Глава 5

Глава 5

Дворец с резными балками, фонари Хуаньхуа, звуки музыки, танцующие артисты.

Праздничный банкет в честь Праздника середины осени, устроенный Гуйфэй, и правда был великолепен.

— Хэи, иди сюда, сядь рядом с нами, — отец-негодяй, увидев меня, поспешно подозвал к себе и указал на место справа от себя.

Это место раньше занимала Чжаохуэй.

Я улыбнулась и, не смущаясь, прошла и грациозно села. Подняв голову, я, как и ожидала, увидела мрачное лицо Чжаохуэй, сидящей рядом с Гуйфэй.

В разгар музыки и танцев я преподнесла свой подарок:

— Да будут люди жить вечно, любуясь полной луной, даже если их разделяют тысячи ли. Хэи желает Вашему Величеству мира и благополучия год за годом.

Каждое слово било ему прямо в сердце.

Отец-негодяй, польщенный, принял подарок, открыл коробку и застыл.

Я видела, как он, опустив голову, смотрел на фигурку. Его глаза постепенно наполнялись слезами. Дрожащей рукой он нежно погладил глаза кролика и долго молчал.

Чжаохуэй, заметив это, подошла ближе, взглянула на мой подарок и нарочито громко сказала:

— Такую грубую поделку дарить отцу-императору в качестве поздравления… Поистине безвкусица.

Непонятно, кого она ругала — меня или моего кролика.

Отец-негодяй поднял голову и, увидев шпильку в ее волосах, замер.

— Дерзкая! — гневно воскликнул император, вырвал шпильку у нее из волос и с силой отшвырнул ее на пол.

Музыка резко оборвалась.

Император был в ярости. Все присутствующие упали на колени, боясь даже дышать.

Чжаохуэй была ошеломлена. Ее с детства баловал весь дворец, она никогда не сталкивалась с таким отношением. А теперь еще и опозорилась перед всей императорской семьей. Слезы ручьем текли по ее лицу, она смотрела на своего отца, который раньше так любил ее, и не могла поверить в происходящее.

Я спокойно наблюдала за ней, за ее унижением и стыдом.

Вот она, изменчивая любовь императора.

Все меняется в мгновение ока.

Гуйфэй хотела было заступиться:

— Ваше Величество, успокойтесь…

Но едва она начала говорить, как император обратил свой гнев на нее:

— Вот как ты воспитала свою дочь! Наглая, высокомерная, еще и вещи у старшей сестры ворует!

Чжаохуэй продолжала упрямиться:

— Отец-император, это сестра подарила мне ее, я не крала, — со слезами на глазах говорила она, изображая несчастную.

— Ты еще и лжешь нам! Это вещь покойной императрицы, я сам подарил ее Хэи. Разве она могла подарить ее тебе? — Глаза императора покраснели, грудь тяжело вздымалась от гнева.

Чжаохуэй онемела и бессильно опустилась на пол.

Никто не смел заступиться. Все знали, что покойная императрица — больная тема для императора. После ее смерти он был словно безумный.

Я взглянула на побледневшую Вань Гуйфэй. Ну и что, что ты фаворитка? Есть кто-то, кого не затмит даже «белый лунный свет» — это умерший «белый лунный свет».

Закон жанра «погоня за женой к крематорию»: кого нет, того и любят.

Я смотрела, как император, даже в гневе, бережно держал деревянного кролика, и невольно подумала: «Великая сила Чунь Юань!»

За неуважение к покойной императрице и оскорбление старшей сестры Чжаохуэй была наказана трехмесячным домашним арестом, лишением жалования на полгода и переписыванием ста буддийских сутр для молитв о вознесении души покойной императрицы в Зале Умиротворения.

Я скривила губы. Какое ничтожное наказание.

Этот пес как был псом, так им и остался. Совести у него ни капли.

Банкет закончился быстро и сумбурно. Я смотрела на удаляющуюся подавленную фигуру отца-негодяя и тайком прятала в рукав несколько лунных пряников, чтобы потом поделиться с матушкой Фуань.

Кое-кто сегодня точно не уснет.