Глава 68. Вот она — широта души, достойная ученика Секты Небесного Воинства!

— Старейшина Гу, вы...

Чжао Чуаньфэн, в отличие от Лю Нинкуна, не обладал такой толстой кожей, чтобы после такой выволочки просто упасть в обморок. Он чувствовал лишь унижение, словно с него на глазах у всех содрали кожу.

Он и представить не мог, что Гу Сяосянь позволит себе так бесцеремонно оскорблять его. Ведь он, Чжао Чуаньфэн, был в Секте Небесного Воинства не последним человеком. Наоборот, его положение было даже прочнее, чем у Лю Нинкуна. Из двадцати с лишним верховных старейшин секты по меньшей мере двое были с ним в особых отношениях. И оба были весьма влиятельными фигурами, чье положение в секте было даже выше, чем у Гу Сяосяня.

И Гу Сяосянь так его оскорбляет? Он что, плюет на авторитет его покровителей? Чего он добивается?!

— Что? — переспросил Гу Сяосянь. — Недоволен? Так вот, я тебе скажу: сегодня ты публично извинишься перед Ли Юнем, возместишь ему ущерб и пообещаешь больше никогда не притеснять учеников внешней секты. В противном случае, не только старейшина Хай Фэнь, но и я сам пойду в Главный Зал! И я спрошу у них: собирается ли Секта Небесного Воинства и дальше набирать учеников во внешнюю секту или нет?!

Тссс!

Все присутствующие ахнули.

Если Гу Сяосянь, с его-то статусом, лично устроит скандал в Главном Зале Наказаний, да еще и под предлогом защиты учеников внешней секты, это будет похлеще землетрясения.

Даже дураку было ясно, что в таком случае Главный Зал не спустит Чжао Чуаньфэну это с рук. И дело было не в уважении к Гу Сяосяню, а в том, что даже такая могущественная инстанция, как Главный Зал, должна была считаться с мнением ста тысяч учеников внешней секты.

Из двухсот тысяч учеников секты половина находилась во внешней. Если они усомнятся в справедливости Зала Наказаний, какой у него останется авторитет? Как он будет следить за соблюдением правил? Небесный Карающий Жезл в руках патрульных превратится в обычную палку.

В таком важном деле, касающемся чести Зала Наказаний, не только Чжао Чуаньфэн, но и его могущественные покровители были бы бессильны!

Чжао Чуаньфэн запаниковал. Он понял, чем ему грозит разбирательство в Главном Зале. Может, его и не исключат из секты, но о повышении до истинного ученика можно будет забыть. Его будущее будет разрушено.

Но извиниться перед Ли Юнем, да еще и публично? Как он мог на это пойти? Если он извинится, где будет его честь? Его невеста встречается с другим, а он не только не может с ним разобраться, но еще и должен перед ним извиняться? Где это видано?

Какое унижение!

От одной мысли об этом глаза Чжао Чуаньфэна налились кровью.

— А, не сердитесь, не сердитесь, старейшина Гу! Стоит ли так гневаться из-за такой мелочи?

В этот момент появился посланник, которого Линь Тешу отправил во внутреннюю секту. Он уже был в курсе событий и, услышав гневные крики Гу Сяосяня, чуть не лишился чувств.

Если уж Зал Наказаний внутренней секты не может справиться с таким делом, и Великому Старейшине внешней секты, одному из верховных старейшин, приходится самому идти в Главный Зал, то зачем вообще нужен этот Зал Наказаний? Можно его просто снести.

Старейшина Се Юйчуань, дежуривший в тот день, проклинал свою судьбу. Но он тут же подбежал к Гу Сяосяню и принялся его успокаивать, обещая, что внешняя секта и пострадавший ученик получат должное удовлетворение.

Лишь тогда Гу Сяосянь немного смягчился и согласился доверить дело ему.

Се Юйчуань действовал быстро и решительно. Он отвел Чжао Чуаньфэна в сторону.

— Чжао Чуаньфэн, я уже в курсе всего. Ты был неправ, и спорить с этим бессмысленно! Скажу тебе одно: если не хочешь опозорить своих покровителей, возьми вину на себя. Извинись и возмести ущерб.

— Что?! Старейшина Се, и вы туда же?! Я должен публично извиняться?! Я...

Чжао Чуаньфэн, чувствуя себя смертельно оскорбленным, гневно посмотрел на Се Юйчуаня.

— Не хочешь — как хочешь, — безразлично ответил тот. — Тогда я отведу тебя в Зал Наказаний, лишу тебя статуса ученика внутренней секты и исключу из секты. А потом лично пойду и извинюсь перед твоими покровителями. Думаю, они не станут на меня гневаться.

— Вы...

У Чжао Чуаньфэна все внутри похолодело.

— Скажу тебе прямо: в последнее время ученики внутренней секты все чаще притесняют учеников внешней, и старейшина Гу давно этим недоволен. Он только и ждал повода, чтобы навести порядок. Своим поступком ты сам дал ему в руки оружие против себя! Даже если бы дело было только в том, чтобы его успокоить, тебя бы все равно сурово наказали. После извинений и возмещения ущерба ты отправишься в темницу Зала Наказаний как минимум на три месяца. Ни днем меньше! Выбирай!

Теперь у Чжао Чуаньфэна не было выбора. Он даже понял, что Се Юйчуань сказал ему все это из уважения к его покровителям, которые когда-то помогли ему. В противном случае, он бы просто арестовал его и вынес самый суровый приговор, и он бы не смог даже пикнуть.

С тяжелым сердцем Чжао Чуаньфэн сдался.

— Я понял... я извинюсь.

Сказав это, он сдулся, как проколотый мяч, потеряв всю свою прежнюю спесь.

Под конвоем Се Юйчуаня он подошел к воротам «Тихого приюта облаков».

Он публично поклонился Ли Юню.

— Прости, младший брат Ли Юнь. Я был слишком вспыльчив. Надеюсь, ты простишь меня...

Говоря это, он сжимал кулаки так, что костяшки побелели, но, боясь, что это заметят, тут же разжимал их. Его руки дрожали.

Это было величайшее унижение в его жизни.

Ненависть к Ли Юню достигла своего предела.

Ли Юнь, глядя на его дрожащие руки, внутренне усмехался, но внешне был само радушие.

— Недоразумение, все это недоразумение... На самом деле, старшая сестра Чжан была у меня, чтобы обсудить технику меча со старейшиной Гу и старейшиной Чжаном. Я и слова-то не сказал... Так что, если ты и должен перед кем-то извиняться, старший брат Чжао, так это перед старшей сестрой Чжан. А что до ущерба... подумаешь, вывеска! Она и гроша ломаного не стоит. Сломалась — и ладно. Буду считать, что я просто сменил название. Теперь это будет не "Тихий приют", а "Безымянный приют"!

С этими словами Ли Юнь лучезарно улыбнулся.

Гу Сяосянь одобрительно кивнул.

— Вот это я понимаю! Доброта и великодушие! Вот она — широта души, достойная ученика Секты Небесного Воинства! Учись, Чжао Чуаньфэн! Если у человека нет такой широты души, если он постоянно злится из-за всяких пустяков, как он сможет постичь гармонию неба и земли? Как он сможет взойти на вершину боевых искусств?!

— Да... — Чжао Чуаньфэн опустил голову, и только он один знал, какая лютая ненависть кипела в его сердце.