умылся, почистил зубы. Мысли уже начали работать.

Перед тем как спуститься вниз, он заглянул в комнату Лофу. Она уже проснулась, но выглядела бледной. Сидя на кровати, она пыталась дотянуться до стакана с водой, но не удержала его, и он упал на ковер, оставив мокрое пятно.

Чжан Нинкун поднял стакан. Лофу испуганно посмотрела на него, крепко сжимая одеяло и медленно отодвигаясь к стене.

Чжан Нинкун снова налил воды в стакан и протянул ей.

Она медленно покачала головой.

Чжан Нинкун усмехнулся и разжал пальцы. Стакан упал на ковер с глухим стуком.

Лофу вздрогнула. Он вышел, закрыв за собой дверь.

В комнате снова стало тихо. Ветер из открытого окна шевелил занавески. Волосы упали Лофу на лицо, и она заправила их за ухо, свернувшись калачиком на кровати.